Ацтекский вопрос
Шрифт:
Куда пришли, оттуда уходить даже не собирались, быстро найдя среди зажегших в душе яркий огонь мщения таино тех, кто готов был приносить жертвы и новым богам. Или только новым, что пока было явлением редким, но всё же случающимся. Вроде как если старые боги не смогли достойно защитить, обратимся пусть к жестоким, но зато и более сильным.
Нет, жрецы — если не все, то почти все — не отвернутся от Анакаоны, видя в ней свою главную защитницу. Другое делонитаино — младшие военные вожди — за ними действительно стоило приглядывать. За особенно горластыми и готовыми орать по любой причине особенно. Или наоборот, за теми, кто внезапно замолчал, зато до этого очень уж много общался с науа. Не просто перенимал воинское дело, а принимал ещё и образ жизни, свойственный империи Теночк. О да, Оргуанго понимал, что ему было поручено. Раз имелось понимание, то следовало выполнять. Потому, оставив
Переговоры с племенами таино. Причём такие, от которых не отказаться уже потому, что это был прямой приказ самой королевы Изабеллы Трастамара. Порученные, как требовалось по традициям, вице-королю этой части владений короны, то есть Христофору Колумбу, но в то же время и не совсем. Её Величество знала о том, как вице-король относится к таино, а значит, если поручить назначить посланников ему, то может выйти не совсем то, что она хотела.
Оттого Диего Веласкес Консуэло де Куэльяр, кубинский вице-губернатор, поболее многих повидавший в Новом Свете, лишившийся генерал-губернаторского поста на той же Кубе из-за излишнего увлечения делами военными в ущерб иным, командир отряда. впервые вступившего в конфликт с империей Теночк — из-за излишне ретивых действий нескольких своих офицеров — сохранивший положение и даже влияние из-за понимания, какой именно враг достался Испании тут… Веласкес не был слишком удивлён, получив послание от королевы, в котором именно ему поручалось быть одним из двух посланников к таино Эспаньолы. Одним, потому как второй должен был быть из окружения вице-короля. Вместе с тем, Изабелла Католичка порекомендовала Христофору Колумбу послать на переговоры того, кто лучше иных понимает индейцев и вместе с тем не преисполнен по отношению к ним гнева. Явный такой был намёк на Родриго де Бастидаса.
Кем являлся этот испанец? Не слишком знатное происхождение, зато достаточно богатый ещё до того, как присоединился к Колумбу в его втором путешествии в Новый Свет. Бывший нотариус из городка близ Севильи, привыкший досконально вникать во все дела, за которые принимался, он многим помог вице-королю Нового Света ещё в самом начале его становления на Эспаньоле. Организовать управление сперва этим островом. Затем упрочить связи между ним и иными, всё увеличивающимися владениями короны, посоветовать правильных людей на важные должности, чтобы те не провалили им порученное из-за нехватки знаний либо непонимания особенностей нового света в сравнении с Европой — всем этим был Родриго де Бастидас. За подобные таланты и временами слишком вспыльчивый Христофор Колумб относился к своему приближённому с уважением, а также с почти полным доверием. Полностью, увы, гласа семейства Колумбов доверял лишь самому себе.
Управленец и бывший нотариус в качестве посланника, пусть одного из двух? На самом деле Диего Веласкес понимал выбор своей королевы. В окружении Колумба именно Бастидас был наиболее благорасположен к индейцам, интересовался их жизнью, тем, что можно было считать культурой у племён таино, да и распространение на Новый Свет принципов Кодекса Войны принял с заметной радостью. Не столько из-за общего человеколюбия, сколько из-за того, что его любовь к изучению местных племён стала с этого дня заметно легче и доступнее.
Появление собственно Диего Веласкеса в Санто-Доминго было воспринято вице-королём как неизбежное зло. Он вообще после получения сразу нескольких, пришедших почти одно за другим, посланий от Изабеллы Трастамара, ходил с настроением чернее ночи. С одной стороны, его никак не наказали за нарушение и по сути почти полное прекращение поставок золота с рудников Эспаньолы, приняв объяснения о невозможности возобновить полноценную добычу до того, как удастся окончательно разбить совместные силы непокорных касиков таино и поддерживающих из воинов Теночка, ухитряющихся капля за каплей проникать на остров. С другой же…
Всё верно, была и другая сторона монеты. Ярость вице-короля, толкнувшая его отдать приказ к не до конца подготовленному наступлению с Тулума на Коба — вот та причина, по которой он потерял не само положение, а немалую часть возможностей отдавать приказы в военных делах. Теперь он просто не мог приказать тому же Веласкесу собрать войска на Кубе, посадить их на корабли и отправить на подкрепление
тому же Франциско Пинсону. Да и с собственно войсками, что имелись на Эспаньоле, тоже было сложно. Часть приказов вице-короля они продолжали бы выполнять, в то время как некоторую, особо оговоренную… Там требовалось ещё и подтверждение неких «облечённых монаршей волей лиц». Диего Веласкес знал тайные пружины подобных механизмов, что уже опутали Испанию с её заморскими владениями тонкой паутиной, укрепляющей королевскую власть и ограничивающую возможности генерал-губернаторов и особенно вице-королей.Впрочем, лично его проблемы Христофора Колумба не трогали и не вызывали сочувствия. Слишком был надменным и жаждущим всё большей власти этот урождённый генуэзец, готовый служить многим, но лишь божьим промыслом отказавшийся под рукой Их Величеств Изабеллы и Фердинанда Трастамара.
Полагающиеся встречи, торжественный обед в честь прибытия, а также назначения его и де Бастидаса посланниками волею Их Величеств. Молебен в центральном храме Санто-Доминго, а значит и всего Нового Света, который поневоле напомнил о родных испанских землях. Пожалуй, именно собор святого Росарио и замок вице-короля Алькасар-де-Колон являлись двумя наиболее внушающими и впечатляющими строениями на всей Эспаньоле. И даже со всей уже имеющейся внушительностью их строительство ещё не было доведено до конца. Всё расширялось, пристраивались новые части. Ровно так же обстояли дела и с главной крепостью Санто-Доминго, Озама. Она со временем обещалась стать воистину циклопическим образчиком фортификации, равно как и крепостная стена, окружающая собственно главную и основную часть города. Что ни говори о вице-короле, но ему действительно многое удавалось, в том числе создавать в Новом Свете частицу той, родной для большинства конкистадоров Испании.
Разговоры с Родриго де Бастидасом, помогающие Веласкесу лучше понять того, кто будет вторым посланником на переговорах с таино. Он подходил к порученному ему чрезвычайно серьёзно, зная, что тут ошибиться нельзя, что его невольное развязывание войны с империей Теночк — прямо не обвинили, понимая, что она всё равно бы началась — нарушило многие планы, хотя бы связанные с выигрышем времени на лучшую подготовку. Не обвинили, но запомнили! А память у монарших особ, она и впрямь особенная, способная проснуться в самый неожиданный момент, добавив к новому греху старый. Или напротив, окончательно забыть о нём, особенно при награждении за действительно важный для короны успех.
Переговоры с таино являлись важными, что бы по этому поводу ни ворчал Христофор Колумб, Пинсоны и их родич де Лепе. Бастидас, и то не до конца осознавал, какое значение сейчас играло заключение если и не мира, то хотя бы перемирия на достаточно долгий срок. Зато понимали сын вице-короля и его брат, Диего с Бартоломео, которые сразу выразили вице-губернатору Кубы своё полное расположение и поддержку. Осторожные, вестимо, поскольку меньше всего онихотели ссориться с братом/отцом, но сам факт был показателен. Именно Диего Колумб стал для Веласкеса живой и очень умело говорящей книгой, повествующей об особенностях войны именно с местными касиками во главе с Анакаоной. Той самой женщиной, ненавидящей испанцев, мстящей им за смерть мужа и многих членов её рода — умной и коварной противницей, с каждым даже не годом, но месяцем становящейся более и более опасной.
— Она умеет учиться у всех и от всего, — при беседе за парой бутылок привезённого из Испании вина цедил довольно горькие слова сын вице-короля. — Собственные поражения и победы, опыт других. Неудачи кубинских касиков и их успех во взятии крепостей после объединения с науа. Горечь собственных поражений, ещё когда был жив её муж и другие. Она как морская губка, вобрала в себя все, что ей дали наставники из империи Теночк и мы сами, даже против своей воли. Учиться можно и просто смотря на сражения, проживая их, переживая и… переваривая. Эта выползшая из адских глубин тварь вобрала всё дельное и отрыгивает попадающийся мусор чужих ошибок. Я хотел бы привязать её к дереву и расстрелять из аркебуз, после чего сбросить тело в море с высокой скалы, сожри её рыбы!
— Настолько опасна? — не то чтобы не поверил Веласкес, скорее просто желал подвигнуть собеседника на ещё более серьёзные откровения. А тот и не собирался таиться, выплёскивая на нового и дельного собеседника то, что, видимо, не всем мог открыть. Уж точно не своему отцу.
— Её надо было прикончить сразу, как только стало ясно, как умело она подобрала власть над родом и союзными касиками после гибели Каонабо, своего мужа. Совсем понятно стало, когда стала привязывать к себе других, ранее нейтральных или даже недоброжелательно относящихся к ней. И ведь был способ, был! То есть он и сейчас есть, но им не воспользоваться.