Адаптация
Шрифт:
И даже лица атлантов над парадной лестницей, казалось, чуть нахмурились и воплощали уже не сосредоточенность и столетний покой, а какую-то неясную тревогу, словно каменным великанам теперь и правда приходилось держать на руках небесный свод, а не какой-то там балкон.
Их товарищи из плоти и крови выглядели не лучше: когда я открыл дверцу и выбрался из такси наружу, гвардейцы на посту напряглись, а один даже шагнул за броневик, будто бы невзначай передвинув автомат на ремне вперед, под руку.
Но стоило им разглядеть погоны на моих плечах, как мрачные лица тут же разгладились.
— Морской корпус, Острогорский?.. — поинтересовался старший. И, не дожидаясь ответа, развернулся
Похоже, меня уже ждали. И не какой-то там дежурный провожатый, а целый гардемарин… И к тому же знакомый. Высокий светловолосый мужчина лет тридцати сменил парадный китель на полевой камуфляж и на этот раз снарядился, как на войну, но это, без сомнения, был он — тот самый штабс-капитан, который пытался вывести нас из здания Пажеского во время налета на бал.
Его товарищ тогда погиб, но этому повезло. Он не только пережил Разряд убитого мной Одаренного штурмовика, а еще и получил повышение: вместо четырех тусклых металлических звездочек на погонах с продольной красной полоской виднелся один-единственный символ — вензель покойного императора на фоне двуглавого орла с короной. А значит…
А значит, передо мной стоял не кто иной, как новоиспеченный капитан — командир особой гардемаринской роты.
— Здравия желаю, ваше высокоблагородие. — Я вытянулся по струнке и коснулся пальцами околыша фуражки. — Курсант Острогорский в ваше распоряжение прибыл. Готов приступать…
— Да подожди ты — приступать. — Штабс… Точнее, теперь уже капитан, махнул рукой и развернулся, явно приглашая проследовать за ним в сторону Зимнего. — Пойдем, прогуляемся.
Он сразу перешел на «ты», изящно пропустив и «господина курсанта», и половину положенных строевых команд, и прочие расшаркивания. И это могло означать как высшую степень пренебрежения, так и что беседа — или ее часть, во всяком случае — будет неформальной.
Серьезных прегрешений за мной как будто не имелось, так что я кивнул и двинулся следом за капитаном. А через полминуты неспешной прогулки по Миллионной даже заговорил. Первым — если уж он сам так и не сподобился.
— Поздравляю с повышением, ваше высокоблагородие. — Я указал взглядом на новые погоны. — И, смею предположить, заодно и с новой должностью.
— Тут такая должность, что сам не знаю — то ли радоваться, то ли вешаться впору… — пробормотал капитан. Но тут же вспомнил, что даже толком не представился, и протянул мне руку. — Гагарин, Сергей Юрьевич. Особая гардемаринская рота.
О княжеском титуле мой новый знакомый зачем-то решил умолчать, однако мне хватило и фамилии. Помнить в лицо всех семерых отпрысков его сиятельства Юрия Алексеевича я, конечно, не мог — особенно тех, кто десять лет назад только-только выпустился из военного училища. Однако возможности капитана Гагарина представлял неплохо. И происхождение из древнейшего рода объясняло если не все, то уж точно многое: к примеру, стремительный взлет по карьерной лестнице.
Интересно, а что случилось со старым командиром?
— У нас тогда восемь человек погибло. — Гагарин, видимо, решил не ждать, пока я сам начну задавать каверзные вопросы. — Такого уже давно не было. Ну вот, значит, руководство и сменилось… Спасибо, кстати — и тебе, и остальным парням.
— За что? — усмехнулся я.
— Да за все. Вы, считай, работу за нас сделали.
Гагарин нахмурился и даже чуть покраснел, будто ему до сих пор стыдно было вспоминать, как его, гардемарина, князя и Одаренного не ниже пятого ранга швырнули, как тряпичную куклу, и оставили лежать, пока мы с Поплавским и Камбулатом задорно геройствовали, доставляя ее высочество обратно в Зимний.
— Служу отечеству, — отозвался я. —
То есть, служим. Благодарю, ваше высо…— Да хватит тебе уже тут козырять! — сердито проворчал Гагарин. И тут же поморщился, явно мысленно ругая себя за несдержанность. — Извини, матрос… Сам понимаешь, что тут творится — вот и хожу злой как собака.
Я молча кивнул. Фасад дворца и площадь с Александровской колонной посередине выглядели как обычно, однако я почти физически ощущал нависшую над ними тревогу. После происшествий вроде гибели императора и покушения на Елизавету всегда случалось одно и то же: полиция, армия, спецслужбы и Совет Безопасности начинали суетиться, как на пожаре, и всеми силами доказывать, что в промашке виноват кто-то другой. И даже если гардемаринскую роту не назначили крайними, свою порцию… скажем так, критики они получили. И явно немалую — раз уж предыдущий капитан то ли решил сменить место службы, то ли вообще ушел в отставку, не выдержав позора.
Позиция освободилась — вот только осталась «расстрельной». Боевики в черном с Распутиными все так же гуляли на свободе, следствие все так же буксовало, Морозов — уж он-то точно — все так же примеривался, как бы женить сына на единственной наследнице рода Романовых. И очередное покушение или что-то похуже были лишь вопросом времени.
— Понимаю, — вздохнул я. — Обстановка, мягко говоря, неспокойная. Иначе вам вряд ли понадобилось бы усиление из курсантов.
— Ну… Я тебя вообще-то не для этого позвал. — Гагарин свернул к арке, разделяющей западное крыло Эрмитажного театра и сам дворец. — Если бардак, как в Пажеском, повторится, меня не только с должности снимут, но и разжалуют в пехоту, до лейтенантских звездочек. И отправят служить, куда Макар телят не гонял.
На мгновение я даже удивился, что капитан гардемаринской роты рассказывает такие вещи едва знакомому курсанту-первогодке. Впрочем, мы виделись аж во второй раз, а никакого секрета в его словах, в общем, и не содержалось. Так что меня скорее интересовало другое.
— Искренне сочувствую, ваше высокоблагородие… Но разве я могу чем-то помочь? — спросил я.
— Не исключено. — Гагарин махнул рукой, и гвардейцы за очередным шлагбаумом расступились, пропуская нас. — Я тут… ну, скажем, опрашиваю свидетелей. А ты тогда видел уж точно побольше меня.
— Видел удар атакующим элементом по бальному залу. Потом боевиков в здании, — отрапортовал я. — Потом погоню, два черных микроавтобуса без номеров. И на этом, собственно, и все.
— Значит, все-таки элемент? — Гагарин явно навострил уши. — Не бомба?
— Ну… Я точно не видел, — осторожно отозвался я. — Но на обычный взрыв не похоже. Впрочем, если это противоречит официальной версии расследования…
— Да нет пока никакой версии.
Верховный гардемарин тут же напустил на себя безразличный и даже чуть скучающий вид, однако я успел заметить, что его проняло. И еще как — светлые брови сдвинулись, и между ними снова залегла тяжелая складка. Наверняка Гагарин уже слышал что-то такое, и уж точно видел следы удара по Зимнему не раз, не два и даже не десять, однако мои слова все же показались ему интересными.
Может, оттого что в самом дворце уже давно никто не отваживался произносить подобное вслух. Ведь это означало бы признать факт существования Одаренного вне рангов или еще черт знает кого или чего, способного за пару секунд прожечь Царь-Свечкой Конструкты в четыре слоя и несколько метров железа и камня.
Видимо, как раз об этом Гагарин сейчас и думал. Сосредоточившись настолько, что едва не заехал самому себе по лбу дверью, ведущей в восточное крыло Зимнего. И я тут же сообразил, что лучшей возможности задать свои вопросы может уже и не быть.