Шрифт:
Завитушками морщинок
лягут годы на чело,
на дорожках грампластинок
похоронен век былой.
Наша молодость так близко,
но не встретиться нам с ней,
и звучит с пластинок диско
реквием ушедших дней.
(2009)
И
ИЗ ДОЖДЛИВОГО КАДРА НУАРА
Задождило, разветрилось лето,
разругалось с сегодняшним днём.
По домам и деревьям с рассвета
хлещет
Из дождливого кадра-нуара,
взгляд на небо бросая,
извне
ты по краю бежишь тротуара
в мокром платье, босая
– ко мне
Дверь машины открою. И в трубы
рявкнет царственно гром вдалеке.
На мгновение влажные губы
прикоснутся к небритой щеке.
Скрипнут дворники, тихо качаясь,
со стеклянного ложа
для нас.
И смеясь, и немного стесняясь,
ты уехать предложишь
на час.
(2016)
И ТО ТЕБЕ – СВОЛОЧЬ
«И то тебе – сволочь, и то тебе – дрянь!» –
сказала в сердцах.
И свободной рукой
на швейной машинке поправила ткань,
чтоб ровно строка улеглась под иглой.
Домашние тапочки, тёплый халат,
носки без резинок на пятки сползли,
и вздутые вены предвестьем стигмат
усталые ноги её оплели.
«Ну чем он не глянулся? Только не ври!»
Но дочь не ответила, книгу взяла,
а ей ведь зимою уже тридцать три –
как быстро строчит наши годы игла!
Изогнутым гребнем заколот пучок
волос, поседевших в заботах давно.
Посёлок на гребне у моря.
Восток.
Закрытая шахта.
Зима и окно.
В морщинах запуталось время.
Назад
судьбу не распорешь, а сердце болит.
Был муж,
только спился.
И кто виноват,
что мир не для них этот с дочерью сшит?
А дочка уснула, присев на кровать,
ей завтра вставать в несусветную рань.
И шепчет ей мать:
«Ты, конечно, права:
и то тебе – сволочь, и то тебе – дрянь!»
(2013)
ИСКУШЕНЬЕ НЕ ИМЕЕТ СРОКА
Дай я твоё имя угадаю,
девочка у стойки,
королева.
Оттого ль не чувствую ребра я,
что Господь тебе дал имя
Ева?
Подойду и сяду с тобой рядом,
отражусь в мерцании бокала.
Обернёшься,
спросишь тихо:
– Адам?
Я тебя тут вечность
ожидала.
Вспыхнет спичка,
дьявольское пламя –
искушенье не имеет срока.
Бармен со змеиными глазами
нам нацедит яблочного сока.
Пианист играет в зале танго,
пьёт народ
отчаянно и люто,
кашляет в дыму
табачномангел,
опоздав
всего лишь на минуту...
(2012)
К
КОРНИ АВГУСТОВСКОЙ ЛИПЫ
Всё поглотили жадные века –
и сладкий смех, и горестные всхлипы,
щекочут амфор древние бока
слепые корни августовской липы.
Там под землёй колышется трава,
гончарный круг скрипит и горны дышат,
гуляют люди, падает листва,
и что мертвы давно они – не слышат.
Всё также бьются армии. В поту
ткут женщины мужьям своим рубахи.
И разгружают корабли в порту
те, кто давно рассыпались во прахе.
Играют в кости, ходят на базар,
влюбляются, грустят, грешат в вертепе.
И на закате каждый раз пожар
прошедший день их обращает в пепел.
Всё также солнце за небесный край
небрежно рассыпается лучами.
Оставим их в неведенье. Пускай
живут они по-прежнему под нами.
По кружкам разольём с тобой вино,
поднимем их, роняя тоста хрипы,
и не заметим, как о кружек дно
щекочут корни августовской липы.
(2009)
КОРОЛЕВА И ШУТ
Так неприлично, так бесстыдно
непослушны уста,
они не в силах устоять
перед коварной любовью.
Лежит на столике корона у кровати шута
и брошена подушкой мантия в его изголовье.
Небрежно прячет под закатом
день потерянный бант.
Смеется в небе пролетающий амур
над тобою.
О, этот танец пряной страсти кончиками пуант
на театральной сцене
перед королевской судьбою!
Как всё изменится,
когда ты ускользнешь поутру,
оставив в комнате корону
и шаги в коридоре.
Все тайны сплетница Луна
расскажет ночью двору,
а шут дополнит их
пикантными деталями вскоре.
Какими странными дорогами плутает любовь.
Какими сладкими оковами нас манит неволя.
О, королевы, полюбившие придворных шутов,
как незавидна ваша царственная женская доля!
(2009)
КОРОЛЕВА ПОГОДЫ
Солнце в небе танцует с утра
свои дикие жаркие танцы.
До Урала простёрта над бедной Россиею знойная длань.
Королева погоды сходила налево,
имела роман с африканцем,
и теперь с её отпрыском возятся
Питер, Москва и Казань.
А в Сибири по-прежнему дождь
и сырое холодное лето.
Мы умеем держать королев своих
чувства в опасные дни.
Чтоб они да налево?!