Шрифт:
и другие подобные вещи,
на народ наш реальностью горькой
из момента всё хлещет и хлещет...
(2015)
ОБ АВТОРАХ И ГЕРОЯХ
Век таланта – короткий миг:
вспыхнет, выгорит – и прощай.
Но герои хороших книг
попадают в бумажный рай.
Будь ты рыцарь и будь злодей:
дверь открыта героям всем.
Даже ведьмы – изнанка фей –
вхожи запросто в тот Эдем.
–
для кого существует ад?
– Там герои из книг плохих
вместе с авторами горят.
(2011)
ОБРАЗЫ-ГОСТИ
Ночью пространство Луна исковеркала,
вышло из этого дивное чудо:
я раздвоился и спрятался в зеркало
и наблюдал за собою оттуда.
Как разлетаются в разные стороны
образы-гости моих сновидений:
люди и призраки, звёзды и вороны,
витязи в шкурах и бледные тени,
старые книжки и барды с гитарами,
здания, кошки и автомашины,
парки, деревья, влюблённые парами
и тротуаров сутулые спины,
кофе в кофейне, собаки почтовые,
тайное слово в плаще с капюшоном,
взгляды, шаги, полотенца махровые,
двор и старуха с молочным бидоном,
И, наконец, как в халате с узорами,
дверь в мои сны на замок закрывая,
ты вылетаешь в окно между шторами
и превращаешься в зарево мая.
Ночью пространство Луна исковеркала,
но всё исправлено будет судьбою:
я загляну в это странное зеркало
и повстречаюсь глазами с собою.
(2012)
ОДА ЦЕПНОМУ ПСУ
(посвящается псу по кличке Скипидар, прожившему на цепи всю жизнь на окраине Новосибирска)
На небе закат погас, и ветер стих,
и лает с тоской в ночи
мой дальний брат.
Никто не споёт о нас,
о псах цепных,
несущих на той цепи
и дом, и сад.
Не сложит никто о нас, о верных псах,
хранящих покой и сон
своих господ,
ни стансов хвалебных и
ни дивных саг,
ни долгих ночных баллад,
ни стройных од.
На небе луна как гость, и вечер тих,
мне рваная ночь – постель,
земля – кровать.
Мне бросят на ужин кость –
нас, псов цепных,
не принято ни любить,
ни баловать.
(2012)
ОДНАЖДЫ
Однажды приснится мне чёрное-чёрное море.
Однажды приснится мне белая-белая шхуна.
И с борта о тайне расскажет мне древняя руна,
и я уплыву неизвестно к каким берегам.
Там будут звучать тамбуринами звонкие зори.
Там
будут закаты взлетать, словно рыжие стаи.И вытянут шеи жирафы, до звёзд доставая,
и жёлтые звезды уронят неслышно к ногам.
Я здесь не бывал, но мне это как будто знакомо.
Я здесь не бывал,
только помню, что будет с рассветом.
Под звук тамбуринов наполнится негой
и светом
душа, что скиталась со мною по грешной земле.
Когда я вернусь и причалю у самого дома,
когда я проснусь, ничего ещё не понимая,
в окошко заглянет жирафа и тут же растает,
оставив улыбку на чистом оконном стекле...
(2008)
ОНА ЛЮБИЛА В НЁМ ПОЭТА
Она любила в нём поэта
и застывала за спиной,
когда ловил он нить сюжета
худою тонкою рукой.
Она, казалось, не дышала
те первых несколько минут,
чтоб это робкое начало
своим дыханьем не спугнуть.
Поэт летел из строчки в строчку,
поэт закладывал вираж,
пока о маленькую точку
не спотыкался карандаш,
пока из точки многоточья
не расползались на листе –
тогда он рвал бумагу в клочья
и, оказавшись в пустоте,
искал потерянное слово,
не доверяя словарям,
ходил по комнате и снова
всё перечёркивал к чертям.
На стенке ходики зависли,
зависли строчки и сюжет.
Разноголосье слов и мыслей
и рифм избитых пустоцвет.
Она, казалось, умирала
на эти несколько минут,
пока душа его искала
в миры потерянные путь,
и возвращалась к битой строчке
в квартиру на второй этаж,
и вновь летел от точки к точке
его усталый карандаш.
А за окном дождило лето,
но было им вдвоём плевать,
она любила в нём поэта
и оставалась ночевать.
(2010)
ОПУСТЕВШИЙ ГОД
Год опустел, как старый дом,
закрыт на ключ и сдан в аренду
воспоминаньям о былом,
досужим сплетням и легендам.
Привольно в здании Теням
бродить средь пыльных коридоров
и подбирать забытый хлам
чужих обид и разговоров.
Судить с ухмылкою мечты,
пить из оставленных стаканов,
и по слогам читать листы
из не случившихся романов.
Все отраженья в зеркалах
дотошно разбирать на части,
в осколках битого стекла
ища нечаянное счастье.
Подсматривать из-за двери,
нахально и нетерпеливо,
и шумно заключать пари
о наших истинных мотивах.
Пускай их... Сплетням на прокорм