Ад
Шрифт:
Я чуть не забыл, что ее «хозяин» — Мирошник — поддерживал на этих выборах Пригожу. Да и сейчас меня это особо не интересовало, потому что события, с моей точки зрения, начинали бесконтрольно нагромождаться друг на друга, и я, не зная, за что хвататься, ощущал некоторую растерянность. И самое главное, от чего я пребывал в этом состоянии, так это от того, что ничем не мог помочь Ляльке. Ведь где искать Беловода, было абсолютно непонятно. Впрочем, можно было бы таки попробовать обложить Мельниченка. Так обложить, чтобы он разрешил сообщить номер этого… Лохова, кажется.
Вздохнув, я решил сделать именно так. Вот только Паламаренка дождусь, а там — гори оно все синим пламенем! Но поскольку время еще оставалось, то я вместе с Лялькой вышел на улицу. И правильно сделал. Поскольку вид не особо
Суетился Дмитрий. Он снимал Пригожу и Мирошника с разных сторон: слева, справа, спереди, сзади. Только сверху не вышло. Из-за того, наверное, что деревьев с сучьями на площади не наблюдалось… Гурьба людей была отснята Бабием с близкого расстояния. Как я понял, этот операторский ход должен был вызвать в кадре ощущение многочисленности представителей народа.
В конце концов, мне осточертело пасти его глазами, и я переключился на Пригожу, которого в деле еще не видел.
Иван Валентинович был… Впрочем, почему — Валентинович? Отчество ему отнюдь не шло. Просто Иван. А еще лучше — Ваня. Иванушка. Поскольку было в этом молодом, красивом и солидно-полном мужчине что-то детское. Так и хотелось сложить пальцы рожками, ткнуть ими в его выпуклый живот и сказать: «Бу-у-у!» Правда, последующая реакция на эти действия была бы не прогнозируемая…
Как мне удалось выяснить за время пребывания в Гременце, Иван Пригожа плохо просчитывался как своими противниками, так и своими сторонниками. Ведь совсем немногие и из тех, и из других верили в то, что он выиграет судебный процесс, и город будет с нетерпением ожидать повторных выборов. Но вышло именно так. И я не выяснил лишь одного: была ли это личная заслуга самого Ивана, или результат определила слаженная работа его команды. Хотя, будем откровенны, команду тоже надо уметь подбирать.
Во всяком случае, в данное мгновение его маленькая команда — он сам и Мирошник — выглядела неплохо. Помощник кандидата со своими благородно-седыми волосами, резными, какими-то индейскими чертами лица и по-армейски подтянутой фигурой, удачно дополнял добродушный, даже домашний вид Пригожи. И говорил Иван спокойно, взвешенно, едва растягивая слова. Пылкость Паламаренка ему была чужда.
— Я не желаю никого критиковать. Я просто хочу подчеркнуть очевидные факты. Вчерашнее событие показало, что городская власть уже не руководит городом. В любое время любой горожанин может остаться без тепла, воды или газа так же, как вчера все мы остались без света. И если вы находитесь дома, если вам некуда спешить, то это, возможно, и не особо пугает. Но по-настоящему это испугает вас тогда, когда ваша мать внезапно ляжет на операционный стол. Когда ваша жена будет рожать. Или тогда, когда у вашего отца станет плохо с сердцем, а вы будете не в состоянии вызвать «скорую помощь»…
— Извините, Иван Валентинович, — вмешался Мирошник и энергично произнес, перебирая пальцами четки (сказывалась святая деятельность его жены): — Вы — человек деликатный и не можете даже словом обидеть явных лиходеев. А я не могу себя сдержать и поэтому должен возразить вам по поводу того, что власть не руководит городом. Руководит! И очень даже хорошо руководит! Но это руковождение, направленное на собственный карман, можно сравнить с рукоблудием. Почему город платит грабительские проценты банкам за предоставленные ими кредиты для выплаты пенсий и зарплат бюджетникам? Почему это делается именно в то время, когда город имеет огромные прибыли от деятельности разнообразнейших коммерческих структур? Можно привести лишь один пример, уважаемые. Городское, я подчеркиваю это, коммунальное предприятие «Юнакский рынок» должно, по самым скромным подсчетам, отсчитывать каждый день в бюджет около семидесяти тысяч гривень.
Даже при средней пенсии в семьдесят гривень это означает, что каждый день — вы слышите: каждый день! — тысяча пенсионеров может получать свои деньги. Где они?..Толпа, которая уже немного увеличилась, возмущенно загудела. Дмитрий даже язык изо рта выронил, снимая своего шефа.
— Виталий Владимирович, — поднял руку Пригожа, — нельзя без наличия точных цифр выдвигать такие обвинения. Это вам подтвердит и Григорий Артемович.
Только сейчас у краешка толпы я увидел бывшего майора. Он одобрительно кивнул головой, а у меня екнуло сердце, и я начал пробираться к нему.
— Однако, — продолжал Пригожа, — вы правы в том, что общее направление действий городской власти очевидно. Каждый из вас, — он широким жестом обвел толпу, — сам видит его. Видит на уровне своей повседневной жизни. Кто скажет мне, что стал жить лучше с того времени, когда к власти пришел Паламаренко?
— Так ведь ситуация в государстве… — начал было какой-то умник в первом ряду, но Пригожа оборвал его:
— Ситуация в государстве начинается тут, на самом низу. — Я краем глаза заметил, как он для чего-то ткнул пальцем на полированную отмостку площади. — Она зависит от нас с вами. От того, кого мы изберем лидером нашей городской общины.
— Иван Валентинович, Иван Валентинович, — заверещала тучная женщина, которую я как раз пробовал сдвинуть с места. Она на секунду повернула лицо ко мне, и я узнал бальзаковсковозрастную Неонилу Петровну. — Иван Валентинович, объясните хотя бы вы, почему все так вышло? Посмотрите вокруг: город же какой красивый! Просто райский уголок. Да и страна у нас тоже ничего. Была. Разломали все, разрушили, разграбили. Ну кому это все нужно было?! — даже застонала она.
Пригожа очень внимательно посмотрел на нее и по-плямкал своими детскими губами:
— Кому? Нечестным людям. Тем, кто хочет нажиться на нашей с вами слабости и доверчивости. И здесь не имеет значения, кто мы такие: рабочие, служащие или предприниматели. Например, моя фирма «Хрустальная Аркада» всегда хотела работать честно. Честно!.. Мы не хотели отсчитывать какую-то часть своей прибыли на взятки чиновникам. Мы хотели законно отдавать ее городу в виде налогов, только бы бюджет был полон и только бы город мог нормально развиваться! За это нас затравили всякими проверками, предупреждениями, и санкциями. В результате наши прибыли снизились, а Гременец недополучил значительную часть денег. И это лишь по нашей фирме, а сколько еще таких?..
— «Луч» в их числе? — выкрикнул я. Тема меня заинтересовала.
Пригожа хотел ответить быстро, но, увидев меня, моргнул и на минутку задумался. Узнал.
— Иван Валентинович, — послышалось с другой стороны, — разрешите мне разъяснить эту ситуацию. Все же я больше вашего в курсе дел.
Мельниченко, легко раздвинув слушателей и ребят с плакатами «Наш мэр — Пригожа!», взявшихся неизвестно откуда, встал рядом с кандидатом.
— С объединением «Луч» дело обстоит немного иначе. В свое время его руководство тоже хотело работать честно, но, очевидно, местная власть сломала этих ребят. Ведь проверки прекратились? — спросил он и сам же ответил: — Прекратились. Будто бы все нормально? Нормально. Но сейчас мы снова перепроверяем эту фирму на предмет добросовестности, а ее контакты в горсовете — на предмет коррумпированности. Результаты будут очень скоро. И они расставят все точки над «и» и покажут, как говорил бывший президент, «ху из кто»! Имею честь вам доложить, что вчера прокуратура опломбировала производственные помещения объединения «Луч» и арестовала его счета.
— Правильно, Григорий Артемович, — выкрикнул какой-то плюгавенький человечек в белой рубашке при галстуке, но с ужасно грязным воротником, — правильно! Надо всех их, воров, к стенке поставить. Как в тридцать седьмом году. Тогда будет мир, покой и порядок…
— Ты что, отец, — оскалился юноша, стоящий рядом, — совсем из ума выжил? Ведь так только на кладбищах порядок наводят. Просто надо в этой стране всех заставить законы выполнять. Сверху и донизу.
— Вас заставишь! — скривился мужичок. — Вот у тебя — рожа сытая, одежда справная. Потому что деньги есть. А откуда ты их взял в наши времена? Что, законы выполняешь? Не смеши.