Ад

– Любаша, я все равно ничего не запомню, я же бестолковый, лучше я, когда нужно будет, у тебя спрошу, и ты мне скажешь.

Она пыталась о чем-то посоветоваться с ним, показывала, что она придумала, но он только кивал, говорил: «Ты сделай, как тебе самой нравится», и утыкался в телевизор или уходил в кабинет и усаживался за компьютер. Леля тоже демонстрировала полное равнодушие, окидывала взглядом развешанные в шкафу плечики с одеждой и расставленные на полках свои книги, вежливо говорила «спасибо» и замолкала. В конце концов у Любы сложилось впечатление, что эта новая квартира никому из ее домашних не нужна. Она им не интересна. Они просто пошли у нее на поводу, чтобы дать ей возможность хоть чем-то занять себя и отвлечься от мыслей о Николае.

«Ну и пусть, – твердила про себя Люба. – Пусть им ничего не нужно. Но мне это помогло выжить».

Не было минуты, чтобы она не вспоминала о сыне, однако новые заботы хотя и не вытеснили боль утраты, но сделали ее не такой острой.

11 сентября весь мир содрогнулся от ужаса, когда в Нью-Йорке от террористической атаки рухнули башни Всемирного торгового центра, под обломками которых погибли тысячи людей. Люба несколько часов просидела перед телевизионным экраном, оцепенев от увиденного, слушала слова комментаторов о том, что мир с сегодняшнего дня стал другим перед открытой угрозой исламского терроризма, и думала: «Моя жизнь тоже стала другой. Пусть я потеряла не тысячи, а всего лишь одного человека, но я уже никогда не смогу быть прежней». Вид рушащихся зданий отзывался в ней картиной рухнувшей собственной жизни.

* * *

Даша Спичак собиралась с подружкой на дискотеку. Подружка должна была зайти за ней в девять вечера, и Даша красилась в ванной, нетерпеливо поглядывая на часы: она хотела успеть уйти до возвращения матери, чтобы избежать нудных объяснений и нотаций. Лиза в прошлом году прошла курс лечения, лежала в клинике неврозов, куда ее почти насильно устроил Родислав, и после выписки стала совершенно невыносимой. Если раньше ей было абсолютно все равно, как проводит время ее старшая дочь, и ее интересовали только мужчины и выпивка, то теперь Лиза стала подавленной, все время плакала и доставала Дашу нравоучениями и прочим, на взгляд девушки, скучным нытьем о том, что надо приобретать профессию и думать о будущем.

– Сама-то ты много думала о будущем? – огрызалась в ответ Даша. – Вон родила парочку неизвестно от кого, от проходимца какого-то, который на тебе так и не женился, всю жизнь прогуляла и пропьянствовала, а теперь хочешь быть святее Папы Римского. Заткнись лучше.

Подружки все не было, и Даша решила, чтобы не терять время, одеться и занять позицию в прихожей, чтобы сразу убежать. Денис в своей крохотной «запроходной» комнатке сидел за компьютером и, когда Даша заглянула к нему, чтобы предупредить, что уходит, только кивнул, не отрываясь от экрана. Она натянула высокие блестящие сапоги, удовлетворенно оглядела двадцать сантиметров затянутых в колготки ног между сапогами и подолом юбки и подмигнула своему отражению. Услышав шаги за дверью, не стала ждать звонка и щелкнула замком.

На пороге стояла мать, бледная, растрепанная, с темными провалами вместо глаз, а рядом с ней незнакомый мужчина, который крепко держал ее под руку.

– Что? – зло спросила Даша. – Опять? Все лечение псу под хвост? Нажралась? Еще и дружка своего притащила! Совсем стыд потеряла.

– Вы – дочь? – вежливо спросил мужчина, и Даша почувствовала, что алкоголем от него не пахнет.

Она внимательнее оглядела спутника матери и поняла, что на собутыльника он никак не тянет: слишком ухожен, слишком хорошо одет, отлично подстрижен. Лицо его показалось Даше смутно знакомым, и она решила, что это, скорее всего, жилец их дома, с которым она, наверное, сталкивалась на лестнице и в подъезде.

– Ну, дочь, – с вызовом ответила она, но тон все-таки понизила. – А вы кто? Где вы ее подобрали?

– В метро, – ответил незнакомец. – Давай-ка помоги маме раздеться, надо ее уложить и дать ей горячего чаю. И пусть она полежит спокойно.

– Ну, вы еще будете меня учить, как с пьяными обращаться, – фыркнула Даша, пропуская незнакомца вместе с матерью в квартиру.

Мать не произнесла ни слова, она, казалось, даже двигаться не могла самостоятельно, и мужчина по-прежнему крепко держал ее под руку. Лиза почти висела на нем.

– Отпускайте, – скомандовала Даша, – я ее держу. А вы снимайте с нее плащ.

Мужчина послушно раздел Лизу.

– Какие тапочки? – спросил он.

– Вон те, – Даша кивком головы указала на стоящую в углу пару шлепанцев. – Давай, мам, снимай туфли, переобувайся. Ну давай же, пьянь ты бестолковая!

В ней кипели злость и раздражение. Вот-вот появится подружка и застанет такую неприглядную сцену: ее мать подобрал пьяную в метро и привел домой посторонний человек. Стыдобища!

Мать послушно переобулась, в сопровождении Даши и незнакомца дошла до своего дивана и рухнула на него. Мужчина заботливо укрыл ее пледом и погладил по плечу.

– Поспите, Лиза. Вам сейчас нужно очень много спать. Проснетесь – и поймете, что все хорошо. Я вам обещаю.

– Да что вы с ней цацкаетесь! – вспыхнула Даша. – Со мной бы кто-нибудь так возился, как с этой алкоголичкой!

– Тише, – мужчина осторожно взял Дашу за руку. – Давай выйдем на кухню.

На кухне Даша собралась было сесть за стол с вызывающим видом, но мужчина сказал:

– Сделай маме чай.

– Рассол ей нужен, а не чай, – огрызнулась она.

– Как тебя зовут?

– Даша.

– А меня – Кирилл. Так вот, Даша, твоя мама не пьяна. У нее депрессия.

– Ага, знаю я эту депрессию.

– Даша, твоя мама пыталась броситься в метро под поезд.

– Что?!

Она выронила пакет с заваркой, которая рассыпалась по всему полу. Руки задрожали, ноги стали ватными.

– Что вы сказали? – переспросила она.

– Твоя мама пыталась покончить с собой, – тихо повторил Кирилл. – Хорошо, что я стоял совсем рядом. Я наблюдал за ней, поэтому вовремя среагировал.

– Вы наблюдали? Зачем?

– Просто заметил, какое у нее лицо, и забеспокоился. Я знаю, какие лица бывают у тех, кто решил, что больше не хочет жить.

– Господи… мама… – пробормотала Даша. – Как же это? Почему?

– Ну, это тебе видней, я вашей жизни не знаю, – пожал плечами Кирилл. – Я удержал ее, не дал спрыгнуть на рельсы перед поездом, постарался успокоить, привел домой. И теперь мне хотелось бы, чтобы ты с пониманием отнеслась к тому, что произошло, и не оставляла маму одну. Я так понял, ты куда-то собиралась?

– Ну да, на дискотеку.

– Тебе придется остаться дома, – твердо произнес он.

– Да это понятно, – вздохнула Даша. – Кошмар какой-то.

Тренькнул дверной звонок, пришла подружка. Даша вышла в прихожую, открыла дверь и объявила, что никуда идти не может – мать заболела.

– Да брось ты, – прощебетала подружка, скорчив недовольную гримаску, – у тебя же брат дома, пусть за матерью поухаживает. Что он, лекарство ей дать не сможет? Он же большой уже.

Соблазн был велик, и если бы не Кирилл, Даша, скорее всего, так и поступила бы, оставив мать на попечение Дениса и убежав на дискотеку. Подумаешь, депрессия! Пить надо меньше, тогда и депрессий не будет. Но в квартире сидел Кирилл, такой взрослый, такой красивый, такой умный, Кирилл, который спас ее мать и не пожалел времени, чтобы доставить ее домой и сдать с рук на руки дочери, и Даше было перед ним неловко. Получается, совершенно посторонний человек заботится о ее непутевой матери больше, чем родная дочь.