А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.2

Александр Костылин, тоже голый по пояс и с мокрыми волосами.

— Я всегда утверждал, что Атос — великий человек,— говорил Поль, делая широкие движения кружкой.— У него была самая ясная голова, и он лучше всех нас знал, чего он хочет.

— Э, нет,— сказал Костылин ласково.— Лучше всех видел цель Капитан. И шел самой прямой дорогой.

Поль отхлебнул из кружки и подумал.

— Пожалуй,— сказал он.— Капитан хотел быть звездолетчиком, и он стал звездолетчиком.

— Ага,— сказал Костылин.— А Атос все-таки больше биолог, чем звездолетчик.

— Зато какой биолог! — Поль поднял палец,— Честное слово, я хвастаюсь, что дружил с ним в школе.

— Я тоже хвастаюсь,— согласился Костылин.— Но подожди пяток лет, и мы будем хвастаться дружбой с Капитаном.

— Да,— сказал Поль.— А вот я мотаюсь, как жесть на ветру. Все хочется попробовать. Ты вот ругался, что я не пишу.— Он со вздохом поставил кружку.— Не могу я писать, когда чем-нибудь занят. Неинтересно мне писать. Пока работаешь над темой, неинтересно писать, потому что все впереди. А когда кончаешь — неинтересно писать, потому что все позади... И не знаешь, что впереди. Знаешь, Лин, у меня все как-то по-дурацки получается. Вот я четыре года работал по теоретической сервомеханике. Мы вдвоем с одной девчонкой решали проблему Чеботарева — помнишь, нам учитель рассказывал? Решили, построили два очень хороших регулятора... В девчонку эту я несчастным образом влюбился... А потом все кончилось и... все кончилось.

— То есть вы не поженились? — сочувственно сказал Лин.

— Да не в этом дело. Просто у других людей, когда они работают, всегда возникают какие-то новые идеи, а у меня нет. Работа кончена, и больше мне неинтересно. За эти десять лет я переменил четыре специальности. А сейчас опять без идей. Дай, думаю, разыщу Сашку...

— Правильно! — басом сказал Лин,— Я тебе дам двадцать идей!

— Дай,— вяло сказал Поль. Он помрачнел и погрузил нос в кружку.

Лин с задумчивым интересом смотрел на него.

— Не заняться ли тебе эндокринологией? — предложил он.

— Можно эндокринологией,— сказал Поль,— Только слово уж очень трудное. И вообще, все эти идеи — сплошное томление духа.

Лин вдруг сказал вне видимой связи с предыдущим:

— Я скоро женюсь.

— Здорово! — сказал Поль печально,— Только не надо мне рассказывать скучными словами о своей счастливой любви.— Он оживился,— Счастливая любовь вообще скучна,— заявил он.— Это понимали еще древние. Никакого настоящего мастера идея счастливой любви не привлекала. Несчастная любовь всегда была самоцелью великих произведений, а счастливая в лучшем случае — фоном.

Лин с сомнением поддакнул.

— Настоящая глубина чувств присуща только неразделенной любви,— продолжал Поль воодушевленно,— Несчастная любовь делает человека активным, а счастливая умиротворяет, духовно кастрирует.

— Не огорчайся, Полли,— сказал Лин,— это все пройдет. Ведь несчастная любовь хороша тем, что она обычно коротка... Давай я тебе еще морса налью.

— Нет, Саша,— сказал Поль,— я думаю, это надолго. Ведь уже два года прошло. Она меня, наверное, и не помнит, а я...— Он посмотрел на Лина.— Ты извини, Саша, я понимаю, это очень противно, когда тебе плачут в жилетку. Только очень уж это все безысходно. Мне, понимаешь, здорово не везет в любви.

Лин кивнул беспомощно.

— Хочешь, я соединю тебя с учителем? — нерешительно спросил он.

Поль помотал головой и сказал:

— Нет. Я в таком виде с учителем говорить не хочу. Срамиться только...

— М-да...— сказал Лин и подумал: «Что верно, то верно. Учитель терпеть не может несчастненьких...» Он подозрительно посмотрел на Поля. А не играет ли хитроумный Полли в несчастненького? Кушал он хорошо, приятно было смотреть, как кушал. И гласность любит по-прежнему.

— А помнишь проект «Октябрь»? — спросил Лин.

— Еще бы! — Поль снова оживился.— А ты понял, почему план провалился?

— Ну... как тебе сказать... Молодые были...

— Эх ты! — сказал Поль. Он развеселился.— Ведь учитель нас нарочно на Вальтера натравил! А потом провалил нас на экзамене...

— На каком экзамене?

— Виу, Сашка! — закричал Поль в восторге.— Капитан был прав — ты единственный, кто ничего не понял!

Костылин медленно осознавал.

— Да, конечно...— сказал он.— Нет, почему же? Я просто забыл. А помнишь, как Капитан испытывал нас на перегрузки?

— Это когда ты шоколадом объелся? — сказал Поль ехидно.

— А помнишь, как испытывали горючее для ракет? — поспешно вспомнил Лин.

— Да,— мечтательно сказал Поль,— Вот грохнуло!

— Шрам у меня до сих пор,— с гордостью сказал Лин.— Вот, пощупай,— Он повернулся к Полю спиной.

Поль с удовольствием пощупал.

— Хорошие мы были ребята,— сказал он.— Славные. А помнишь, как на общей линейке мы изобразили стадо ракопауков?

— Ух шумно было! — вскричал Лин.

Это было поистине сладостное воспоминание.

Поль вдруг вскочил и с необыкновенной живостью изобразил ракопаука. Отвратительный скрежещущий вой многоногого чудовища, пробирающегося через джунгли страшной Пандоры, огласил окрестности. И, словно в ответ, издалека донесся глубокий ревущий вздох. Поль испуганно замер.

— Это еще что? — спросил он.

Лин хохотнул.

— Эх ты, паук! Это коровы!

— Какие еще коровы? — с негодованием спросил Поль.

— Мясные,— объяснил Лин.— Изумительно вкусны в жареном и вареном виде.

— Слушай, Лин,— сказал Поль,— это достойные противники. Я хочу на них посмотреть. И вообще, я хочу посмотреть, что у вас тут делается.

Лицо Лина стало скучным.

— Брось ты, Полли,— сказал он.— Коровы как коровы. Давай посидим еще немножко. Я тебе морса принесу. А?

Но было уже поздно. Поль преисполнился энергии.

— Неизвестность зовет нас. Вперед, к мясным коровам, которые бросают вызов ракопаукам! Где моя рубашка? Какой-то племенной бык обещал мне чистую рубашку!

— Полли, Полли! — увещевал Лин.— Дались тебе эти коровы! Пойдем лучше в лабораторию.

— Я септический,— заявил Поль.— Не хочу в лабораторию. Хочу к коровам.

— Они тебя забодают,— сказал Лин и осекся. Это была ошибка.

— Правда? — сказал Полли с тихим восторгом.— Рубашку. Красную. Я устрою корриду.

Лин в отчаянии хлопнул себя ладонями по ляжкам.

— Вот навязался на мою голову!.. Ракоматадор!

Он встал и направился к дому. Когда он проходил мимо Поля, Поль встал на цыпочки, выгнулся и с большим изяществом проделал полуверонику. Лин замычал и боднул его в живот.