А сможет ли кукла?
Шрифт:
Завидев издалека давнего приятеля, Мирон и Кузьма радостно замахали руками. Александр поспешил навстречу своим друзьям, прикидывая — куда можно сходить вместе.
— Здорово, Санёк!!! — Прогремел Кузьма и простёр руки для объятий.
— Привет, бандиты! — Сдержано поздоровался Александр, стараясь уклониться от навязчивых любезностей. — Мирон, вы куда путь держите? Я тут заскочил на недельку, можем «зависнуть» где-нибудь.
— Сань, мы как раз обсуждали только что эту тему! — Вновь загудел Кузьма. — Пошли ко мне, я в новый дом переехал, с огородом. Покажу тебе свою собаку в конуре. Злющая! Жрёт за троих и цепи рвёт на раз. Уже третью цепь покупаю.
— Пойдём, для начала — в «Крепость» сходим. Там открыли неплохую рыгаловку, круглосуточную,
— Да, всё равно. Можно и в Крепость. — Отозвался отпускник.
Крепостью — местные подростки называли район, полностью состоящий из домов брежневской застройки. Панельные или кирпичные, белого цвета пятиэтажки являлись излюбленным местом для тусовок подростков девяностых. Друзья повернули к автостоянке возле входа в рынок, за которой шла улица в нужном им направлении. Наперерез троице широким шагом проследовал ещё один высокий молодой человек со взъерошенными русыми волосами. Хорошо одетый: в осеннюю дублёнку, брюки и модные чёрные ботинки, парень заносчиво посмотрел на друзей и презрительно ухмыльнулся. Александру стало не по себе. Ермоленков попытался натянуть на лицо улыбку, но вышло как-то кисло. Друзья приостановились. Отпускник несколько сгорбился и просел. Его компаньоны с удивлением посмотрели на него, явно не ожидая такой реакции. Парень был хорошо знаком им всем. Высокомерный знакомый последовал к одной из машин, «Жигулям» — классике, открыл дверь, завёл мотор и поехал прочь по своим делам. Друзья, стоя как вкопанные, проводили взглядом уезжающую машину. Первым пришёл в себя Кузьма:
— Да, Лохматый совсем зазнался. Уж не здоровается с нами. Машину купил и разъезжает, весь себе — крутой.
— Ты ещё пытаешься здороваться с этим уродом? — Вопросил Александр.
— А чего ты так его не любишь, ещё со школы? Урод — он конечно — урод, но машину-то себе купил!
— Дешёвка, металлолом, такие в Москве «на сдачу» продают. — Отозвался Ермоленков. — Никогда не забуду, как во втором классе эта гнида спёр у деда сто рублей. Тьфу, мразь!
— Так он же у своего деда спёр, тебе то чего? — Продолжил Кузьма.
— Да таких гнобить надо всегда. Он всё время чего-то строил из себя, совался куда ни попадя. Выпендривался, нарывался ещё на меня. Дразнил. То — одно ему купили, то — другое. В школе с учёбой лез, умного из себя строил. Если бы я его тогда постоянно не осекал — то житья б никому не дал. Всех бы достал в конец! Он же без отца рос. Этим всё сказано. Как и есть — мерзкое чмо! Отпинать бы его хорошенько, да неохота о такое дерьмо пачкаться.
— Только это чмо сейчас на машине катается, пускай и старой, и с деньгами. А нормальным чувакам выпить теперь не на что.
— Да, ладно, хрен бы и с ним, пошли в кабак! — Очнулся Мирон.
— Нет, к Марату надо зайти. Я у него оставил кое-что. Заберу с собой. — Решил Саша.
Будучи ребёнком, Александр получил в наследство от бабушки картонную коробку со старинными монетами. Коробка когда-то очень давно продавалась как футляр с неким ценным содержимым, но затем — его использовали как маленькую шкатулку. Монеты, хранившиеся в ней, не представляли большой коллекционной ценности. Кроме «Облачной копейки» 1755-го года чеканки. Этой — Александр особо дорожил. Такой не было ни у кого в округе. Когда кому-то из знакомых ребятишек родители покупали дорогую игрушку или вещь — маленький Саша сильно страдал от зависти, и чтоб успокоиться — всегда вынимал «Облачную копейку» и подолгу любовался ею. Монета и правда, находилась в великолепном состоянии. Ровная зелёно-коричневая патина и полностью, вплоть до мелких деталей, сохранившийся рельеф раритета не оставляли сомнений в высокой материальной ценности. Саша Ермоленков относился к этой монете с величайшим трепетом, а на все предложения продать или поменять её — отвечал категоричным отказом.
Когда умерли родители Александра, доставшуюся от них квартиру пришлось срочно продать, а вырученные деньги разделить с сестрой. Чтобы не потерять ничего ценного,
молодой человек принял решение оставить на время коробку и пакет с некоторыми документами и личными фотографиями у своего друга Марата до лучших времён. Встретив друзей, вспомнилось о пакете, и наш отпускник сразу же принял решение — забрать в Москву всё своё имущество.— Сань, да ну его, — проблеял Мирон, — Марат уже давно не общается с нами, небось сейчас, в выходные — уехал с отцом на охоту. Дома наверняка никого нет.
— Мирон, ты чего испугался? Зайдём на пять минут и всё. Если он не хочет с нами выпить — так и хрен бы и с ним. Мы и так, втроём — можем неплохо посидеть. — Александр посмотрел на своего друга с некоторым замешательством, затем — осторожно взял того за ворот и потянул его в сторону от себя.
Внезапно Кузьма хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:
— Да, что ты будешь делать! Совсем забыл! Мне же нужно сегодня картошку откапывать, пока погода хорошая. Вы уж извините, пойду-ка я до дома. Без меня справитесь как-нибудь. А на следующей неделе — договоримся о встрече и посидим за рюмкой. Пока!
— Да что здесь происходит? Ну, если тебе так надо — иди. А ты, Мирон — пошли со мной. Ты мне нужен ещё для одного дельца.
Компания разделилась. Саша с Мироном направились в сторону от Крепости, где жил их общий давний приятель — Марат Сафаров, очень серьёзный молодой человек, совсем недавно окончивший университет. Получив хорошую работу, Марат стал очень солидным и сторонился прежних друзей, злоупотреблявших спиртным. Жил он в стороне от центральной улицы, в недавно выстроенном доме с квартирами «улучшенной планировки». Зажиточная семья поменяла обычную «брежневку» на элитное, по местным меркам, жильё. Двое друзей направились как раз в том направлении. Мирон заметно отставал от друга и по всему было видно — что он не горит желанием повидаться с Маратом. Войдя в нужный подъезд и поднявшись на второй этаж, Александр долгим нажатием кнопки — позвонил в дверь. Сопровождавший его приятель встал ближе к перилам, нервно поглядывая по сторонам. Спустя полминуты дверь открылась. На пороге стоял высокий молодой человек с широким лицом — «лопаткой», слегка узкими карими глазами и рыжеватыми волосами с чёлкой на правую сторону. Это был он — Сафаров.
— Привет, Марат! Давно не виделись. Я тут погостить приехал. Ты как сам? — Александр протянул руку в надежде — что, не захотев здороваться через порог, его любезно пригласят в квартиру.
— Здорово. Да ничего: живём — хлеб жуём. Потихоньку. — Марат вышел на площадку, давая ясно понять: в своём доме он никаких незваных гостей не ждёт. Да и к разговору не особо расположен.
— Может, пойдёшь с нами, отметим вместе встречу.
— Нет, спасибо за приглашение. Нет желания совсем.
— Ну, нет — так нет. Послушай тогда. Я несколько лет назад отдал тебе на хранение пакет с фотографиями. Помнишь? Сказал — заберу, когда жизнь наладится. Так вот, вроде — пока всё стабильно, устроился неплохо, решил — что можно уже забрать. Отдашь сейчас мне его?
— Да, конечно, подожди минуту.
Спустя некоторое время заветный пакет оказался в руках хозяина. Александр заглянул внутрь и принялся перебирать содержимое.
— Аттестат вижу, свидетельство о рождении тут… школьные фотографии… а где коробка с монетами? Она мне очень нужна.
Марат чуть продвинулся вперёд и, вытянув руку, указал пальцем на стоявшего молча всё это время Мирона:
— А ты про коробку вот этого крысёныша спроси! Эй, крысёныш, иди-ка сюда! Ты помнишь — что я тебе тогда сказал? Чтоб ты близко к моему дому больше не подходил. Ладно, прощаю сегодня, в следующий раз — башку снесу!.. Этот козлёнок, — Марат вновь обратился к Александру, — напросился в прошлом году в гости ко мне, на манты. Пока я возился на кухне, он залез в шкаф и украл из него твою коробку, да ещё и деньги заодно. Их мой отец на новое ружьё отложил. Собирались ехать — покупать. Так что — извини, без монет тебе жить придётся. А ему я уже сказал, что в следующий раз с ним сделаю.