…А родись счастливой

Покончив с разговором, Игорь позволил себе вытряхнуть в фужер остатки этанола, развёл его апельсиновым соком. Варево получилось кисловато-горькое, но прошло. Позвонил на работу, что берёт на сегодня отгул, а завтра может подать заявление. И, чтобы шеф понял его правильно, попросил «рыбу» устава швейного кооператива. Шеф понял, сказал, чтобы Игорь не дурил с заявлением, ибо, хоть совмещение в райкоме пока и не поощряется, но одно другому не мешает, а иногда очень даже полезно: человек становится ближе к жизни.

Едва договорился с шефом, позвонил Анжей: он в Москве и хочет, чтобы Игорь приехал обсудить интересное предложение. Какое? Не по телефону. Но бардзо интересное!

Уложив оставшуюся наличность в дипломат, Игорь вечерним поездом рванул в столицу. Хотел сначала ехать на машине, но передумал: путь не близкий, дорога скользкая, а жизнь ещё молодая. Билетов в СВ и даже «общих» на фирменный скорый не оказалось, подвернулось место в купе на проходящий, благо прибывают они в Москву, хотя и на разные вокзалы, но почти в одно время.

Проводница, глянув в билет, сказала:

— Поедете, молодой человек, в «малиннике».

Игорь раздвинул дверь в купе и замер. К нему разом повернулись три одинаково кудрявых, круглолицых и пухлогубых молодух в цветастых байковых халатах, и пахнуло кислым запахом чего-то съестного.

— Ой! — всхлипнули молодухи в один голос, то ли с испугу, то ли от радости, завидев крепкого молодого мужчину, вставшего на пороге их купе. — Если к нам, то подождите, мы переоденемся, — сказали они так же вместе и прикрыли руками глубокие вырезы халатов.

«Однояицевые, что ли?» — подумал Сокольников и отступил назад, соображая, что ему делать дальше. Не малинник, а курятник какой-то, вернее, бройлерная птицефабрика: все одного веса и на одно лицо…

— Не берите в голову, я тут постою, — сказал он, оглядывая коридор, в середине которого ему улыбнулась элегантного вида девица. — «Ну, вот эта ещё, куда ни шло. А мужики-то хоть водятся в вагоне?»

Девица оценила взглядом не менее элегантный вид нового пассажира в короткой дублёнке и с дипломатом в руке, и подошла с вопросом:

— Не пускают?

— Да, там дамы решили переодеться.

— Ой, а у меня — трое мужчин и верхняя полка… Двое из них курят и все трое не прочь выпить. Вас не устроит, если бы нам поменяться местами?

— Меня бы больше устроило, если бы ваше купе было двухместным, — ответил Игорь с улыбкой не без значения.

— Чего нет, того нет, — вздохнула она с деланным сожалением. — А серьёзно, не хотите в мужскую кампанию? Они, в общем, спокойные молодые люди. Наверно только чуть постарше вас. Я тогда схожу к проводнице?

— А соседи вас отпустят? — спросил Игорь.

— По-моему, я их только стесняю. В купе тепло, им бы раздеться, а они так и сидят, кто в свитере, кто в костюме… Нет, верно, давайте я им вас представлю? Вас как звать?

— Игорь. А может, мы попросим у проводницы поселить нас в служебное купе? Я заплачу…

— Пробовала. Там — её больная напарница.

— Светлана! Вы там с кем нам изменяете? — открылась дверь её купе. — Обещаем больше не пить и не курить до самой Москвы и даже дальше, — сказал довольно высоким голосом крупный мужчина с вислыми усами.

Светлана слегка подтолкнула Игоря вперёд, чтобы его видела вся троица, а он посмотрел на будущих соседей. Ничего мужики, слегка раскрасневшиеся, но не шибко «поддатые» и вполне прилично одетые — действительно в свитере, и в костюмах. «Приличная публика, — подумал он, хотя и заметил, как один из них уж как-то больно по-свойски подмигнул попутчице. — Ну, наверно, не первые сутки едут вместе, поезд-то сибирский»…

— Вот, прошу принять, — сказала Светлана. — А я — на его место, в женское купе. Зовут Игорем, едет до Москвы.

— Гостям мы всегда рады. Но и вас терять не хотим. Переберётесь позже. А пока давайте за кампанию, а? — и поочерёдно протянули Игорю руки для рукопожатия. Он ответил вполне по-дружески, отметив, однако, что безымянные пальцы у всех троих заклеены у основания широкими ленточками пластыря. «Понятно, татушки заклеили… Братва откинулась с зоны, — мелькнула догадка. — Но… отнюдь не вчера. А, может, секта какая…»

И разговор завязался вполне светский, о том, как живёт срединная Россия, что в дефиците, много ли развелось кооператоров? За Уралом, например, не очень верят, что частному сектору дадут раздышаться, хотя подвижки уже есть…

— Ну, и у нас кое-кто пошёл в кооперативы даже из партийных работников, — сказал Игорь. — Больше, правда, комсомольцы шустрят: приторговывают кое-чем, что можно достать у коллег в других республиках. Но комсомольской крыши не покидают. Тоже, значит, не очень верят.

— А в столицу зачем? — спросили его.

— Так, по делам…

— Видно, по небольшим, если так налегке?

— Пока не знаю. Приятель попросил подъехать…

— Ну, привет приятелю.

Слово за слово, и Светлана засобиралась на выход: надо же ей устроиться, на ночь глядя.

— Или хоть в картишки перекинуться, — предложила она. — У кого они есть?

Игорь промолчал. Соседи подняли руки, мол, тоже не держим.

— А сходи к проводнице, у них, обычно, бывают. И с местом определишься, — предложил ей усатый.

Света и впрямь быстро принесла колоду. Свежую даже, не распечатанную.

— У них теперь тоже кое-что можно купить, даже из косметики. А в вашем купе дамы расстроились, что вы их покинули, — сказала она Игорю. — Пойду их успокаивать. — И «сделала ручкой» мужчинам.

— Ну, чего, в «дурака»? — спросил Игорь, чтобы окончательно убедиться в верности своей догадки.

— Дети что ли? — возразил усатый. — Давайте уж лучше пульку распишем. Ручка, бумага есть?

— У меня нет, — соврал Игорь.

— И мы канцелярию не держим. Тогда чего, тройка-семёрка-туз? — оглядел усатый кампанию и, не дожидаясь согласия, разбросил всем по карте. — Банкует старший?.. У меня десятка пик. У кого больше?

Крупнее карты ни у кого не оказалось. Игорю достался бубновый валет. Он пробежал его пальцами по обеим диагоналям. Никаких намёков на крапление.