А смерть подождет

Ворон раздраженно каркнул и взлетел под потолок, сцапнув зубами летучую мышь. Мора печально вздохнула — с этой птицей одни растраты, не напасешься на неё животных.

— Да какой она человек?! Она монстр! Ты с ней разговаривала больше десяти минут хотя бы раз? Это же дьявол во плоти, у неё характер хлеще моего!

Красные глаза Забирающей Жизни почти непритворно расширились, а изящная ладошка аккуратно приоткрыла раскрывшийся в шоке рот.

— А такой характер разве бывает?

Морт фыркнул и сбил клювом еще одну мышь, порывающуюся упорхнуть из пещеры в один из многочисленных тоннелей.

— Она осталась с разбойниками, которые чуть не перерезали ей горло!

Морена хихикнула, протерев череп на посохе шелковым платочком, и, покосившись на книгу, которая наконец-то решила остановиться на одной странице, певучим голосом произнесла:

— Мне искренне жаль этих смелых мужчин, — Смерть чуть прищурила глаза, прочитав имя очередного "клиента", и плавно поднялась на ноги. — Демонова работа... — обреченно промурлыкала она. — До встречи, Морт.

Ворон и девушка с тихим хлопком растворились в воздухе, отправившись каждый по своим делам.

Морена — приносить горести в очередной дом, Морт — следить за своевольной сестрой Смерти.

2 глава, в которой Сирина путешествует с разбойниками и поддается Маркусу.

Мик мягко ударил меня лапкой по ладони, после чего я не осталась в долгу и щелкнула его по лбу. Кот обиженно сверкнул зелеными глазками и приглушенно зашипел. В ответ я показала ему язык и решила всё-таки обратить внимание на толпу разбойников, азартно обсуждающих меня.

— Ведьма не останется с нами! — активно возмущался кто-то, агрессивно потрясая своей железкой, носящей красивое название "сабля".

— Женщине не место среди разбойников!

Вот ведь шовинисты, жалко им что ли? Если нам по пути, то почему бы и не подобрать милую девушку с личным зверинцем? Хотя по пути нам было бы в любом случае — определенного конечного пункта у меня не было, а потому я готова была пойти хоть на край света, хоть в желудок к дракону — главное, чтобы дорога интересной была.

— ...Она вообще нас слушает?! — вдруг ворвался в мои мысли возмущенный крик Вуртона. Я перевела взгляд на разбойника, чье плечо собственноручно было распорото мной, и чуть растерянно приподняла брови.

— Вы что-то говорили? — сделала я попытку выдавить милую улыбку, а мужчина при взгляде на эту кривую гримасу чуть не кинулся на меня с ножом. Перехватил его добродушный Незнайка, которого я уже практически полюбила до глубины души.

— Ты не пойдешь с нами, — угрюмо выдал широкоплечий черноглазый мужчина, мрачная энергия которого буквально задавливала меня даже на расстоянии десятка метров. Одет он был в черный плащ и, может быть, даже напоминал бы мне вампира... если бы не гора мышц, так не свойственная этим утонченным клыкастым созданиям.

Морт выдал выразительное "Кар!", в котором не сложно было угадать одобрение. Возмущенно уставившись на предателя, который по общему сценарию должен был мне помогать, я столкнула его с плеча и недовольно поправила рубашку, на коже под которой остались белые полоски, наливающиеся кровью.

— А кто мне запретит? — не удержалась я от вопроса. Любопытство было присуще любому человеку, а во мне его было в два раза больше — сколько синяков и ссадин я получила в детстве, бегая с городскими мальчишками за город — в темный лес, знаменитый своей разнокалиберной нечистью!

— Кажется, она не понимает, куда попала, — раздался звонкий голос из глубины толпы, в которой было больше двадцати мужчин разных возрастов. Мои глаза, прежде бродящие по веткам деревьев в поисках какой-нибудь зачуханной белочки, резко устремились в толпу. Разбойники вздрогнули, когда встретились с моим прямым взглядом ярко-желтых глаз, так часто пугающих мирных жителей. Видите ли, глаза такого цвета бывают только у оборотней, ведьм и кого-то еще. Насколько я знаю, ни одна из этих категорий мне не подходит. Ну, только если вторая... И то лишь чуть-чуть — вредный характер тому виной!

Наконец, мой взгляд наткнулся на говорящего и... Честно говорю, это была любовь с первого взгляда.

— Какая прелесть... — пролепетала я, во все глаза смотря на паренька лет двенадцати, который был больше похож на взъерошенного воробья, чем на ребенка. Мальчик возмущенно охнул и набычился еще сильнее, делая шаг вперед из толпы.

— Я не прелесть! — выкрикнул он, тряхнув золотистыми кудрями. Голубые глаза презрительно сверкнули, заставляя меня пропитаться еще большей симпатией к этому ребенку.

— Ладно, не прелесть, — не стала отрицать я, не в силах спорить с этим ангелком и восторженно смотря на него. — Всего лишь до неприличия милый.

Невольные зрители не удержали тихого смеха — хохотать в открытую они побоялись: всё-таки не дело это — неудавшуюся жертву поддерживать.

— Какой я тебе милый?! — взревел мальчишка, взмахивая руками. Он также попытался кинуться ко мне, но "вампир" преградил ему дорогу: ангелок врезался в широкую спину мужчины, недовольно потер лоб — видимо, мягкости вертикальной поверхности немного не хватало — и сложил руки на груди, уже не стараясь обойти преграду.

— Очень, — с придыханием произнесла я, не отрывая воодушевленного взгляда. — Жутко милый.

— Как ты, мелкая человечишка, смеешь называть меня, самого... Ммм! — паренек замычал и безуспешно попытался укусить руку мужчины, ловко сграбаставшего его в охапку. Я с нескрываемым весельем уставилась на гневно прожигающего меня взглядом ребенка. Вуртон, который и схватил конфликтного "нечеловечишку" — кстати, не помешало бы узнать, что это за фрукт — дал ему легкий подзатыльник, и ангелок обиженно замолчал.

— Сейчас придет Тимтхэнн и разберется с ней, — произнес Камир, стоявший до этого у меня за спиной. Если посмотреть со стороны, то сейчас мы разделились на два небольших лагеря — все разбойники против меня и Незнайки, который единственный из всей многочисленной толпы относился ко мне более-менее посредственно. — Маркус, а ты не влезай.

Вот так я узнала имя этого голубоглазого чуда. На мой скромный взгляд, оно ему не очень подходит. Юному блондинчику подошло бы какое-нибудь заковыристое имя, об которое можно язык сломать, чем такое мужественное и немного твердое "Маркус".