Абрам Ганнибал: Черный предок Пушкина
Шрифт:
Генерал майор Ганибал по всевысочайшей милости Ея Императорского Величества пожалован во упомянутой чин генерал-майорской от армии и обер-комендантом в Ревель, где сколко по его должности принадлежит, по государственным правам и указам исправляет без упущения и никому не послабляя, ниже посягая, как о всем военной колегии и главному комисариату известно. Но от ненависти некоторых и тамошнего народа убегая, принужден находится у Ея Императорского Величества высокомонаршеской милости просить:
1) об определении его в Санкт-Петербург обер-комендантом на место господина Игнатьева, кой, как слышно, за старостью и неможением в отставку просит;
2) или в Выборге на место умершего генерал-майора князя Юрья Репнина, бывшего тамо губернатора;
3) или же в Москву в обер-коменданты лее на место имеющего ныне тамо Танеева, который по тому ж за старостию
Когда же высокое соизволение Ея Императорского Величества последует о бытии ему по прежнему в Ревеле в прежней должности, то всеподдйнейше просить, дабы ему там обер-комендантом быть на таком основании, как было при жизни Государя Императора Петра Великого, ибо в то время как гарнизон, так и артилерия и инженерные служители под собственною полною командою обер-коменданта состояли, дабы в наблюдении высочайшего Ея Императорского Величества ни от кого помешателства не происходило и оказавшиеся от инженерных и артилерииских тамо обретающихся команд непорядки пресечены быть могли, и он, обер-комендант, уже бы толко о всем репортовал и под апелляциею состоял военной коллегии и куда надлежит, а не у губернатора; тако ж и что положено на него починка дворцов по указу из Сената, а ревелской военной гавани от военной коллегии, по тому ж под его б, обер-коменданта, смотрением токмо состояло для безостановочного и безпомешательного поправления.
Он же, Ганибал, как выше упомянуто, пожалован в генерал-майоры от армии, а жалованье не генерал-маиорскаго окладу получает, но со уменшением токмо по обер-комендантскому чину, и для того всерабственно просит о выдаче ему со времени пожалования его в тот чин недоданных денег, и впредь по произвождении по полному окладу генерал-майора армейскаго {157} .
Можно предположить, что невыплата жалованья объясняется не простой «забывчивостью» властей. Это сознательный акт, продиктованный ненавистью,как об этом пишет сам Ганнибал в письме Черкасову от 8 апреля 1745 года. Конфликт с губернатором привел Ганнибала в отчаяние. Это письмо — не просто дружеское послание, не отчет, не жалоба, это крик о помощи человека, который устал противостоять всем, которому опротивели злоба и коварство тех, кому его усердие и преданность делу как кость в горле. Но это не все. Не забывали, видимо, и про цвет кожи ревельского обер-коменданта. Вот это уже удар ниже пояса… До поры до времени вопрос расовой принадлежности обер-коменданта не возникал. Но прочтем, что же он пишет, как видно, доведенный до крайности, Черкасову:
Милостивый Государь мой Иван Антонович/
Понеже я обдержим немощию тому уже немалое время, и того для не имею чести персонално Вам, Милостивому Государю моему, мое бедное и печальное приношение донесть не могу, токмо через сие начертание, всепокорно прошу не оставить. 1) Чтоб мне быть при команде по прежнему пока гавань ревелской починится для скорости и безостановочного порядку и скорейшему исправлению той починки гавани, а по окончании оной повелено б было мне явится в кабинет. 2) С пожалования моего выдать мне удержанное мое жалованье по ненависти других и впредь чтоб выдовать полное по моему рангу армейское. 3) Истенно от верности и ревности моей и от страха вышнего не дерзал ни к чему — как другие забыкли, отчего беден и в долгу нахожусь, — я бы желал, чтоб все были как я: радетелен и верен по крайней моей возможности (токмо кроме моей черноты). Ах батюшка, не прогневайся, что я так молвил— истенно от печали и от горести сердца: или меня бросить, как негодного урода, и забвению предать, или начатое милосердие со мною совершить, яко Бог, а не позлым умыслам человеков.
Ваш Милостивого Государя моего покорный слуга
Апреля 8 дня 1745
И все же какими бы влиятельными ни были титулованные недруги Ганнибала (ведь из подчиненных он не ладил только с Гольмером), результаты деятельности Абрама Петровича как начальника артиллерии гарнизона и как обер-коменданта крепости были налицо. Это и образцовый порядок, и приведенная в боеспособное состояние крепость. Лучшее тому доказательство — письмо, полученное в 1744 году от Ревельского магистрата. В этом письме члены магистрата выражают Абраму Ганнибалу полное доверие и благодарят за оказываемую городу помощь и за защиту в годы войны.
Из отчетов обер-коменданта и его переписки с магистратом видно, что он действительно активно участвовал в городских делах. Это было непросто, особенно если учесть сохранившиеся «средневековые привилегии магистрата, эстляндского рыцарства, церковных и прочих служебных и сословных инстанций, функционировавших на основании утвержденных Петром I в 1710 году аккордных пунктов и условий капитуляции.
«Ориентироваться в дебрях этих привилегий и традиций было для обер-коменданта делом нелегким, но необходимым, чтобы избежать конфликтов с вышеназванными институтами, весьма ревниво и придирчиво следившими за соблюдением своих «прав и преимуществ»… Причиной первых разногласий послужил язык, на котором велась корреспонденция. Несмотря на протесты магистрата и на постоянные ссылки на соответствующие пункты капитуляции и на привилегии города, Ганнибал продолжал вести переписку на русском языке. Если в 1711 году магистрат вернул такое письмо первого обер-коменданта Василия Зотова без исполнения, то поступить аналогично с Ганнибалом не посмели. Однако в каждом ответном письме магистрат жаловался на проблемы с переводом писем обер-коменданта с русского на немецкий язык» {159} . Позже магистрат выражал недовольство тем, что Ганнибал вмешивался в конфликты между городом и его подчиненными.Однако в 1743 году наступило примирение. Магистрат убедился, что деятельность требовательного обер-коменданта и строгого начальника гарнизона шла городу на пользу.
Из переписки с магистратом видно, что Ганнибал «заботился о противопожарных мероприятиях в городе, соблюдении осторожности и порядка вблизи крепостных башен, где хранились порох и огнеопасные материалы; запретил продажу в трактирах военнослужащим спиртных напитков и пива в кредит, а горожанам — покупать у солдат казенные вещи». Заботили его и другие вопросы: «организация гарнизонной службы; охрана общественного порядка на улицах города, взаимодействие между воинскими патрулями и городской стражей, ликвидация столкновений между ними…» {160}
В гарнизоне же был наведен жесточайший порядок, прежде всего в финансовой сфере, в которой ранее царили неразбериха, приписки и воровство. Жалованье офицерам и солдатам выплачивалось своевременно и точно. Постоянно приводились в порядок и ремонтировались гарнизонные строения, в первую очередь госпиталь. Был построен второй госпиталь и амбары.
И еще одна знаменательная история: для ремонта печей в гарнизонных строениях требовался кирпич, который покупали у иноземных купцов. Обер-комендант, рассудив, приказал сложить печь для обжига и приставить к ней команду из двоих солдат и одного сержанта. В крепости стали жечь свой кирпич, причем столько, что и самим хватало, и в город «по малой цене» продавали, и даже заморские покупали, «для того, что тот кирпич вывознаго из-за моря весма добротою не хуже, а ценою дешевле». На,вырученные с продажи деньги были куплены строительные материалы и начато строительство второго госпиталя и амбаров. Прежний располагался в одном из «дворов», которые «весьма погнили и обвалились, так что не толико болным, но и тягостей содержать никак нельзя» {161} .
Неудивительно, что высшие власти Империи (Сенат, Адмиралтейство, Военная коллегия, Главное управление артиллериею и фортификациею) также оставались довольны результатами работы Ганнибала. Русское население Ревеля видело в этом чернокожем армейском начальнике поборника справедливости и действительного представителя российской власти на эстляндской земле. Солдаты же безоговорочно почитали его «отцом родным».
В Финляндии
16 июня 1743 года в городе Або был подписан мирный договор между Швецией и Россией. Военные действия прекратились, но началась война дипломатическая. Наиболее спорным вопросом оставался территориальный. Ведь Швеция начала войну, чтобы вернуть балтийские земли. От того, как будет проведена граница между двумя державами, зависело, насколько долговечным станет новый договор {162} .
Была создана двусторонняя правительственная комиссия «по разграничению со Швецкой короной земель».Каждая из сторон-участниц делегировала в эту комиссию своих лучших дипломатов и высших чиновников. С русской стороны делегацию первоначально возглавил генерал-аншеф князь Репнин. А 15 июня 1745 года именным указом императрицы на его место назначен генерал-майор Абрам Петрович Ганнибал. Это почетное и ответственное поручение — еще одно доказательство доверия властей к арапу.
Абрам посвятит работе в этой комиссии полтора года. В его обязанности входит вполне конкретная задача: «определить на местности прохождение государственной границы по наиболее выгодному с военной точки зрения рубежу и… наметить места будущих фортификационных сооружений, необходимых для обороны границы» {163} .
Из Финляндии он пишет Черкасову письмо, в котором среди прочего просит походатайствовать о том, чтобы ему по окончании работы в комиссии удалиться «в свои деревнишки».Это письмо по настроению разительно отличается от того, что было отправлено из Ревеля в апреле 1745 года. Перед нами дружеское послание с приветами общим знакомым и даже шутками. Видимо, Абраму совсем не хочется возвращаться в ревельский гарнизон, где его ждут Гольмер и Гольштейн-Бек.