А потом пришла любовь
Шрифт:
— Я хотела стать пианисткой, но финансы этого не позволили.
— Я думал, что у таких людей, как вы, достаточно денег.
Она улыбнулась:
— Видимость обманчива. Я думаю, большая часть денег ушла на север!
Армстронг расхохотался, и Стелла сконфуженно огляделась, с облегчением обнаружив, что никто не обратил на них внимания.
Армстронг вдруг поднялся:
— Это мне кое о чем напомнило. Извините, я на минутку.
Она смотрела, как он прокладывает путь через обеденный зал, и удивлялась, зачем он надел такой мрачный костюм, хотя явно мог позволить себе костюм от
— Что это?
— Откройте и узнаете.
Скрывая замешательство, Стелла последовала его совету и сорвала бумагу. Ее взору открылся огромный флакон духов. «Шанель № 5». Ясно.
Ярко вспыхнув, она опять завернула флакон и отдала обратно:
— Я не приму этого, мистер Армстронг.
— Почему нет? Все девушки любят духи.
— Не в этом дело. Я не могу принять такой подарок.
— Глупости! Я привез с собой кучу такого добра. Они прекрасно идут в качестве презентов от производителей. Не надо спорить, вы это возьмете.
Она молча положила сверток рядом со своей сумочкой. Как груб этот человек! Сначала предлагает ей подарок на публике, а потом еще разглагольствует о своих фабриках. Это ей за то, что приняла его приглашение.
Вслушиваясь в его речи, Стелла с трудом сдерживала себя и, хотя вовремя и впопад отвечала, очень обрадовалась, когда он наконец предложил уйти.
— Где вы живете? — спросил Армстронг, помогая ей сесть в такси.
— Кенсингтон.
— Вы выглядите так, будто у вас большой особняк.
— Был когда-то. Много лет тому назад.
— А что случилось? — Убийственные налоги и пошлины.
— Безумие. Хороший бухгалтер мог бы… — Мой отец никогда об этом не думал, — перебила она его.
— К сожалению. — Он наклонился к ней. — У вас в семье, кроме матери, есть еще кто-нибудь?
— Брат. Адриан, — оскорбленная допросом, лаконично ответила Стелла, но он не понял намека. Чем он занимается? — Пока учится в школе.
— Расскажите мне о нем. — Рассказывать особенно нечего. Ему восемнадцать лет, и он хотел бы заниматься музыкой.
— Что же ему мешает?
Она замялась:
— Вопрос в деньгах.
В ответ он указал водителю кратчайший путь, и тог заложил крутой вираж.
— Пожалуйста, не провожайте меня, оставайтесь в такси, оно доставит вас обратно. — Стелла поспешно ступила на тротуар и протянула руку. — Спокойной ночи, мистер Армстронг.
— Могу я позвонить вам, если опять буду в Лондоне?
Стелла улыбнулась, а он провожал ее взглядом, пока она поднималась по ступенькам.
— Спокойной ночи, — наконец отозвался Армстронг, — увидимся, — и потом шоферу: — Обратно, парень, откуда приехали, и живо. У меня очень ранний визит.
Вздохнув, он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Стелла. Стелла. Звезда, холодная и далекая. Да еще эта ее надменность, занимавшая все его мысли.
Как странно, что он, сорокалетний мужчина, неожиданно встретил девушку, которая притягивает его так сильно.
Такси свернуло на Стрэнд, и в этот момент он что-то почувствовал под рукой. У Армстронга даже
вырвалось восклицание, когда, подняв сверток, он увидел, что это духи, которые он ей преподнес. В первый момент на него накатила волна гнева, но потом он хмыкнул: при всей ее надменности, она жила собственным умом. И ему приятно было узнать об этом.Глава 2
Вспоминая вечер, проведенный с Мэтью Армстронгом, Стелла понимала, что встретила человека, с социальным кругом которого она никогда не имела ничего общего. Впрочем, через несколько дней она о нем забыла и опять погрузилась в рутину встреч с приятелями, посещений кинотеатров и тому подобного времяпрепровождения. Правда, иногда, в качестве протеста, посещала и парикмахерскую.
— Кто знает, сама я мою волосы или делаю укладку? В результате они всегда выглядят одинаково, прямые и мягкие, — возражала Стелла на укоризненные замечания матери.
— Потому что у тебя нет чувства собственного достоинства. Откровенно говоря, Стелла, ты совсем не следишь за собой. Разве ты уже не хочешь заниматься музыкой?
— После стольких лет? — Стелла посмотрела на свои руки. — Во всяком случае, возможно, ее у меня больше уже не будет.
— А почему ты перестала упражняться?
— Упражнения ничему не помогут. Уже слишком поздно. Но я беспокоюсь не о себе, мамочка, а об Адриане. Конечно, это довольно плохо и для меня. Но я хотя бы могу выйти замуж, а он должен делать карьеру.
Лицо миссис Перси приняло озабоченное выражение.
— Мне очень хотелось бы, чтобы Адриан стал пианистом, так же как и ты… Но мы просто не можем себе этого позволить.
— Мы могли бы больше экономить. На одежде, например.
— И сэкономить сотню фунтов в год? Даже если бы Адриан получил грант на Академию, его содержание там обходилось бы нам слишком дорого. Не говоря уж о том, что пройдет еще не один год, пока он сможет сам себя содержать.
— Но у него уже последний семестр. Он должен будет чем-то заняться.
Миссис Перси глубоко вздохнула:
— Если бы ваш отец обеспечил нас…
— Ты даже не говорила с ним о деньгах?
— Конечно нет, я всегда считала, что нам вполне хватает.
— Но ты всегда жаловалась на нужду.
Миссис Перси поджала губы:
— Мы жили на фиксированный доход, но нам хватало на все, чего мы хотели… в пределах благоразумия. — Тонко подрисованные брови поднялись над бледно-голубыми глазами. — Хоть бы ты удачно вышла замуж! А что случилось с Мартином Рэнделлом?
Стелла засмеялась:
— Оболтус из высшего общества Челси. Я знаю, что ты мечтаешь сбыть меня с рук, дорогая, но не хочешь же ты принести меня в жертву?
Миссис Перси вздохнула:
— Если бы у Чарльза Эйворда было лучшее положение… Не могу его понять. Большинство законников уже могут жениться, когда имеют практику.
— О-о, у него самые высокие требования, — вставила Стелла, — да еще у него имеется мать-инвалид, очень требовательная дама.
— Значит, его дядя помог бы ему. Если бы он и его прекрасный сын не сходили с ума по парусному спорту, у них было бы время подумать и о Чарльзе. Не говоря уж о том, что сын Анны — второй в роду.