А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы

Ведь если кто-то и соображал, как водить бронетехнику или перезаряжать гаубицы, то о том, как починить заглохший двигатель или сделать новый патрон из старой гильзы — не знал почти никто. Не говоря уж о том, как добыть нефть, переработать её в бензин, выточить снаряд или сконструировать гранату. Всезнайки и отличники, способные разобраться в наследии цивилизации и наладить хотя бы производство пороха, как верно заметила Кира, сдохли первыми. По крайней мере, в наших краях.

Вместе с боеприпасами, оружием, техникой и горючим стремительно редел и человеческий ресурс. Сотни тысяч московских школьников и первокурсников, способных держать оружие, быстро превратились в военизированные мегабанды, объединившиеся по географическому признаку. И крошили друг друга с усердием, достойным лучшего применения. Беспринципность, безалаберность и безответственность, в сочетании со звериной жестокостью и бесконечной глупостью, усыпали столичные улицы свежими трупами за считанные недели. Пленных не брал никто. Ведь их нужно было кормить. А многие из минутных победителей уже сами забыли, когда ели досыта. И когда все стороны точно поняли, что сдаваться в случае поражения бессмысленно — количество потерь возросло ещё выше.

И только один ресурс, который активно использовали все многочисленные стороны конфликта, можно было легко найти до сих пор. Этим ресурсом были миллионы бывших совершеннолетних москвичей. Отцы и матери, бабушки и дедушки, старшие братья и сёстры юных солдат Зимней Войны часто принимали в сражениях самое активное участие. Хоть и совершенно не осознавали этого факта.

Кто-то использовал их для перевозки обозов и артиллерии, когда прочая техника уже отказывала или останавливалась с пустым баком. Некоторые пытались сделать из жор эдаких шахидов, аккуратно приманивая увешанных взрывчаткой заражённых на вражеские укрепления. Часто применялась тактика живого щита, когда собравшаяся вокруг приманки бессмысленная толпа позволяла безопасно сменить позицию прямо под носом у вражеского пулемётчика или снайпера. А также никто не стеснялся создать очевидную проблему для врагов, выплеснув на их головы какое-нибудь консервированное рагу. Как минимум — потратят патроны, силы и время. Как максимум — полягут с обглоданными лицами и руками. Всяко хорошо!

И до сих пор среди выживших ходят истории о том, что кое-кто пытался использовать несчастных жор в качестве пищи или сексуальных партнёров. Чем чаще такая история передавалась из уст в уста, тем более грязными и отвратительными подробностями она обрастала. Острый дефицит таких привычных развлечений, как фильмы, сериалы и видеоигры, очень способствовал буйству фантазии уцелевших подростков.

И теперь, когда мы вместе с нашими новыми приятелями оказались в цугцванге, я тоже планировал использовать именно этот ресурс.

— Да блин... Тут хавки на месяц! — Яр попытался протестовать, наблюдая, как неотвратимо худеют их рюкзаки.

— Не жадничай, иначе вы и столько не проживете. — Я обратил внимание на большую вздутую банку каких-то сардин. — А вот это вообще уже есть нельзя. За солью и специями не почувствуете, конечно. Но блевать потом будете дальше, чем видите. Если не хуже...

— Да я знаю... Мы думали, может, махнёмся с кем-нибудь потом... — Яр всё-таки не просто так дожил со своими корешами до лета. — Ну вот галеты хотя бы оставь! Они же почти не пахнут!

— Зато каждая в отдельной пачке. Будем использовать для перемещения. Вскрывайте всё и вытрите потом ножики вот этим. — Я выдал им пачку проспиртованных чистящих салфеток, найденную в радиорынке.

— Ну зачем так много еды-то то гробить...

— В этих посёлках жор почти нет, если вы не заметили. И до реки далеко. А сейчас нужно хотя бы пару десятков собрать. Поэтому нужно им закатить пир горой. Буквально. — Выпотрошенные консервные банки летели в одну кучу с их содержимым.

— А я вот чего думаю... — Неожиданно повёл разговор Денчик, который до этого только молча и послушно делал то, что скажут. — Когда у нас ещё были Макдаки на каждом углу, то туда стоило на пару минут зайти, чтобы от тебя потом жареным жиром несло полдня...

— И?

— И мы вот сейчас тут этой рыбой, случаем, не пропахнем так сильно, что жоры и от нас захотят кусочек отгрызть?

— Ты главное не замарайся в ней. И ножик оттирай тщательнее. — Под маской я не видел взгляды зеленоградских бесенят, но уверен, что они были весьма скорбными в тот момент, когда я вскрыл банку красной икры и вывалил драгоценное лакомство в центр растущей вонючей кучи. — А на эту тему я, кстати, экспериментировал. Жоры всегда выбирают прежде всего то, что пахнет интенсивнее. И сразу после того, как что-то сожрут, некоторое время чуют запахи гораздо хуже. Типа как можно съесть перец чили и сразу после этого какую-нибудь не особо острую горчицу хоть ложками жри — всё нипочём будет. При сильном воздействии чувствительность рецепторов на некоторое время притупляется.

— Ну ок...

Вскоре из посадок вокруг столичного кладбища домашних животных показались первые заражённые. Спотыкаясь о невысокие надгробия чьих-то драгоценных любимцев, жоры спешили поглотить внезапное изобилие как можно быстрее. Однако, один из хромающих к нам бродяг остановился на несколько секунд и, задрав голову, издал протяжный гортанный клич.

— Чего это он? — При виде тощих уродцев Кира с опаской шагнула ко мне за спину и схватилась за рукоять меча.

— Зовёт сородичей.

— Нафига? Ему же меньше достанется.

— Так делают все стайные животные. И человек — не исключение. Помнишь звук, который ты издала, когда поняла, что можешь принять душ?

— Ну... Да... — Кажется девчонка немного смутилась, но тут же улыбнулась. — Ну просто было так неожиданно и приятна-а-а...

— И ты тут же немедленно известила об этом всю округу. Хоть и не так громко, как он. Потому что этот жора, похоже, сейчас чувствует то же самое. А миллионы лет естественного отбора научили всех нас тому, что делиться часто выгоднее, чем точить в одну харю. В них этот рефлекс всё ещё достаточно силён.

Пока мою мини-лекцию с любопытством слушала не только Кира, но и все остальные, к неожиданному и приятному сюрпризу со всех сторон начали быстро стекаться новые особи. То ли услышали действительно сильный запах рыбы, то ли сработал призыв сородича. И достаточное количество заражённых набралось гораздо быстрее, чем я рассчитывал. Как будто до этого они специально прятались где-то неподалёку по кустам и подвалам. Хотя по пути сюда мы видели хорошо если двух-трёх тощих бродяг.

— Я ж говорил, не надо так много вываливать! — Командир бесят немедленно отметил этот факт вместе со мной. И пятёрка его товарищей солидарно угукнула.

Тройка зеленоградцев, которая прибежала вместе с Серым из ветеринарки, почти ничем не отличалась от своих приятелей. И я быстро стал их путать. Тем более что маски они, как и я, не снимали. Запомнил я только их имена — Тончик, Лёха и Евген. Хотя я ни в жизнь не поручился бы — кто из них кто.

— Так, братцы... Все, кто хочет сегодня увидеть звёзды — слушай мою команду! Сейчас они пусть всё сожрут. Как начнут опять разбредаться, я поведу их в нужную сторону. И тогда втискивайтесь в центр толпы. Тех, кто боится жор, среди нас нет?

Ответом мне было молчание.

— Я так и знал. Помните, что они просто так не кусаются. Но могут сильно наподдать, если им вдруг покажется, что вы встали у них на дороге к еде. Старайтесь не мешать жорам двигаться к цели, держите тот же темп, что и они. Иначе получите по шеям и окажетесь за пределом толпы. И тогда нас... Нет... Тогда вас, скорее всего, сразу заметят. В этом случае — каждый сам за себя. Без геройств. А то в итоге всех схомутают. С целой ротой шмелей без подготовки нам не справиться.