А небо по-прежнему голубое

Всё, что замирало и билось внутри Гермионы с раздирающим грудную клетку напряжением, резко оборвалось, рухнуло куда-то вниз, в падении своём отдаваясь болью в висках, в пальцах, судорожно вцепившихся в разодранный джемпер. Шаг, ещё шаг — медленные, неверные, затем срыв на бег, и Джинни уже отчаянно обнимает Гермиону, содрогаясь всем телом. Гермиона только и могла, что обнимать подругу в ответ, поверх её головы глядя на пятна тел, окружённых семейством Уизли.

Тел?

— Они этого не заслужили, — хрипло прошептала Джинни куда-то в плечо Гермионе. — Это не должно было случиться, особенно сейчас.

Гермиона беспомощно, немо кивала в ответ, а перед глазами у неё стоял только образ Фреда, словно отпечатавшись, — яркие голубые глаза и рыжие волосы, россыпь веснушек, порывистые движения, отличавшие близнецов, и в ушах словно бы звучал ставший родным голос. Хотелось оттолкнуть Джинни и сбежать, спрятаться и реветь навзрыд, громко, уткнувшись лбом в колени, не думать и не знать ни о чём, не мучиться, не жить…

«Нет, нет, нет, пожалуйста, этого не может быть!..»

«Я хочу его увидеть».

«Я должна».

Увидеть его тело сейчас значило бы признать, что всё кончено, а она осознать-то этого не могла!..

Несколько неуверенных шагов к телам, вокруг которых горевало семейство Уизли — и Гермиона осознала, что это не Фред. Ошеломительная, горячая радость, хлынувшая по жилам, заставившая вновь ожить, сменилась неподдельным ужасом — ведь на месте близнецов Уизли лежали Римус и Нимфадора. Счастливые родители, чьим сыном, улыбавшимся с фотографии, они так гордились. Они должны были сейчас быть в числе выживших, помогать уносить раненых и разгребать завалы, делать что угодно — просто жить…

Гермиона пошатнулась, снова потрясённая, снова бессильная, и словно через плотную завесу, будто бы окружившую её, услышала встревоженный голос Джинни, окликнувший Рона. Сигнальным маячком в мозгу зажглась мысль: Рон нуждается в помощи, нуждается в ней. В следующий момент обе девушки уже торопливо протискивались ему навстречу — его рыжая голова мелькала в самой гуще толпы. Пробравшись ближе, они увидели то, чего так опасалась Гермиона: Лаванда Браун, не подававшая признаков жизни, лежала на носилках, к которым наклонился Рон. Тот метнул затравленный взгляд в адрес сестры и подруги; пальцы его отчаянно сжимали ладонь Лаванды, будто это не она, а Рональд находился при смерти, и всё его спасение только и заключалось в том, чтобы держаться за эту последнюю ниточку.

— Что с ней? — спросила Джинни чуть дрогнувшим голосом.

— Оборотень. Её всё-таки укусили. — Хоть Рон и не смотрел в её сторону, Гермиона всё равно ощущала, что именно её винят в случившемся, и не могла не признать справедливость невысказанных обвинений. — Мадам Помфри сказала, что её срочно нужно переправить в Мунго, но сейчас такой возможности нет… — Он истерически хмыкнул и полностью сосредоточился на Лаванде.

Гермиона рискнула тронуть его за плечо:

— Рон, я, правда…

Вместо ответа приятель небрежно стряхнул её руку и пробубнил глухо:

— Уйди, Гермиона.

Яснее выразиться было невозможно, и девушка послушно отошла, не зная, что же ей теперь делать. Джинни уже исчезла — видимо, присоединилась к группам учеников, что разбирали завалы и разыскивали тела, и после недолгого замешательства Гермиона сорвалась с места, прочь из Большого зала, полного боли и ужаса от потерь. Ей было дурно и не хватало воздуха, слова Рона жгли калёным железом, а известие о смерти Римуса и Тонкс и вовсе подкосило настолько, что, казалось, весь привычный мир теперь разрушен. А сколько ещё людей не пережило эту ночь? Сколько ещё людей погибло, сражаясь с армией Волан-де-Морта, что отсиживался всё это время в лесу?

«И что с Фредом? Жив ли он?»

— Гермиона!

Полумна, больше похожая на привидение, поначалу двоившееся перед глазами, помахала рукой перед лицом у Гермионы, и та кивнула, очнувшись.

— Нам нужна помощь, чтобы проверить верхние этажи и перенести всех пострадавших в Большой зал. Ты в порядке? У тебя кровь…

Лёгким движением Полумна стёрла кровавую дорожку с виска Гермионы и небрежно вытерла пальцы о кофту; у неё самой всё лицо пестрело царапинами и кровоточащими ранками, на которые она не обращала внимания. Тёмно-багровые пятна виднелись даже на светлых волосах, выделяясь в слипшихся прядях.

— Я… да, конечно, — кивнула Гермиона, заставляя себя изгнать из головы предательские мысли о том, что кто-то ещё из её близких знакомых мог стать жертвой битвы. Ни к чему представлять худшее сейчас, когда так нужно верить хоть во что-то светлое.

Дальнейшие минуты напоминали кошмарный сон: вместе с Дином, Полумной, Майклом Корнером и ещё несколькими учениками Гермиона разбирала завалы, проверяла пульс у тех, кого им удавалось найти, и помогала перемещать пострадавших на носилки. По замку гулом отдавались крики, стоны и имена тех, кого потеряли, кого искали. Не было ни одного тихого, не затронутого битвой уголка. И эта атмосфера безнадёжности, отчаяния, кромешной тьмы не хуже дементора вытягивала все силы.

Им удалось найти множество человек, нуждавшихся в помощи, и примерно столько же тех, кому помощь уже не требовалась, когда Гермиона, не выдержав, отделилась от группы и замерла в крытой галерее, теперь уже почти полностью разрушенной. За неровно отбитыми колоннами виднелся заваленный грудами камня и щебня дворик, где раньше бил фонтан и так приятно удавалось посидеть, наслаждаясь солнечным днём. Девушка вцепилась дрожащими пальцами в остатки крошившегося подоконника и зажмурилась, запрокинув голову. Когда-то давно (целую битву назад) они с Фредом иногда сидели здесь — ещё до того, как он покинул школу. Сюда же она приходила несколько раз с Чарити. А теперь это место разрушено, как и что-то очень важное в ней самой.

«Чарити бы не пережила, если бы увидела, во что превратился замок…»

Неожиданный звук — чей-то топот по гулкому пустующему коридору — заставил Гермиону обернуться, и она увидела бегущую девчонку, по виду — первокурсницу. Невысокая и совсем ещё кроха, с растрёпанными рыжими волосами, она резко остановилась и бросила на девушку настороженный взгляд.

— Ты что тут забыла? Эй!

Словно испугавшись, первокурсница вновь пустилась в бег и вскоре исчезла за поворотом. Ей же не положено здесь находиться! Всех первокурсников должны были эвакуировать ещё в начале подготовки к обороне замка. Значит, она каким-то образом сумела проскочить и теперь вот прячется по закоулкам Хогвартса. Но зачем?

Повинуясь инстинктам, Гермиона поспешила за неизвестной девчонкой, но догнать её явно не представлялось возможным. Быстрые шаги ещё слышались эхом, уходя вниз по лестнице, и Гермиона торопилась следом, но безуспешно. Выскочив в холл, она обнаружила, что первокурсница уже исчезла. Что ж, ладно, это не её забота.

Навстречу уже шла Джинни — медленно, едва ли не шатаясь от усталости. Молча присела вместе с Гермионой на ступеньки, тяжело дыша. На лице, покрытом пылью и кровью, едва различались дорожки слёз — Джиневра всегда умела держать свои эмоции под контролем.