А мы с тобой остались в пробке

Еще в такси Влад подумал, что этот день будет бесконечно долгим, ужасно тяжелым и до боли в сердце плохим. Таксист болтал, задавал вопросы, ожидая на них ответы. Влад, сквозь зубы, рычал, скалился. Он любил быть в тишине, один на один с собой, своими мыслями, внутренними переживаниями, а когда кто-то лез к нему вот так без разрешения, по-наглому, требуя чего-то взамен, невольно начинаешь хвататься за ножи.

До центра письма и мышления оставалось совсем немного. Буквально пару шагов, когда на Мурашова, сбив с ног, налетели двое. Они вывернулись так резко из-за угла, что Влад не успел уйти в сторону. В результате столкновения у парня выпали из рук плакаты, он содрал ладонь.

– Прости, мы не видели тебя, – виновницы были женского пола. Высокие, с длинными волосами и мутно зелеными глазами. Они, водрузив на себя всю вину за случившееся, хлопали ресницами, прижимаясь к стене.

Гнев, что на протяжении всего утра, медленно закипал внутри Влада, был готов вырваться наружу и обварить всех вокруг. Но парень собрался, поднял плакаты и молча двинулся дальше.

Лидочка нашлась около стенда, что был отведен факультету экономики и финансов. Девушка энергично махала руками, расхаживала взад–вперед, приказывая, указывая, заставляя и принуждая работать. Она давала четкие указания, следовать которым, был обязан каждый боец ее команды.

Выглядела она мрачно. Платье в пол. Кстати, серого цвета. Волосы собраны в тугую косу, никакой косметики и признаков улыбки на лице. Грозная, кирпичная стена, которая пришла сегодня победить. Сдвинуть, придавить, подмять всех под себя.

– Паша, ты криво повесил баннер, неужели не видишь! – возмущенно кричала Лида.

Бойкевич с тоской во взгляде пододвинул стул к стенду, забрался на него и стал отдирать скотч от бумажного полотнища.

– Саша, что ты там возишься, – рычала Мармеладова на свою подругу, которая вырезала из картона цветных бабочек. – Ты очень медлительная. Надо работать шустрее.

Мурашов подошел ближе, бросил на стол ватманы и присел на стул.

– Наконец-то, – Лидочка нахмурила брови, – я уж подумала, что ты решил не приходить сегодня.

– А что так можно было? – усмехнулся Влад. – Что ты же ты раньше не сказала. Но ничего я могу быстро исправить эту ситуацию, вызвать такси и умчаться домой.

Лидочка явно не оценила юмор Мурашова. Она так гневно посмотрела на него, что у парня по спине побежали капельки пота. Мармеладова сильно нервничала, боялась, злилась и, наверное, можно даже сказать, переживала, как казалось Владу, по пустяку. Он понимал, как много значит для нее победа на этой выставке. Это своего рода возможность поднять авторитет, потешить свои амбиции. Она хочет доказать всем, но в первую очередь и себе, что способна на многое.

Все мы такие, хотим большего, чем есть на самом деле. Хотим показать себя с самой лучшей стороны, быть превосходное других во всем. И мы чертовки огорчаемся, когда у нас это не выходит. Надо признаться самим себе, мы гребанные эгоисты. А кто думает, что это не так, еще и жуткий лгун!

– Лида, – Влада охватило дикое желание утешить, успокоить девушку. И пускай она жутко раздражает его, пускай она вредная и немного высокомерная, но она такая же, как он, как они все. – Все будет хорошо! Я обещаю тебе, мы выиграем этот сезон. Я сделаю все, чтобы это произошло сегодня.

Девушка окаменела. Наверное, она не поверила своим ушам. Мурашов раньше никогда не был таким добрым, теплым. Но ему хотелось довериться, и Мармеладова поверила. Она ничего не произнесла, не ответила, а только кивнула и улыбнулась.

Мурашов засмеялся. Негромко. День все также не предвещал ничего хорошего.

В полдень огромные, стеклянные двери центра письма и мышления распахнулись, и через них хлынули люди. Их было так много, что у Влада стало рябить в глазах. Они все говорили, спрашивали, смеялись. Просили рассказать об учебе, занятиях, развлечениях. Каждый хотел, чтобы смотрели только на него, отвечали только ему. Школьников было так много, что Мурашов был готов выброситься из окна, лишь бы покинуть помещение.

У каждого школьника в руках был кусочек белой бумаги. На нем стояла печать и подпись ректора университета. Это были жетоны, которыми была так одержима Лида.

Смысл голосования был прост. Все как и полагается в демократическом государстве. Каждый присутствующий имел право на свой личный голос, который символизировался жетоном.

Нужно было обойти все стенды, послушать, посмотреть на то, что приготовили различные факультеты, а затем опустить свой голос в урну для голосования – коробочку на столе факультета, который тебе понравился.

Все было просто. Но заполучить данные жетоны было сложно. Школьники ведь хотели видеть симпатичных студентов, красочное шоу и интересные экспонаты. Ничем таким факультет экономики не блистал.

Большая часть присутствующих была сосредоточена около юристов и журналистов. Там организовалась настоящая пробка из ребят, которые наступали друг другу на ноги, кричали, спорили. Девушки, практически высунув языки, по которым стекали слюнки, смотрели на спортсменов с юридического факультета.

Лидочка психовала. Еще б немного и она стала рвать на себе волосы. Ее гениальный план про системы организма не приносил никаких плодов. Даже больше, он совершенно не работал. Мармеладова нарезала круги вокруг столов, гневно шипя и крича на Сашу Мишину. А та, заикаясь и чуть не плача, старалась успокоить подругу.

Пашка Бойкевич сидел в углу. Сегодня, как он сам убеждал каждого, на нем был его парадный спортивный костюм, который приносил удачу. Он копался в телефоне, изредка поднимая голову, чтобы посмотреть на взбешенную Мармеладову.

Маша и Игорек ушли на разведку. Их не было уже больше двадцати минут. Хотя помещение и было большим, Мурашов прекрасно видел, что ребята спрятались за колоннами, там стоял диван. Никто не хотел попадаться на глаза Лиде.

Один Влад не прятался, не скрывался. Он расположился на стуле, дожидаясь своего звездного часа. У него был план. Немного странный, немного шокирующий, но отличный план, который принесет победу факультету.

– Ты перестанешь мельтешить перед глазами, – Мурашов обратился к Мармеладовой, – меня уже начинает тошнить.

Лида промолчала. Ей не было дела до чьих-то желаний. Мурашов поднялся со стула, отряхнул брюки.

– Пойду, пройдусь, посмотрю на конкурентов, – заявил Влад и двинулся вглубь помещения.

Было довольно душно. Плотная ткань футболки обтягивала тело, отчего становилось трудно дышать.

Стенды факультетов располагались по одной линии. Они были одинаковых размеров, цветов, формы. Никто бы не смог упрекнуть руководство в предвзятом отношении к какому-нибудь факультету. У всех были равные возможности.

Исторический факультет нарядился в доспехи, кольчуги и в рубахи. Они где-то раздобыли копья, сабли, мечи, щиты. Справа от их стенда девушки показывали небольшой группе школьников, как правильно обрабатывать чаши после раскопок. Ребятам нравилось это, азарт горел в их глазах.

По фрескам, глиняным изделиям, бумажным, объемным фигурам, что занимали весь стол – было понятно, что это факультет архитектуры и дизайна. Владу всегда нравились эти ребята. Они были творческими натурами, активными студентами, которые никогда не отчаивались. Они делали то, что им нравится, стремились к своей цели. Было в них что-то родное для Мурашова. Наверное, он бы с удовольствием учился с ними.