А мы служили на крейсерах

Но он не поднимет архивы.

Он еще помнит деда.

Может быть правнук... может быть...

...Не сдавался до последнего. И когда я приезжал в отпуск, с какой - то тогда не понятой мною болью интересовался: А не принял ли я присягу украине...и как там флот... и Город...

И что вообще в вооруженных силах?

Наверное я обижал его, когда отмахивался, да мол все нормально, служим..

Мы всегда думаем, что родители - вечны...

А он плевал в телевизор, когда выступали "перестройщики"

Мы смеялись.

А не смешно. Горько.

И только за сутки до смерти

В бреду

С отрезанной - привыкшими кромсать привезенных с этой уже, чеченской войны раненных - хирургами Ростовского госпиталя, израненной в той, Великой войне ногой -

Он воевал.

Всю ночь, что я сидел в полусне в его палате -

Он брал рощу. Отбивался на высоте

Форсировал какую - то речку...

Всю ночь.

А утром - новая операция. И остановка сердца.

Сорванного войной -

С 41 по 45 - сердца.

"Ванька - взводный", принявший войну в лицо на Украине, и шедший с ней на восток - а потом на запад, до Кенигсберга,

Кому жить - то на войне отпущено пол дня -

И отмеривший все ее дни до донышка

И пришедший к Победе начштабом полка...

И еще долго служивший...

И закончивший заочно школу...

И академию

Что он не говорил...

Что не сказал...

И чем измерить меру нашей вины ...какой - то душевной черствости...

Остался военный альбом, где он веселый, молодой, с друзьями...

И ордена.

И память.

Не хочу, чтобы она стиралась...

Помнить...

Шутка.

"Не служил бы я на флоте, если б не было смешно". Цитата. Я это в 74 году услышал, когда меня с "Железного" на "Юрьев" перевели, от того, которого менял. А сняли его прямо перед боевой, просто потому, что евреем он был. Так вот, по пятому пункту.

Вспомнил эту поговорку к тому, что смеются на флоте, и шутят, и подшучивают. И иногда зло очень.

Ну вот, а Ивана Ивановича Иванова нам тоже перед походом назначили. То есть командира БЧ-4 сняли - уж и не упомню за что - а без связиста в море идти вокруг Европы тоскливо - и прикомандировали начальника берегового узла связи бригады Иванова И. И.

В связи он конечно как бог, не без того, и не только в связи... А в остальном - что возьмешь с прикомандированного, да тем более офицера вышележащего штаба. Так что как бы на отдельном положении "Иван в кубе" у нас оказался.

Вышли мы из Кронштадта, и в Лиепаю. Дошли, встали - задачи перед походом отрабатывать.

Тут как раз старпома нового назначили, приехал из Севастополя. Офицер крейсерский, ну и порядки стал крейсерские вводить. В принципе все ничего, на пользу, народ в рамки быстро загнал, одно только: "Блядство - говорит - среди офицеров и мичманов плодить не будем. Сход на берег - до часу ночи."

Чтоб, значит, в кабаке где отдохнуть - пожалуйста, но чтоб заночевать где на стороне - ни-ни. Нравственность соблюдал. А сам, гад такой, на берег вообще не ходил. Ну, разве часа на два - три в воскресенье, жене позвонить, да пива попить.

Выворачивались конечно, решали вопросы - когда в "Журнале боевого заместительства" друг отметит, что, мол прибыл, на борту где - то, а когда еще как.

А "Ваня кубический", со своим особым статусом, штабным, на берег каждый вечер - и до утра, тетку завел, жизни радуется.

Ну да ладно, дело житейское - каплейское. "Кто из вас без греха - пусть первым бросит камень". Все бы ничего, да вот делился он, Ваня то есть, всеми своими переживаниями. И сколько раз, и как, и что он ей, и как она ему. Кому - то вроде и ладно, а кому - поперек горла рассказы его. Не у всех психика одинаковая, да и способности у всех разные. Задевало в общем.

А народ в основном молодой, до тридцати еще. Играет гормон.

Зама естественно это больше всего заводило. К слову сказать, зам правильный был, строевым некоторым сто очков вперед давал. Какие бы проповеди о политике партии и правительства не читал, а заканчивал всегда одинаково:

" Матроса надо драть, драть, и еще раз драть. Только до конца задранный матрос не думает о пьянках и самоволках. И если матрос ходит в самоволку, или пьет - грош цена его начальнику". И надо сказать, слова у него с делом не расходились, воспитательную работу среди личного состава он четко по уставу внутренней службы, вкупе с дисциплинарным строил. Жаловаться на начальников к нему бесполезно ходить было. Разве что дополнительное взыскание заработать можно.

Да и что касается остального - тоже не чужд был. Так что Ванины рассказы его доставали основательно.

Но суть да дело, задачи отработали "сдались" успешно штабу - и в Балтийск, под штаб флота, на проверку готовности к межфлотскому переходу.

Вот когда в Балтийск шли, зам ко мне приходит и говорит:

– Все. Задрал меня "кубический" своими повестями. Давай его от блядства отучим. Хоть ненадолго. Хоть на время, пока он у нас. Да хоть бы он язык, сука за зубами держал.

– Согласен. Какие предложения?

Тут зам идею свою объявляет.

Напечатать письмо, якобы баба Ванина в политотдел Лиепайской бригады обратилась, оформить его как надо, и по приходу в Балтийск - Ваню напугать.

Нет вопросов.

Взяли машинку, натюкали одним пальцем, что мол в политотдел обратилась гражданка такая - то, с вопросом, куда пропал ее любимый Иванов И. И., который два месяца назад вступил с ней в половую связь, и обещал жениться.

И просит она всей силой партии вернуть его, дорогого к ней, любимой.

Только так.

На угловом штампе парохода номер в/ч заклеили, тиснули на бумагу косо, дата, номер. Зам закорючку - за НачПО поставил. Потом - конверт, адрес прямой - наш, обратный - политотдела Лиепайского, "письмо солдата, бесплатно" - все.

Но командира конечно посвятили. Тот - а Ванины рассказы тоже поперек горла - поддержал.

Пришли в Балтийск. Зам в политотдел сбегал, о полморсосе доложил, возвращается - черный.

К командиру. Меня тоже пригласили. Взывает кэп Ваню. Прибывает. "Прибыл, мой командир"