А после они...

Как бы я не любила больницы, отказываться от осмотра в такой ситуации глупо. Боль адская, и, вполне возможно, у меня действительно перелом. Еще не хватало, чтобы он неправильно сросся, и я навсегда осталась хромой.

К машине Фома относит меня на руках. Впрочем, мне так больно, что никаких положительных эмоций я по этому поводу не испытываю, сосредоточившись на глубоком дыхании. Говорят, если дышать правильно, боль можно контролировать, но у меня выходит фигово.

Кто-то из ребят приносит наши с Фомой вещи и мою сумочку. А Ллойд вызывается отвезти наши доски к моему кондо. С благодарностью сжимаю его крупные пальцы.

В госпитале нас принимают быстро. Отвозят в инвалидном кресле в кабинет травматолога. Можно дождаться переводчика, но я отказываюсь, понадеявшись на свой довольно приличный уровень тайского. Фома от этого явно не в восторге. Понимаю. Такой он человек – ему нужно все контролировать, что, согласитесь, сложно, когда не знаешь языка. Приходится переводить. Перевод усложняется тем, что я не владею медицинской терминологией.

– Ну?! Дальше! Что он говорит?!

– Говорит, что надо сделать рентген, но… – закусываю щеку.

– Но?!

– Но его нельзя делать беременным.

Фома какое-то время тупит, недоумевающе на меня глядя. А потом медленно моргает. Опускает взгляд к моему животу и стремительно возвращается к глазам.

– А ты… беременна?

– Я не знаю, – сипну. – Как раз жду месячные.

– Ясно. Хорошо… – кивает Феоктистов, теребя отросшие волосы. Что ему ясно, я понятия не имею. Он не выглядит как человек, который контролирует ситуацию. Скорее, наоборот. Я буквально вижу, каких ему усилий стоит сохранять спокойствие. – Значит, мы должны выяснить, так?

– Врач предложил сделать тест, – мямлю я.

– Ну так… За ним, что, нужно сгонять в аптеку?

– Нет, тут все есть. Я просто немного волнуюсь.

А если честно, я, блин, в диком ужасе. И, наверное, он это как-то считывает, хотя я тоже старалась держать лицо, потому что тут же, прямо у меня на глазах подбирается и совсем уже другим голосом обещает:

– Все будет хорошо, окей? Ты не одна в любом случае. Если вдруг окажется, что у нас будет ребенок, мы просто сядем, обсудим все как взрослые люди и обо всем договоримся.

Наверное, мне нужно спросить, о чем конкретно. Но это как будто неважно. Главное он уже сказал, да? Я не одна. Вот чего бы мне не хотелось. А там… обо всем действительно можно договориться. В конце концов, я и впрямь готова стать мамой.

– Ладно, – улыбаюсь гораздо увереннее. – Спасибо тебе. Не знаю, откуда взялась эта паника, но ты меня успокоил.

– Тогда давай уже это сделаем.

Ничто в моей жизни не тянулось так долго, как эти тридцать секунд, когда мы ждали результата.

– Ну? Что там? – шепчу, затаив дыхание.

– Вроде отрицательный.

– Отрицательный? – распахиваю глаза. – Точно?!

– Ага. Хочешь, сделаем еще один?

Качаю головой из стороны в сторону.

– Нет. Тут же… все однозначно, да?

– Вроде бы.

– Класс.

Тогда откуда это чувство… потери? Я же не хотела вот так залететь и тем самым вынудить Феоктистова сделать мне предложение! Конечно, нет. Но как будто мне понравилась мысль, что во мне живет наше продолжение. И теперь как-то на душе пусто.

– Значит, все-таки рентген? Едем.

В итоге выясняется, что кость цела. Мне накладывают тугую повязку, выписывают обезболивающее и рекомендуют несколько дней покоя. В смятении смотрю на собственную упакованную в лангету конечность. По-хорошему надо радоваться, что я так легко отделалась, однако я просто опустошена, и все.

– Хочешь, я у тебя переночую? – интересуется Фома, когда мы останавливаемся у моего дома.

– Зачем?

– Подстраховать, – пожимает широкими плечами, – ты даже ходить не можешь толком.

– Позову Диего, – зачем-то брякаю я.

– Твоего мифического любовника?

– Мифического? Ну… как скажешь, – не спорю я, понимая, что этим только сделаю хуже.

– Ой, да брось. Мы же все время вместе. Когда тебе еще по любовникам бегать, Жень? На хрена ты вообще это придумала? Не пойму.

– Да так. Не бери в голову.

– Давай хоть до дивана тебя доведу.

– Сначала душ.

– Как ты собираешься его принимать в повязке?

– Пакет надену. Тоже мне проблема.

– Лучше бы тебе лечь и не испытывать судьбу.

– Я вся в песке! Как ты себе это представляешь?

В итоге моя взяла – я кое-как обмылась. Фома отпустил меня в душ при условии, что я не стану запираться, и все время, пока шумела вода, он ходил туда-сюда у дверей. В общем, поплакать не было никакой возможности. А так хотелось. И нога стала болеть сильнее, и душа ныла. Бог его знает, отчего больше.

Кое-как вытираюсь, натягиваю ночнушку и выхожу. Фома опять подхватывает меня на руки, выходит в коридор, в котором мы и сталкиваемся с Диего!

– Диос мио, Женя, прости! Я не знал, что ты не одна, я уйду… – тараторит тот на испанском. За время нашей дружбы я успела его немного освоить, так что без проблем понимаю торопливую речь друга.

– Все нормально. Останься. Я просто повредила ногу. Фома мне помогает.

– Что-то серьезное? Как же так?!

Как и любой испанец, Диего очень… очень экспрессивный парень. С таким же успехом я бы могла сказать, что смертельно больна – его реакция была бы похожей.

– Да нет. Все не так страшно, как кажется.

– М-да, я, похоже, и правда лишний, – хмыкает за моей спиной Феоктистов. – А он ничего. Кажется вполне искренним, – и переходит на английский, – Привет. Я Фома. Женин друг. А ты, стало быть…

– Диего. Спасибо, что помог. Если бы я только знал!

– Ну, теперь знаешь. Передаю нашу пострадавшую с рук в руки. Не буду мешать.

– Фома, – лепечу я.

– Завтра увидимся.

Растерянно смотрю на опустевший коридор.

– Я точно ничему не помешал?

– Нет, – шепчу. – Проводишь меня до спальни? Не знала, что ты вернулся.