А.Д.А.М.

Он считает, что это правильно. Считает, что люди должны доказать, что готовы стать родителями, но не понимает, каким образом это право получил его отец.

Новое — это хорошо забытое старое. Снова вечер, снова перед ним дверь, за которой живет Лиза, в кармане снова нет ни денег, ни желания жить. Цикл завершен.

Постучал и застыл, почти начал паниковать, но, услышав шаги, успокоился. К его удивлению на пороге показался Икар.

— Ого, не ждали тебя. — он опустил глаза, увидел сумку с вещами и хмыкнул. — Понятно.

Подхватил пожитки и занес их внутрь. Вот так, никаких вопросов, потому что законы Лизы уважают все.

— Где она? — вошел в комнату и махнул рукой, приветствуя Медузу, жену Икара.

— В больнице. — обычно громогласная Медуза говорит тихо, от этого мурашки побежали по коже.

— Что случилось? — он уже знает, что ничего хорошего сейчас не услышит.

— Да чертов глаз воспалился. — Икар сел на подлокотник дивана. — Всем миром насобирали кредитов, отправили ее в госпиталь.

— Она мне даже не позвонила. Почему? — стало обидно. — Я мог помочь.

— Чем? У тебя рейтинг обвалился, из квартиры тоже выгнали, да? — Икар указал на сумку. — У тебя своих проблем хватает. Да и Лиза сказала детей не трогать.

— Да какой я ребенок! — возмутился Зисс. — Она старше всего на девять лет.

— Она уже родилась старушкой. — Медуза улыбнулась, робко, слишком робко. — Мы по своим пробежались, порядок, не переживай.

— Что значит «по своим»? Я думал, что тоже стал одним из «ваших». — теперь обидно было вдвойне.

— По ветеранам Двенадцатого. Но, если ситуация лучше не станет, придется и тебя хорошенько потрясти.

Икар и Медуза старше Лизы на несколько лет. Возраст Икара сложно определить из-за шрамов, которыми покрыто почти все его тело. Говорят, в детстве он устроил пожар, пока родители были на работе, отсюда, собственно, и новое имя, в честь слишком любопытного греческого юноши, решившего, что он способен прикоснуться к солнцу. В том пожаре погибли люди, но об этом говорить не принято, а вопросов он не любит.

В первую встречу, если говорить честно, он ужасно испугался, увидев покрытый шрамами лысый череп и лицо, но вида не подал. Когда увидел Медузу, совсем растерялся, потому что не понял, как такая красивая девушка могла выйти замуж за это чудовище. Жизнь любит преподносить сюрпризы и скоро он понял, как сильно ошибся на счет Икара — мужик содержит приют для животных, занимается ими, находит способ прокормить несколько десятков голодных ртов в то время, когда у самого на столе банка просроченной тушенки и стакан воды.

Если за новым именем Икара стоит целая история, то Медуза стала Медузой из-за копны зеленых дредлоков, высокого роста и греческого профиля. Ну, еще она участвовала в боях без правил и предпочитала драться с мужчинами, но это уже другая история, очередная байка из Двенадцатого, которую шепотом рассказывает друг другу малышня.

Эти люди живут здесь несколько десятков лет и умудряются держаться, не скатились ниже, но и выше не поднялись. Пообщавшись с ними, Зисс понял, что они любят это место, а друг за друга стоят горой и ради приятелей готовы почти на все.

— Все плохо? — он сел рядом с Икаром.

— Не очень хорошо. У нее температура была какая-то нереальная. — Медуза поджала губы.

— Не плачь. В этом доме плакать нельзя, Лиза не разрешала. — напомнил Икар.

— Да не плачу я! — но слезы уже покатились по веснушчатым щекам. — Твою мать, ребята, у нас же денег нет даже на самое необходимое. Сколько можно так жить?

— Жили почти сорок лет и еще поживем. — ответил Икар.

— Вы не пытались выбраться отсюда? — спросил Зисс.

— Пытались однажды. — Медуза шмыгала носом. — Пришли в центр занятости, чтобы нам подобрали нормальную работу, тяжелые времена были, животные заразились чем-то, тяжело болели. Так эта дамочка, как ее там?

— Не помню. — отмахнулся Икар.

— Короче, дамочка из этого центра на нас так смотрела, будто мы оскорбляем ее своим присутствием.

— Люди просто шарахались от нас. — подтвердил Икар.

— Ну, шарахались-то они от тебя. — Медуза громко рассмеялась.

В очередной раз стало понятно, почему они вместе — Икар с такой нежностью посмотрел на жену, что сердце Зисса растаяло. Его отец никогда не смотрел на мать таким взглядом, предпочитал вообще не обращать на нее внимания, ограничивая общение короткими фразами, похожими на команды.

— Сегодня пятница. — сказал Икар. — Весь честный рабочий народ идет отдыхать. Может, и нам выйти куда-нибудь?

— Дело говоришь. — Медуза с готовностью кивнула. — Давай, Зисс, пойдем с нами.

— Я лучше останусь. — запротестовал он. — День был паршивый.

— Поэтому мы и пойдем к Отто. — Икар встал и потянулся. — День паршивый был у всех, а у жителей Двенадцатого впереди целая паршивая жизнь, так что, малыш, поднимай зад с дивана и пошли.

Мать учила его не спорить со старшими, поэтому он сделал то, что ему сказали — поднял зад и вышел из квартиры следом за Медузой. Перспектива остаться наедине с Орси и Чаной сегодня не успокаивает, а пугает, поэтому проветрить мозги у Отто — не самая плохая идея.

Он был в его заведении всего пару раз, потому что терпеть не может шум и толпу. По будням это приличное место (насколько может быть приличным место, находящееся в Двенадцатом), а по пятницам столы отодвигают к стенам, зал превращается в танцпол, бармен наливает бесконечные шоты, с потолка спускаются клетки, в которых танцуют парни и девушки, желающие подзаработать.

Пить он не любит и не умеет, поэтому пары шотов хватит, чтобы хотя бы на одну ночь забыть, в каком плачевном положении он теперь находится. После звонка в полицию кошки на душе скребут, Эш был его приятелем, да, он оказался куском дерьма, но быть стукачом все равно неприятно.

«Работяги», как называет жителей квартала Икар, маленькими группами стекаются к клубу. Некоторые из них совсем неприметные, серые, измученные борьбой за выживание. Другие — яркие, надевшие самое лучшее, что нашли в шкафу. Кислотные волосы и неоновая одежда — это новая кожа, которую люди примеряют, чтобы стать кем-то другим, хотя бы на одну ночь. Попав в Двенадцатый он тоже нацепил новую шкуру, делая вид, что Ноэль Александр исчез, явив миру смазливый лик синеволосого Зисса, надевшего самые узкие джинсы из всех, которые смог найти.

Он сделал с собой все, что ему запрещали делать в Шестом — покрасил волосы, ногти, начал носить черную одежду, уродливую обувь, кислотного цвета бомберы, все, чтобы стереть Ноэля с лица земли. Нет больше мальчика, учившегося на «отлично», нет больше простака, который повелся на наркоманку, он исчез, умер, захлебнулся в неоновом круговороте Двенадцатого.

Протолкнуться к бару удалось только с третьего раза и то, только потому, что все вокруг расступались, завидев Икара. Бармен, сверкнув светящимися в полумраке линзами, спросил: