А теперь любите меня
Шрифт:
Контролировать дыхание жертвы каждую минуту. Если она начнет самостоятельно дышать, перевернуть ее в Боковую страховочную позицию,оптимальную для освобождения воздушных путей, рот направлен вниз, руки и ноги служат опорой и стабилизируют тело.
Мое сердце уже практически перестало биться, когда, под конец шестого цикла, я почувствовал дыхание господина Анри у своей щеки.
— Он дышит! — закричал я. — Он дышит!
Но не перевернул его в Боковую
И почему я плачу?
Я продолжал, пока не услышал со спины мужской голос: «Отойдите, мы уже здесь!»
Я упал на пол.
Я задыхался, обливался потом, в горле у меня так стучало, что казалось, мое сердце сейчас выскочит.
Я не знал, что ощущение того, что ты жив, может причинять боль.
Я поднял голову, у всех в глазах стояли слезы: у Хозяйки, Луи, Марко, Сабрины, Иссы и даже у управляющего.
Несколькими днями позже, в гостинице, я услышал короткие отрывистые удары в свою дверь.
Это был господин Анри, а в руках у него было радио.
— Это мое радио, — сказал он, — оно, возможно, старое, но еще работает!
— Здравствуйте, господин Анри! — сказал я ему с улыбкой. — Как вы себя чувствуете?
— Очень хорошо. А вы?
— У меня все нормально.
— Послушайте, — продолжил он, — я не очень часто им пользуюсь, поэтому подумал, что мог бы вам его оставить на некоторое время.
— Но вы не обязаны…
— Я знаю, — отрезал он.
Он сунул радио мне в руки.
— Но я вас предупреждаю, — добавил он, — только потому, что вы спасли мне жизнь, вы не можете слушать его слишком громко!
— Согласен, — ответил я. — Спасибо, господин Анри.
— Не за что.
— Не хотите ли зайти и послушать радио вместе со мной? — спросил я.
— Отлично. Но только станцию выбираю я.
29
Я всегда любил тот короткий момент после пробуждения, когда ты находишься в каком-то забытьи. И мне кажется, что в пиве я больше всего люблю — помимо его способности быть одновременно прохладительным напитком и согревать — то, что, если выпить его много, короткий момент амнезии после пробуждения длится дольше.
Но когда пробуждение происходит в постели, которую ты не узнаешь, ощущение забытья переходит из приятного в ужасающее.
Я узнал Сабрину, которая спала рядом, и сообразил, что я лежал без рубашки, мне захотелось провалиться сквозь землю.
Я закрыл глаза. Я постарался вспомнить. Ничего.
Я почувствовал тепло под веками. Они увлажнились. Я схватил руку зубами и укусил ее. Лучший способ плакать беззвучно.
Я взглянул на Сабрину. В моей груди раздувалась какая-то сила. Что-то жестокое, что хотело разорвать девушку на куски. Я укусил руку еще сильнее. Чтобы не причинить Сабрине вред.
Появилась кровь. Металлический вкус вызвал тошноту.
Я поднялся. Огляделся вокруг. Я никак не мог найти свою рубашку. Я должен былуйти. Я поднял с пола футболку и ушел.Я почти бежал. С кем-то столкнулся. Лил дождь. Я несся на желтый и красный. Я шел все прямо и прямо.
Я поздоровался с хозяином. Не взглянув на него. Он что-то сказал. Задал какой-то вопрос, содержавший слово «педик».
Я закрылся в своей комнате. Я стянул футболку. Упал в кровать.
А затем завыл, все так же кусая руку — не из-за шума, а чтобы было не так больно.
Я так и лежал, не двигаясь, пока не услышал стук в дверь и голос Марко.
— Это я, — сказал он.
— Проваливай! — крикнул я. — Оставь меня в покое!
— Хе, успокойся, товарищ. Открой, я только что говорил с Сабриной, ничего не произошло.
— Заткнись! Я не хочу тебя больше видеть! Никого больше не хочу видеть!
Я орал, наплевав на все гостиничные правила.
— Дружище… Да не злись ты из-за этого… Это все бухло. Со мной тоже было, что девка привела меня к себе и я отрубился прямо в ее гнездышке! Это из-за бухла, но это не значит, что ты не мужик!
Я поднялся.
— Как ты говоришь? — спросил я через дверь.
— Ну, я не знаю… Как-то так. Когда сильно напиваешься, хочется спать, а не целоваться…
Он начал смеяться:
— Некоторые даже блюют, лежа сверху!
Тут он рассмеялся еще сильнее:
— Со мной тоже такое было, и я блевал сверху. Вот это подстава!
Я открыл ему. Он улыбнулся и начал объяснять, что Сабрина меня не хотела, а затем остановился, увидев мою руку.
Я тоже взглянул: выглядело не очень красиво. И так как внутренняя боль уже начала проходить, я почувствовал боль в руке, адскую боль.
— Сейчас вернусь! — сказал он. — У меня есть то, что нужно!
Я ждал, застыв на месте. Он вернулся с ватой, пластырем, дезинфицирующим средством и двумя упаковками пива.
Он был весь мокрый.
— Говорю тебе, это настоящий потоп! — выдохнул он. — Взгляни на мою шевелюру!
И он провел руками по волосам, чтобы привести их в порядок.
— У тебя нет геля? — спросил он.
— Нет, — ответил я.
— Э-э! — воскликнул он. — Гель — это самое важное!
Марко смочил ватку дезинфицирующим средством и смазал мою руку. Он приклеил пластырь и открыл мне пиво.
— Я как настоящая медсестра, а? Мне только сисек не хватает!
Он чокнулся со мной.
— За груди медсестер! — пошутил он.
Мы сидели и пили. Марко крутил сигареты, говоря, что надо экономить деньги, чтобы отправиться следующим летом в Италию. Он хотел поехать в Милан, в Мировую столицу класса, но я предпочитал Неаполь, там море. В конце концов мы сошлись на Риме. Мы еще не знали, на чем собираемся экономить, но пока это было неважно.