А мы с тобой не чужие

— Данил, мы остаемся на даче у бабушки и дедушки, — качаю головой.

— Да что здесь делать, мам?! — взрывается сын. — Тут же ничего нет, только телевизор, и тот старый!

— Так на рыбалку сходим, пруд же недалеко? — пытается разрядить обстановку мой папа.

Даня хохлится. Выскальзывает из моих объятий.

— Дед, ну давай честно – я ненавижу рыбалку! Я терпеть не могу червей в земле копать, потом вставать на рассвете! Ты старый, ты мне дать уже ничего не можешь. Я хочу к себе домой.

Папе обидно. Я вижу, как дергается его челюсть. Мне тоже обидно за папу. Успел же Сережа вложить в голову ребенку гадости!

— Даня, ты не прав. Извинись перед дедушкой, — твердо произношу сквозь слезы.

— Извиниться? Еще чего! — Сергей зло ухмыляется. — Мой сын никогда не будет извиняться перед кучкой предателей. Пойдем, Даня. Нам тут нечего делать. А мама еще пожалеет, что нас бросила! Я же тебе говорил, что ты ей не нужен, а ты мне не верил.

— Это неправда! — рвусь вперед, к Данилу, но Сережа ловко уводит его на себя, обнимая за плечи.

— Если это неправда, то почему ты перестала звонить сыну, как только мы уехали? — торжество на лице мужа не передать словами.

— Потому что ты меня заблокировал!

— Вранье! Дань, поехали, заберем собаку и домой?

Сын кивает. Берет Сергея за руку.

Они быстро идут по дорожке в сторону выхода.

У калитки Даня оборачивается.

— Не прощу тебя, мама! — выкрикивает громко, и я замечаю, как дрожат его губы.

Хлопают дверцы Сережиного «Лексуса». Я стою на дорожке и чувствую, как по щекам катятся слезы. Внутри все дрожит, как натянутая струна. За моей спиной стоит Новиков. Он кладет руки мне на плечи, а я никак не реагирую на прикосновения. Я не могу поверить, что у меня только что очень ловко отобрали Даню.

За моей спиной слышится шум.

— Коля! — от пронзительного вскрика мамы закладывает уши.

Мы с Андреем оборачиваемся. Папа, схватившись за сердце, медленно оседает на землю.

— Сердце… — хрипит сдавленно и весь краснеет.

— Папа!

Бросаюсь к отцу. Андрей помогает усадить его в плетеное кресло, помогает расстегнуть пуговицы рубашки, чтобы он мог дышать, мама набирает неотложку.

— Даша, нитроглицерин и аспирин в аптечке на кухне! — кричит мама.

Я бегу, спотыкаясь, в дом. «Нет, нет, нет!» — бьет в голову набатом.

Только не папа. Папу потерять я не готова…

Дальше все происходит, как в очень плохом сне: мы заставляем папу разжевать аспирин и взять под язык нитроглицерин, обмахиваем его веером, чтобы был доступ воздуха и ждем неотложку.

Андрей выходит за калитку, на самый угол неказистой улицы, встречать машину.

Каким-то чудом карета «Скорой помощи» прибывает быстро. Небольшого осмотра хватает, чтобы врачи вынесли вердикт: надо ехать в больницу.

Наскоро собрав документы, мама садится рядом с ним, а мы с Андреем остаемся ждать такси. За руль никто не сядет, успели пригубить вино.

— Даша, дом запри! — успевает приказать мама, и я на автомате киваю. Даже не возмущаюсь глупому замечанию, понимаю, что все на взводе.

«Скорая» уезжает, а мы с Андреем остаемся в ожидании такси. Я забираю сумочку, документы, запираю дом. Мечусь, все валится из рук.

Андрей выходит за калитку. Высматривает такси, которое может легко заплутать в частном секторе.

Я подхожу к нему, становлюсь рядом.

— Почему все так? — шепчу потеряно.

Он поворачивается ко мне.

— Я не знаю, Даш. Правда, не знаю. Но муж твой, конечно, виртуозно манипулирует ребенком… тут ему равных нет.

— Никак не могу поверить, что он убедил Даню, что его нагулянная дочь – наша с ним малышка, которой на самом деле нет.

— Даша, я не хочу тебя нервировать еще больше, но похоже, без хорошего адвоката тебе не развестись. У меня есть друг. Он адвокат, как раз занимается бракоразводными процессами. Давай, я ему позвоню? Пусть назначит тебе консультацию?

— Позвони, — киваю растерянно.

Внезапно осознаю, что в настоящем у меня остался только Новиков. Сына, и того красиво отняли. Сергею даже не понадобилось идти в суд. Мальчик выбрал привычный комфорт и новую сестричку. А свекровь… все зубы бы ей выбила за такой бред! Это же надо, такое придумать… Семейка придурков!

Новиков прижимает меня к себе. Мы стоим на осколках моей разбитой семейной жизни, и я не знаю, как все исправить. Да и не исправить уже ничего. «Главное, чтобы папа поправился, — размышляю с тревогой. —Остальное перемелется».

Глава 48

Мы находимся в холле центральной городской больницы. Как же медленно тянется время, когда волнуешься за жизнь самого близкого человека…

Папу забрали на обследование два часа назад, и его лечащий врач до сих пор не вышел, чтобы с нами поговорить.

Я стою рядом с кулером и бессмысленно таращусь в светлую стену, Андрей разговаривает по телефону в другом конце коридора, мама сидит на кожаном диванчике. Она бледна. Сжимает пластиковый стаканчик с водой из кулера, и я вижу, как сильно дрожат у нее руки. Я начинаю волноваться и за нее тоже. Сажусь рядом с ней на диван и нарываю ее руки своей рукой.

— Мам… папа справится, — произношу тихо.

Мне хочется верить, что все будет хорошо, но страх этому мешает. Не знаю, как держится Андрей после смерти своей мамы. Я думала, что понимаю его чувства, но сейчас осознаю, что до этого момента не понимала ничего.

Вибрирует вызовом мобильник. Смотрю на экран – Сережа. У меня от злости на него темнеет в глазах. Беру трубку почти сразу.

Подскакиваю с дивана, не могу просто усидеть на месте.

— Даша, я надеюсь, вы успели проводить своего дорогого гостя? — звучит колкое. — В последний раз прошу: заканчивай валять дурака и возвращайся домой. Даня рыдает, я его успокоить не могу.

— Ах, ты, эгоистичный ублюдок! — кричу в трубку так громко, что на меня оборачиваются посетители больницы. — Задурил голову ребенку? Вот теперь и расплачивайся! Я в больнице, не звони мне больше!

— В больнице? Что ты там делаешь?

— Не звони мне, Сережа! А сына сам успокаивай, раз устроил такую игру с его психикой! И запомни: если с моим папой что-нибудь случится, я тебя никогда не прощу!

Жму отбой. Даня рыдает? Поделом! Дедушка не такой? Пусть подавится благами, которые дает Сережа. Ох, как же я злюсь. Испепелить их обоих готова…