А после они...

– Ну, что, девочки, давайте за уходящий!

– Я воздержусь.

– Да ладно, Жень, один глоток Сонькину кормежку не испортит, – искушает свекровь. Мы с Фомой переглядываемся. Он вздергивает бровь, мол, ну че, сдаемся, или потом? Вздыхаю в ответ – сдаемся. Чего тянуть?

– Да мы второго ждем.

– Че-е-е? – давится игристым папа.

– Ага. Один – два, Станислав Георгиевич.

– Фома… Сынок, поздравляю…

– Чего это один? – сощуривается отец, не желая, видимо, мириться с проигрышем. – У нас с Аллой на двоих – детей трое. А у вас второй только… будет.

Фома сглатывает. Открывает и… захлопывает рот. А потом так задумчиво на меня косится.

– Даже не думай, – шикаю я.

– Женьк…

– Я все сказала. И вообще, время писать записки с желаниями.

– Точно! – вскакивает Фома. С чего это вдруг такой энтузиазм? Что-то я не припомню, чтобы он раньше жег со мной салфетки. И тут доходит! Чтобы обскакать отца, он решил использовать все доступные способы.

– Только посмей, – шиплю я змеюкой.

– Да я ж ничего такого… – невинно хлопает глазами Фома.

– Смотри мне! Не то отправлю на перевязку.

– Ага, – покладисто кивает мой муж, что-то быстро-быстро строча на салфетке. А потом неожиданно вскидывается: – А что такое перевязка, Женьк?

– А вот что, – чикаю у него перед носом щипцами для разделки морепродуктов. Папа конем ржет. И даже Алла Витольдовна смешливо кривит губы. И вот тут до Фомы, наконец, доходит.

– Же-е-еньк! – набычивается он.

– Давай-давай, отзывай свои желания обратно, – тычу пальцем в его салфетку.

– Это так не работает.

– Посмотрим. Отзывай, я кому говорю!

Конец