А небо – уже в снегу…

Метельные в рощах постели…

Время летит,

Неуступчиво, зло, нетерпимо,

Нам оставляя лишь крохи,

Ну, что там – додумать, дожить…

И непонятное чьё-то,

Почти что беззвучное имя, –

Полузабытое,

Душу

Всё точит,

Мозжит…

*

Трудяга-дождь…

Уныло и устало

Шуршит его сырое помело.

Ушло, устало лето, перестало

Тебя любить, и да не будет мало

Тебе тепла и места, где светло!..

Не жадничай, не злись –

И жизнь добавит

Ещё чуть-чуть нам, зная наперёд,

Что и остынет где-то,

И устанет

Судьбе твоей перечить,

И достанет

Последний свой пятак,

И не обманет –

За всё воздаст,

Ничем не обойдёт.

*

Тропа, терновник, тернии и тени.

Дорога ввысь – невероятность и обман.

Скрывая намеренья, застит зренье

Полуслепой и путаный туман.

Забыв потери, веря в обретенья,

Лови его пустые миражи.

Шуршат листвой в терновнике ежи,

И ни уменья нам, ни разуменья

Понять вдруг, как щемящее хороши

Тревоги все и горести души,

Пока она с тобой…

Шуршат ежи

В иссохнувшей листве,

И дуновенье

Рассветной высоты,

И ветер свеж…

И полон утра, ветра и надежд,

Твой новый век

Продолжит восхожденье…

И жаждет, ждёт земного воплощенья

Душа,

Что рядом, около и меж.

*

Живи, не споря с веком и людьми.

Меняются суждения и моды,

Стареют этносы, спиваются народы,

И на ветрах разнузданной свободы

Ты всё-таки помысли и возьми:

Не всякие дела твои – деянья,

Не всяко лыко – во строку привет,

И не во благо ложь, пусть даже нет

Совсем надежд,

И спятил белый свет,

И сам себя назначил на закланье…

И не ветшают наши заклинанья

Из прежних лет,

Из давних прежних лет…

*

Забыть и не вспомнить,

Что было единственным знать:

Сомненья дождей и тревоги травы

Неразумны.

Безумны цветы по ночам,

А дубы – многодумны

И, вросшие в вечность,

Не сдвинут себя ни на пядь.

Скупой разговор между кроной и падшей листвой.

Глухой разговор между небом и павшей водою.

И был он тобой, и остался тобой и с тобою –

Тот жёлудь в подзоле, тот выживший в зиму подвой.

И что нам страдать

О погибнувших тысячелетьях,

О гиблой и гибельной

В долготерпенье зиме…

Желаньям оставим предлоги,

Любви – междометья,

Тоске – тишину

И последнее слово –

Тебе.

*

К теплу, на юг ушёл косяк

Осенних поздних птиц.

Их поднял ввысь гусак-мастак,

Вожак, знаток границ.

И вот внизу и плёс, и лес,

И ты чужой, ничей.

И лишь камыш

Талдычит текст

Ночных твоих речей.

И жёлтой прелью болен лес,

И желчны сны дубрав,

И страх, и стресс,

И тьмы прогресс,

И, отказавшись наотрез

От сумрачных своих небес

Любви,

Ты был неправ…

А ветер, старый мракобес,

Уже унёс, разнёс твой текст,

Всё честно переврав.

*

И ни печали несть, ни воздыхания

На этих отрешённых берегах!..

Заржавленный отряхивая прах,

Швартовы мрака рвёт «Луизитания»,

Вздымаясь из пучины –

И в мирах,

Где паруса воздушных каравелл

Упруги и чисты, и ветер смел,

И ветрен, смел, и значит, счастлив ты,

И никакой не может быть беды –

Когда б да если бы!..

Где так близки следы

Твоих надежд,

Где память – жаркой тенью…

Где сослагательное наше наклоненье

Спасает

От душевной пустоты.

*

Последних трав зелёное пижонство.

Перерасход осенней желтизны.

И звёздное ночное многожёнство

Степных небес в отсутствие луны.

Скупое незатейливое время.

Волненье одиноких холодов,

Когда ты остаёшься с ними –

С теми,

Кто угасить и выстудить здоров

Пыльцовый рай прибрежной чемерицы

И тёплый сумрак присмиревших рек,

И гарь сухих лугов, где не резвиться

Уже стрижам, где замедляет бег

Любви твоей зима,

Чтобы обрушить

Нас в снегопады, в ранний снег, во зло

Позёмок, вьюг, где нам почти везло,

Где вечность льдов,

Ветров шальные души,

Безмерность стужи –

И твоё тепло…

*

Ничто вокруг не терпит пустоты.

В самом ничто –

Не так-то уж и пусто.

Незримо, неприметливо и грустно,

Совсем не ты, но, в общем, всё же – ты,

Там существуешь,

И, твердя урок,

Что извлечён из пережитой жизни,

На собственной, пожалуй, даже тризне

Ты вытеплишь свой слабый уголёк.

И то, что есть ничто, нас в никуда,

В куда-нибудь нас уведёт, в куда-то,