А С Пушкин

Ты им доволен ли, взыскательный художник?

Доволен? Так пускай толпа его бранит,

И плюет на алтарь, где твой огонь горит,

И в детской резвости колеблет твой треножник.

"Поэту (Сонет)".]

[Не дорого ценю я громкие права,

От коих не одна кружится голова.

Я не ропщу о том, что отказали боги

Мне в сладкой участи оспаривать налоги

Или мешать царям друг с другом воевать;

И мало горя мне - свободно ли печать

Морочит олухов, иль чуткая цензура

В журнальных замыслах стесняет балагура.

Всё это, видите ль, слова, слова, слова! (Hamlet.
– прим. А.С.Пушкина)

Иные, лучшие мне дороги права,

Иная, лучшая потребна мне свобода...

Зависеть от властей, зависеть от народа

Не всё ли нам равно? Бог с ними!.. Никому

Отчёта не давать; себе лишь самому

Служить и угождать; для власти, для ливреи

Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;

По прихоти своей скитаться здесь и там,

Дивясь божественным природы красотам,

И пред созданьями искусств и вдохновенья

Безмолвно утопать в восторгах умиленья

Вот счастье! вот права!..

"Из VI Пиндемонте".]

Наконец, у него есть ещё более резкое определение своего отношения к "черни".

[.................................

Подите прочь, - какое дело

Поэту мирному до вас?

В разврате каменейте смело;

Не оживит вас лиры глас!

Душе противны вы, как гробы;

Для вашей глупости и злобы

Имели вы до сей поры

Бичи, темницы, топоры,

Довольно с вас, рабов безумных!

Во градах ваших с улиц шумных

Сметают сор - полезный труд!

Но, позабыв своё служенье,

Алтарь и жертвоприношенье,

Жрецы ль у вас метлу берут?

Не для житейского волненья,

Не для корысти, не для битв,

Мы рождены для вдохновенья,

Для звуков сладких и молитв.

"Чернь".]

Но - кто эта чернь? Подразумевал ли под нею Пушкин именно народ?

Рассмотрим вопрос.

Прежде всего Пушкин был первым русским писателем, который обратил внимание на народное творчество и ввёл его в литературу, не искажая в угоду государственной идее "народности" и лицемерным тенденциям придворных поэтов. Он украсил народную песню и сказку блеском своего таланта, но оставил не изменёнными их смысл и силу.

Возьмите сказку "О попе и работнике Балде", "О золотом петушке", "О царе Салтане" и так далее. Во всех этих сказках насмешливое, отрицательное отношение народа к попам и царям Пушкин не скрыл, не затушевал, а, напротив, оттенил ещё более резко.

Он перевёл с сербского несколько народных легенд из сборника Караджича; когда вышли подделанные французским писателем Проспером Мериме "Песни западных славян" - Пушкин немедленно переводит их на русский язык. Он записывал во время своих путешествий сказки и песни и более пятидесяти штук передал Киреевскому для его знаменитого сборника. Ом собрал целый цикл песен о Стеньке Разине, которого называл "единственным поэтическим лицом в России", - заметьте, что Разин по своим намерениям и по духу был несравнимо демократичнее Пугача, с грустью осмеянного Пушкиным.

Бенкендорф сказал Пушкину: "Песни о Стеньке Разине, при всём поэтическом своём достоинстве, по содержанию своему не приличны к напечатанию. Сверх того, проклинает Разина, равно как и Пугачёва".

Пушкин непосредственно сталкивался с народом, расспрашивал мужиков о жизни и - вот какие записи делал в своих путевых тетрадях...

Пушкин знал жизнь крестьян: возьмите из "Хроники села Горюхина" отрывок "Правление приказчика" - это типичнейшая для того времени картина разорения деревни.

А вот деревенская картинка, написанная как будто Некрасовым:

[Румяный критик мой, насмешник толстопузый,

Готовый век трунить над нашей томной музой,

Поди-ка ты сюда, присядь-ка ты со мной,

Попробуй, сладим ли с проклятою хандрой.

Что ж ты нахмурился? Нельзя ли блажь оставить

И песенкою нас весёлой позабавить?

Смотри, какой здесь вид: избушек ряд убогий,

За ними чернозём, равнины скат отлогий,

Над ними серых туч густая полоса.

Где ж нивы светлые? Где тёмные леса?

Где речка? На дворе, у низкого забора,

Два бедных деревца стоят в отраду взора,

Два только деревца, и то из них одно

Дождливой осенью совсем обнажено,

А листья на другом размокли и, желтея,

Чтоб лужу засорить, ждут первого Борея.

И только. На дворе живой собаки нет.

Вот, правда, мужичок; за ним две бабы вслед;

Без шапки он; несёт под мышкой гроб ребёнка

И кличет издали ленивого попёнка,

Чтоб тот отца позвал, да церковь отворил;

Скорей, ждать некогда, давно б уж схоронил!

"Шалость".]

Он собирал песни и в Одессе, и в Кишинёве, и в Псковской губернии для чего переодевался в платье мещанина, и, изучая народную жизнь, народную речь, ругает своё воспитание "поганым и проклятым". Он учится русскому языку у Крылова, ещё больше у своей няньки и всегда у ямщиков, торговок, в трактирах, на постоялых дворах, у солдат.

"Объят тоской за чашей ликованья" - он бросает жизнь столицы и едет в деревню "насладиться простотой речей и ума народного игрою".

Этот человек не мог под именем "черни" подразумевать народ - его он уважал и о силе его догадывался чутьём.

Кто же та чернь, о которой поэт говорит с таким отвращением?

Несомненно, что под именем черни он подразумевал то светское, столичное общество, в котором жил. Посмотрим, как он характеризует это общество и не сольются ли эти характеристики с отношением Пушкина к черни.

Говоря о светском обществе, он восклицает:

Достойны равного презренья

Его тщеславная любовь