А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы

И это его лощёная харя ржала во весь голос, глядя мне в опухшее от побоев лицо. Когда я с вывихнутыми руками, переломанными рёбрами и отбитыми ногами мог только бессильно смотреть, на то, что его подручные подонки творили с той, ради которой я жил... Сегодня я тебе об этом напомню, сволочь гундосая...

Добравшиеся до входа, младшие шмели начали гневно требовать открыть двери. Но, не смотря на то, что среди постовых, скорее всего, находились их старые друзья, двери им так никто и не открывал. Своя шкура дороже.

Всё, что готовы были сделать для своих корешей стрелки — так это попытаться пристрелить пару-другую жор ещё на пути к израненной толпе у входа. Как и до этого, стрельба не отличалась особой эффективностью. Скачущие через заросший травой пустырь жоры изредка подёргивались от попаданий. Некоторые даже споткнулись, закувыркались и навсегда скрылись в высоких зарослях. Кажется, мои ловушки в лесу — те, что ещё не были разряжены пацанами — схватили за ноги и укокошили гораздо больше этих агрессивных тварей. Судя по хриплым возгласам, раздававшимся в чаще то тут, то там, в них угодило не меньше десятка заражённых — из числа тех, что бежали к месту салюта через лес.

А некоторые существа сейчас явно настигали в лесу тех, кто так и не смог доползти обратно к своей крепости. Первым снова завизжал тот двуленточный подонок, которого я насадил на сук. Не повезло ему всё-таки, что до сих пор не подох.

И вскоре почти вся восточная и северная чаща наполнилась истеричным визгом и злобными хрипами. Жоры быстро добивали раненых, перегрызая им глотки и потроша животы. И тоже вряд ли несли при этом существенные потери от тех, кто ещё мог попытаться отмахнуться.

То ли запас патронов был уже исчерпан, то ли рано или поздно последовал приказ о прекращении огня, но стрельба прекратилась довольно быстро. И уцелевшие ряды ночных жор беспрепятственно понеслись к хнычущей под дверями толпе. После шмелиного обстрела и моих ловушек, уцелевших тварей оставалось заметно меньше, чем было видно на самых подступах от Митино. Но теперь все эти остатки точно были здесь, привлечённые грохотом выстрелов.

— Вот в депо также весной было, говорят... — Чуть слышно выдохнула Кира, наблюдая за тем, как жоры, не обращая никакого внимания на слабые попытки сопротивления, приступили к методичному уничтожению выживших.

Некоторые отчаянные тычки копий и удары дубинок всё же нашли свои цели. Но даже с пронзённым пузом, с гвоздями в плече или груди, с надрубленной шеей и сломанной челюстью, жоры всё равно тянули свои когтистые лапы к паникующим подросткам. Боли они не чувствовали точно также, как и их дневные сородичи. И, рано или поздно, всё-таки скопытятся от кровопотери. Но сейчас их может остановить только смерть мозга, травма позвоночника или отрубание ног.

Я убрал бинокль. Совсем не хотелось наблюдать за тем, как заражённые вгрызаются в вопящие глотки.... Обгладывают лица и уши... Вырывают и поглощают кишечник, словно гроздь кровяных сосисок... Это скучно. Я предпочитал карать подонков собственными руками. Чтобы перед смертью они видели не тупую зубастую рожу с подслеповатыми глазами, а широкую багровую улыбку на серой ткани.

Но вот те, кто остался на крыше, наблюдали за истреблением во все глаза. Раздалась ещё пара выстрелов — вопреки приказам, кто-то хотел всё-таки помочь остаткам сопротивления. А может, хотел прекратить страдания раненых.

С выжившими в лесу шмелями, сумевшими добраться до входа в торговый центр, было покончено уже через несколько минут. Быстро потеряв интерес к куче распотрошённых подростков, оставшиеся ночные твари некоторое время предпринимали безуспешные попытки залезть на крышу, привлечённые звуками выстрелов. Но, злобно похрипев около минуты, тоже быстро стали равнодушны к недоступным целям. И медленно начали разбредаться по округе, то и дело замирая и прислушиваясь к ночным шорохам. Залезть на крышу снаружи было действительно довольно трудно. Особенно, если ты тупой жора. И все внешние пожарные лестницы шмели предусмотрительно спилили.

Оглядев их в бинокль, я отметил, что почти все оставшиеся на ногах твари были довольно серьёзно ранены выстрелами, холодным оружием шмелей или моими ловушками. И, одна за другой, время от времени опускались на колени и исчезали в высокой траве, принимая холодные объятья смерти от кровопотери. Невредимыми или почти невредимыми оставалось не больше десятка тощих уродцев.

— Всё, выдвигаемся. — Я коснулся ноги Киры, привлекая её внимание. — Как спустимся, держись сзади и ни шага в сторону.

Оказавшись на земле, мы с Кирой осторожно зашагали в обход оставшихся ловушек, к северной стороне леса. Некоторые капканы действительно не сработали. Но по пути по обе стороны от безопасной тропы постоянно попадались обглоданные тела тех, кто застрял ногой в очередном ведре с гвоздями и не смог убежать от ночных хищников.

В противоположную сторону от нас по земле снова бежал маленький шипящий огонёк. Сейчас он должен был запустить последнюю батарею салюта и отвлечь внимание как жор, так и тех стрелков, у которых, возможно, ещё оставались патроны.

Первые залпы разноцветных ракет раздались как раз тогда, когда мы с Кирой почти дошагали до той самой опушки, с которой шмели планировали запускать свой полосатый летучий тотем. И все уцелевшие ночные твари тут же стремглав бросились в сторону взрывов. А мы, пригибаясь в высокой траве, прокрались к закрытому входу никем из них незамеченные. Даже если бы кто-то смотрел в нашу сторону с крыши, на контрасте за яркими огнями салюта никто не разглядел бы движение почти в кромешной темноте.

Держа свою экзотичную саблю наготове, девчонка, судя по коротким движениям головы, оглядывала разбросанные перед входом истерзанные тела.

— Ну и как мы войдём? — Шепнула она, перешагнув через очередной труп, и прижалась спиной к стене. — Я-то сквозь стены ходить не умею...

— Суеверия нам тут действительно не помогут. — Я подсел к толстым дверным петлям и запустил руку в карман рюкзака. — Вся надежда только на детские игрушки, ржавые трубы и бенгальские огни. И силу науки, конечно...

Глава 10. Последний подарок

— Ты что бредишь что ли? Какие ещё игрушки? — Кира опасливо озиралась по сторонам и иногда посматривала наверх, вот-вот ожидая, что нас заметят и оттуда опять начнётся стрельба. Но всё внимание постовых было приковано к цветастой канонаде. И к тому, как оставшиеся ночные жоры пытались отыскать признаки жизни среди грохочущих ракет, мечущихся по чаще. Возможно это выглядело весьма комично.

— У тебя был в детстве такой серебристый экранчик для рисования? — Я достал четыре стальных банки из-под специй и прилепил их на магниты возле каждой дверной петли. — Поводишь по нему специальной палочкой, потом щёлкнешь ручкой — а он снова чистый. Рисуй — не хочу.

— Ну... У меня не было... У друзей был. Рисовать что ли будем?

— Нет... — Зажигалка воспламенила короткие бенгальские огни, торчащие из баночных крышек. — Будем поджигать. Ну-ка, в сторонку. Ещё дальше.

— Так причём тут эти экранчики? И ржавая труба?