А отличники сдохли первыми – 3: снова в школу
Шрифт:
Низкие и, вдобавок, какие-то дребезжащие голоса время от времени перемежались странным присвистом, непохожим ни на один знакомый мне духовой инструмент. Казалось, такое сочетание никак не могло исходить из человеческих глоток. Но, едва я тоже расслышал эти звуки сквозь волны и ветер, память тут же подсказала мне, что человек способен и не на такое исполнение. А перед мысленным взором всплыл короткий, но достаточно информативный текст о культурных традициях коренных народов Сибири. Раздел о множестве стилей горлового пения.
— Ну и где тут хор? — Белла ещё раз протёрла глаза, подобравшись к краю решётчатой площадки
— Я не говорил, что тут хор! — Рикардо недовольно засопел, осторожно примостившись по левую руку. — Я говорил, что тут хором поют!
Низкие трескучие перекаты в очередной раз резко взлетели вверх, зазвенев, словно какая-то инопланетная флейта. И я снова засомневался в человеческом происхождении этих звуков.
— Это песня по-твоему? — Настроение девчонки, похоже, сильно зависело от того, в какой фазе сна её разбудили. Но ворчать она продолжила уже вполголоса, тоже внимательно вглядываясь в голубоватое свечение. — Жоры какие-то на луну воют… Ни разу не слышал, что ли?
— Этот стон у нас песней зовётся… — Память услужливо подсказала подходящую по случаю цитату из русской классики. Настолько классической, что знать произведение и автора, видимо, считалось необязательным. Наверное, именно так некоторые произведения обретают статус «народных».
— Чего? Какой стон?
Похоже, что этот раздел отечественной литературы мои юные спутники пройти ещё не успели. И, судя по тому, что на дворе уже пятое сентября, а они и не на занятиях — уже и не пройдут. Даже если у тех самых выживших подводников, которых постоянно упоминает Белла, есть цель восстановления системы массового обучения — вряд ли они сейчас будут преподавать своим «питонам» поэзию XIX века. Если уж что-то и заимствовать из того столетия в современные реалии, то, разве что, линейную тактику и штыковой бой.
Поэтому и я заострил внимание своих юных приятелей на более актуальных проблемах. И указал на края странного светлого пятна:
— Мне всё-таки кажется, что вон там стоят совсем не жоры.
После срочного пробуждения мои глаза тоже всё ещё слипались. И я не был уверен в том, что именно заметил на границах тусклого света и глубокой тьмы. То ли там действительно промелькнули человеческие тени в каких-то развевающихся на ветру просторных одеждах с глубокими капюшонами, то ли это всего лишь очередные импортные шмотки, слетевшие на мост с обломков контейнеров в передней части судна.
— Ну, может, тогда это крабы так ревут… — Сонная Белла продолжала недовольно огрызаться. Но уже явно просто по инерции, совсем беззлобно. — Какая разница-то!
— Да какие крабы! Это же в Калмыкии так поют! — Чернокожий южанин немедленно напомнил нам о том, что гораздо лучше подкован не только в музыке, но и в сведениях о ближайших соседях своей малой Родины. — Я там был один раз в их храме, в Элисте. Ещё в школе, с экскурсией! И точно такие же песни слышал! Это называется… Как его… Как «хомяк»… Похоже, только по-другому как-то…
— Хоомей. — Судя по тому тексту, который я вспомнил, в Калмыкии должен быть распространён именно этот стиль исполнения. Должен был быть…
— Ага, точно! Буддисты там у них так поют!
— Буддисты? — Отважная девчонка оглянулась на рулевую рубку и почему-то зябко поёжилась. Хотя высокая конструкция как раз сейчас достаточно хорошо защищала
нас от промозглого ветра.Рикардо, заметив такую реакцию, немедленно тоже начал с опаской оглядываться:
— А это… Вы же не думаете, что… Ну… — Помявшись, он всё-таки решился озвучить свою дерзкую версию. — Что это призраки мёртвой команды…
— Чего-о-о? — Белла, наконец-то, перестала хмуриться. И даже широко улыбнулась.
Чем, однако, окончательно вогнала пацана в отчаянное стеснение:
— Ну… Блин… Я не знаю… — Забегав глазами в поисках спасения, Рикардо резко указал в сторону пятна голубого света на мосту. — А чё это тогда вообще?!
— Да ночник какой-нибудь! На солнечных батарейках!
— На солнечных? — Паренёк выразительно поднял взгляд на беззвёздное низкое небо.
— Ну днём зарядили, ё-моё… — Девчонка снова подобралась к краю парапета и легонько похлопала меня по плечу. — Дайте лучше прицел посмотреть! В него видно хоть чё-нить?
— Со стороны берега почти ничего не разобрать. — Я отдал приборчик морячке, чтобы она убедилась лично. — А вот прямо под нами, похоже, опять движение…
Оба подростка как по команде уставились с края площадки вниз. В темноте между контейнерными башнями по-прежнему ничего не было видно. Но к поскрипываниям и булькающему кашлю там сейчас совершенно определённо добавилось шлёпанье множества босых ног. Которое, вроде бы, преимущественно направлялось с корабля на сушу.
Перестав без пользы таращиться в тёмную бездну, Белла прильнула к объективу прицела:
— Да, это не жоры… Стоит кто-то… Прямо… — Быстро пересчитав тени пальчиком, она снова с тревогой оглянулась на рубку управления корабля. — А сколько там бутылок было, не помните? Ну, с пеплом…
— Двенадцать… — Обернулся на неё чернокожий паренёк. — А что? Сколько там их внизу? Тоже двенадцать?!
Девчонка молча кивнула.
Раскрыв глаза ещё шире, Рикардо прижался к решётке так, словно хотел слиться с ней в одно целое. И поскорее превратиться в какой-нибудь малозаметный элемент корабельного экстерьера. Но у него всё-таки хватало самообладания на то, чтобы не сокрушаться о своей судьбе вслух. Разве что в виде чуть заметного поскуливания, теряющегося на фоне звуков ветра, волн и жутковатых песнопений.
Снова отобрав у девчонки прицел, я насчитал вокруг голубоватого свечения даже чуть больше странных теней:
— Тринадцать. — Я чуть отрегулировал фокус. — Только тринадцатый, похоже… Связан, что ли… Руки за спиной держит.
— Это же призраки команды! — Паренёк снова вытаращил глаза в сторону кабины с миниатюрным кладбищем. — Может, им подношение не понравилось… Вот они и мстят юнге!
И тут его вдруг осенила какая-то настолько жуткая мысль, что я всерьёз забеспокоился о сохранности его глаз внутри орбит.
Сверкая белкАми в темноте, Рикардо прошептал чуть слышно, одними губами:
— А, может, зря мы там всё это ели… — Он кивнул на большую кучу пустых консервных банок, которую было видно даже через иллюминатор. — Теперь эти буддисты нам тоже мстить будут…
Повернувшись обратно к девчонке, я уже ожидал услышать от неё очередное скептическое фырканье. Но Белла и сама, кажется, слегка побледнела, внимательно всматриваясь в пятно света и те силуэты, что окружали его по полукругу. Вдобавок басовитая разноголосица немного усилилась. Но как-то слишком резко…