А после они...
Шрифт:
– И что же? – чешет щеку Фома.
– Хочешь, чтобы я это озвучила? – завожусь.
– Озвучь, почему нет?
– Тебе просто негде жить, а она тебя приютила.
– Да ты просто Капитан Очевидность.
– А ты… Господи, я даже не знаю, кто ты! Я тебя совершенно не узнаю, Фома. Что с тобой не так? Во что ты себя превращаешь?!
– А с какой стати я должен перед тобой отчитываться?
Открываю рот, чтобы тут же с лязгом подобрать челюсть. Он прав. Я ему никто. Ну, и к черту.
– Не надо отчитываться, Фома. Живи как знаешь.
Подхватив бокал и развевающийся подол сарафана, бреду к ступеням,
Значит, нужно просто свести на нет любое общение. Учитывая обстоятельства, это будет довольно несложно сделать – вряд ли в ближайшей перспективе мы пересечемся с Миленой. И даже если Фома решит задержаться рядом с ней подольше, шансов столкнуться вновь у нас не будет. Что не может меня не радовать.
– Скучаешь, красотка?
Оборачиваюсь и узнаю в подошедшем ко мне мужчине хозяина бойцовского клуба. Внешность у него такая же запоминающаяся, как и ядреный австралийский акцент. А вот как его зовут, я, хоть убей, не помню.
– Я Ллойд.
– А я Женя.
– Очень приятно, Женя. Что пьешь?
– Какое-то шампанское, – морщу нос, потому что на пойле Милена явно сэкономила. Не особо церемонясь, Ллойд вынимает из моих пальцев бокал, делает глоток и, с шумом погоняв напиток туда-сюда во рту, брезгливо сплевывает за борт.
– Срань господня. Ну и дерьмо! Как знал, прихватил с собой пару бутылок рома. Ты пьешь ром, Женя?
– Эм… Да?
Звучит так, будто я уточняю у самого Ллойда. В ответ на мое невнятное блеяние мой новый австралийский знакомый откидывает бородатую голову и начинает раскатисто ржать. Мое имя в его устах звучит немного необычно – Женья. Мне это кажется ужасно милым.
– Пойдем, угощу тебя…
Мы располагаемся на огромном матрасе в максимальном отдалении от толпы и шума. Откуда ни возьмись, между нами материализуются бутылка, два снифтера и плошка со льдом.
Ловко орудуя карикатурно огромными, как и все в нем, ручищами, Ллойд разливает напиток по стаканам и протягивает мне один:
– Это австралийский темный ром, который производят в северных регионах. Крутая вещь, только попробуй – потом за уши не оттянешь.
Я в этом очень сильно сомневаюсь. Крепкие напитки – это вообще не про меня, но сейчас настроение такое, что идея напиться вовсе не кажется мне дерьмовой.
– Может, хоть колой разбавим? – все еще не решаясь броситься в омут с головой, трусливо предлагаю я.
– Мамма миа, диос Мария! – экспрессивно крестится Ллойд. – Как тебе пришло в голову мешать этот дар богов с трехкопеечной газировкой?! Это преступление, Женя! Пей так… Ощути этот невероятный букет… Почувствуй аромат дуба, карамели и специй. Ну?
На самом деле я не чувствую ничего, кроме обжигающего глотку спирта. Но не теряю надежды со временем распробовать вкус.
– Кошмар! – бормочу, гоняя ладонью туда-сюда воздух в надежде, что глаза перестанут слезиться. – Ну, за сделку!
– Так ты тот риелтор, что втюхал герлфренд Фомы несуществующую квартиру?
– Квартиру в строящемся объекте, – уточняю я, нравоучительно
помахав перед носом Ллойда указательным пальцем. – Кстати, ты как сам? Не хочешь вложиться? Это хорошая инвестиция. Недвижимость постоянно растет в цене.– Боже, киса, ты опять о работе? Давай просто расслабимся!
– Ну, давай. Только глянь, какой шикарный закат…
Обжигающий ром, растекаясь в желудке, согревает вымороженное встречей с Фомой нутро. Веки наливаются тяжестью. Однако несмотря на это, я необычно бодра. Выпиваем с Ллойдом еще по шоту. Болтаем ни о чем, и чем больше мы пьем, тем легче мне дается понимание его речи. К моменту, когда солнце окончательно тонет в воде, для меня нет роднее человека, чем этот огромный бородатый австралийский медведь. Кста-а-ати. А в Австралии вообще водятся медведи?
Крайне заинтересовавшись этой информацией, велю Сири найти ответ на мой вопрос. Та же выдает мне банальщину о том, что медведи в Австралии, конечно, водятся, но зовутся они коалами. Фыркаю, потому что, допустим, это я и так знала. Но какой коала медведь?! Медведь – это бурый огромный хищник, при встрече с которым меньше всего думаешь о том, как бы с ним потискаться.
Делюсь своими наблюдениями с Ллойдом. Тот опять ржет. И, кстати, если бы меня спросили, чем этот здоровяк может заниматься, мне бы даже в голову не пришло, что он вдруг окажется организатором кулачных боев. Он же сам как медведь-коала. Я не чувствую в нем агрессии. Скорее даже напротив, мало с кем мне так спокойно. И, наверное, именно ощущение, что я нахожусь в полной безопасности, расслабляет меня настолько, что я все же позволяю себе надраться.
– То есть тебе хочется меня обнять? – уточняет Ллойд, выдергивая меня из пьяненьких размышлений.
– А можно?
– Валяй.
Мы обнимаемся. Качаемся из стороны в сторону, подчиняясь ритму волн. А потом он со смехом валит меня на матрас и принимается щекотать. Для меня, с детства до ужаса боящейся щекотки, ничего страшнее быть не может. Захлебываясь от смеха и вереща, отбиваюсь от него что есть сил.
– Ай, ай… Я не могу. Ну, все. Аа-а-а! Спасите!
Ллойд хулиганит еще чуть-чуть, но прислушавшись к моим просьбам, все же начинает медленно отстраняться, когда его буквально с ног сносит.
– Эй! Бро, какого черта?!
– Это ты мне скажи! Мудак…
Глава 6
– Ты больной! Тебе, блин, лечиться надо! Что тебя так тильтнуло, ты можешь мне объяснить?! – рычу, вышагивая по причалу. Я первой сбежала с яхты, а Феоктистов какого-то черта увязался за мной, напрочь забыв о своей драгоценной Милене.
– Я думал, он тебя насилует!
– Мы дурачились! – верещу на весь квартал, сжав кулаки.
– Откуда мне было знать?! – орет в ответ Фома.
Замираем друг напротив друга. Я, наверное, выгляжу хуже некуда, а Фома и в ярости красавчик. Глаза горят, отросшие волосы небрежно всклочены, рубаха нараспашку… А из-под нее открывается такой вид, что ох: шоколадная кожа, уходящая под резинку шорт полоска волос, косые, которым позавидовал бы любой бодибилдер. Залипнув на этой красоте, теряю нить разговора. Как во сне вытягиваю перед собой руку и принимаюсь осторожно поглаживать его яростно вздымающуюся грудь.
– Эй, Женьк, ты чего? – резко меняет тон Феоктистов.