Ацтекский вопрос

Тот разговор прошёл хорошо, никто никого не предал. Более того, Чезаре Борджиа. глава тамплиеров, выразил желание лично встретиться с Анакаоной хоть на ничейной земле, хоть у себя на Пуэрто-Рико, а ещё прислал в знак желания продолжать переговоры богатые и диковинные дары. Очень богатые и очень диковинные. Пару зеркал, в которых отражение было совершенным, не искажённым даже самую малость. Странную раздвигающуюся трубу, глядя в один конец которой можно было пусть немного мутно, но увидеть находящееся столь далеко, как ни один глаз узреть не способен. Особенные ткани, и специально для неё, правительницы, женские наряды, смотревшиеся очень странно, но делающие носящую их ещё более привлекательной для мужчин. Другие, которые она могла описать во всех подробностях, показывающие в очередной раз, что прибывшие из неведомых земель могучи, искусны, богаты. И ещё один не в полном смысле слова дар, но намек-напоминание. Какой? Слова о том, что именно род Борджиа создал Кодекс Войны, которым не сразу после прибытия на Эспаньолу, а несколько позже, но стали руководствоваться испанцы. Равно как и слово, что именно они, Борджиа. настоятельно посоветовали Колумбу и той, кто выше него, включить таино и иные индейские — как называли их пришельцы — народы в число находящихся под защитой Кодекса.

Вера словам? Похоже, Чезаре Борджиа не особенно на неё рассчитывал, поэтому предлагал Анакаоне спросить это хоть у пленных испанцев, хоть, посредством посланников, у Колумбов, правителей городов на Кубе и иных островах, куда она может послать людей и получить ответы. И она послала доверенных воинов с такой целью. Самых спокойных, способных разговаривать с врагом и не поддаваться гневу. Пока что не касиков, но исключительно своих, доверенных и связанных хоть не самыми прочными, но кровными узами. Куда именно? Пуэрто-Рико и Куба, поскольку Колумбы… Слишком много пролилось крови, слишком велика была взаимная ненависть. Её бы просто не поняли, начни она первой разговаривать с теми, кто был главным виновником изгнания немалой части таино с родных земель. А ещё за ту резню, которая шла по всей Эспаньоле тогда, в первое время. Нет уж, такое никогда не забывается и не прощается.

Сомнение в принятых решениях? Сперва они были, пусть и легчайшие, а затем прошли. Есть враг, то есть испанцы и особенно Колумб. Есть союзники, империя Теночк, которые хотят использовать таино в своих целях, как приманку в ловушке, на которую кинется и их враг, один из двух. Плохой союзник, опасный, от которого она уже успела многое взять, но теперь пришло время многое изменить. Не рвать союзнические отношения сразу и бесповоротно, тут иное. Что именно? А вот тут многое помогло понять наблюдение за пришельцами с бледной кожей.

Они были похожи, но в то же время разные. Союзны друг другу, объединены враждой с империей Теночк, но вместе с тем Орден Храма не был прямо и бесповоротно враждебен народу таино. Даже там, на своём острове, теперь названном Пуэрто-Рико, тамплиеры, после первых и довольно недолгих сражений, показавших их силу, сперва заняли несколько по сути почти не обжитых таино мест, заложив там свои крепости. Потом же, укрепившись, не отнимали земли, а… покупали их, давая взамен разное, но оказывающееся ценным. В основном. конечно, для отдельных касиков, готовых поступиться немалой частью земель и даже власти, приобретя… Да многое приобретя, лукавить с «разговоре» сама с собой Анакаона не собиралась. Вот они, те самые дары, которые и её настигли, показывая то, что могли предложить бледнокожие хитрецы.

Не было вражды у таино с тамплиерами. Имелись стычки, недопонимания, но в итоге разрешённые там, на Пуэрто-Рико. А на другие острова люди их главного касика… то есть гроссмейстера Чезаре Борджиа и не думали лезть. Только на большую землю, только воюя с Теночком.

Мешало ли что-то Анакаоне заключить мир с теми, с кем войны и так не было? Ничего. А уж имея какие-никакие, но договоренности с одними бледнолицыми, можно было чувствовать себя более уверенными при разговорах с посланниками тлатоани.

— Решено! — на сей раз вслух вымолвила касик, стоящая над всеми свободными таино Эспаньолы. Теперь осталось…

Стук в дверь каней, в котором она сейчас находилась одна — воины охраны бдили снаружи, на крыльце и просто вокруг жилища, охраняя покой думающей о делах рода главы рода. Разрешение войти и вот на пороге уже появляется Ортуанго — воин, который был с ней рядом вот уже не первый год, перенесший преданность с покойного мужа на оставшуюся и продолжившую дело Каонабо супругу.

— Послание. От испанцев. Передали те, кто не совсем чужие нам, но не свои и бледнолицым.

Анакаона знала, о ком говорил верный Оргуанго. Торговцы. Те самые, старающиеся отщипнуть вкусный кусок сразу со всех сторон жарящейся на вертеле дичины. Пронырливые, мало чем брезгующие, но иногда столь необходимые. Потому она и запретила вредить… некоторым из них. Разумеется, если те не переходили проведённую перед ними запретную черту. Ослушники же становились её врагами. А такие таино жили обычно не слишком долго, смерть их была быстрой, но очень мучительной.

— Прочитал? — дождавшись кивка от верной и малоразговорчивой «тени», женщина продолжила. — Говори кратко, а потом я сама прочитаю.

Анакаона, что было уже не столь редким среди таино, могла читать и на языке испанцев. Стремление как следует изучить своего врага, оно требовало и не таких жертв. Изучения языка, стремления понять, что движет чужаками, их силы и слабости — без этого не стоило даже надеяться им противостоять.

— Христофор Колумб, вице-король Испании, волей своей госпожи предлагает вам, названной в письме властительницей всех таино Эспаньолы, принять королевское посольство с целью договориться о завершении этой длительной и становящейся утомительной для всех сторон войны. И о разделе спорных земель ко взаимному согласию. Место встречи предлагает выбрать вам. Если необходим посредник, они предлагают для этого тамплиеров.

— Я удивлена!

— Это не всё, Анакаона, — обеспокоенно произнёс родич и охранник. — Тут написано, что нашим союзникам из Теночка может очень не понравиться сама мысль о переговорах. И они привыкли решать неудобства быстро и жестоко. Тебя предупреждают о возможном покушении. Я не верю бледнолицым, но…

— Но ты знаешь науа и много раз видел и разговаривал с Тоноаком и другими,-невольно скривилась в злобной гримасе Анакаона. — Они стали вести себя, словно мы их слуги. Редко, сразу возвращая на лицо уважение и улыбки, но… Куба! Там всё стало так, как они привыкли. Есть они, высшие, а есть те, кто покорно исполняет приказы. Я не верю испанцам, но доверяю своему разуму и словам верных мне людей. А они есть и вне Эспаньолы.

Недолгое молчание и…

— Многие касики будут недовольны. Одни просто переговорами, другие, смущённые речами науа, могут посчитать, что вы стали слабы. Что женщину надо сменить на воина-мужчину, знающего, как бить копьём и стрелять из лука. Правильно стрелять, — поправил не совсем верные слова Оргуанго, зная, как хорошо Анакаона умеет именно что стрелять. Из лука ли, из арбалета науа — никакой разницы.

— Все никогда не будут довольны. Усиль мою охрану вдвое. Только те, кто полностью верен мне. Наблюдать за тем, с кем чаше всего встречаются Тоноак и другие. О чём говорят, как говорят, начинают ли шептаться воины у костров и в своих бохио.

— С касиками вам уже многое известно, кто что будет делать. Нужно слушать шепот бохики и крики нитаино.

— Пусть слушают и их. Разрешаю сделать всё, чтобы меня не сумели удивить дурными вестями.

Телохранитель, а заодно и доверенный многих тайн главной из касиков Эспаньолы лишь согласно кивнул. Полная, нерушимая преданность — вот был его путь по жизни. Раз сказали сделать всё, чтобы даже шёпот не остался не услышанным — он совершить всё возможное и невозможное. Бохики — жрецы, а чаще всего заодно и врачеватели — редко кричат громко в последние годы. Против Анакаоны, само собой. Понимают, что разреши та прийти сюда не только советникам и наставникам из Теночка, но и жрецам их кровожадных, вечно алчущих жертвенной крови богов и… И тогда их собственное положение даже не пошатнётся, а просто рухнет. Не зря Анакаона вспомнила о Кубе. Туда как раз и пришли те самые жрецы.