Адаптация
Шрифт:
— Оу! — усмехнулся я. — У кого-то игривое настроение?
— Ты даже не представляешь насколько. Кстати, я знаю тут пару укромных местечек, куда обычно не заглядывает прислуга… Но туда мы, к сожалению, пойдем в другой раз. — Оля вытянула руку, указывая вперед и вниз. — Не стоит заставлять дедушку ждать.
Знакомую фигуру в зале с колоннами я заметил, как только мы свернули на нижний пролет — но и не предполагал, что его сиятельство пожаловал в Зимний не повидать внучку, а именно по мою душу.
— К тебе, к тебе, — улыбнулась Оля. — А вот я в этой беседе, полагаю, лишняя.
Глава 3
—
— Благодарю, ваше сиятельство. — Я чуть склонил голову и кончиками пальцев коснулся золоченого креста на груди. — В каком-то смысле я обязан этой медалью вам.
Фраза благодарности была лишь проявлением учтивости. Я действительно и не думал вкладывать в слова хоть какой-то особый, второй смысл… И только сейчас сообразил, насколько неоднозначными они получились.
А Мещерский — как и положено аристократу, привыкшему искать во всем двойное дно — углядел в этом весьма непрозрачный намек.
— Поверьте, друг мой, у меня и в мыслях не было подвергать вас опасности, — вздохнул он. — Если бы я знал, чем все закончится…
— То наверняка поступили бы точно так же, разве нет? — Я пожал плечами. — В конце концов, я оказался в нужном месте и в нужное время. Ее высочество жива и здорова. А значит, хотя бы что-то мы с вами сделали правильно.
— Приятно понимать, что вы видите все именно так, Владимир Федорович, — улыбнулся Мещерский. — Другой на вашем месте, пожалуй, заподозрил бы некий тайный замысел.
Тайный замысел наверняка имелся. Иначе старик вряд ли так спокойно бы смотрел на связь внучки с нетитулованным и небогатым по столичным меркам дворянином из Ставропольской губернии. Но после моих подвигов на балу я наверняка все же приподнялся в его глазах. От пешки до… нет, не тяжелой фигуры, конечно же. Скорее легкой — офицера. Или коня.
Первый вариант мне нравился больше, но до него мне еще только предстояло дослужиться — и в прямом, и в переносном смысле.
— Впрочем, не будем о грустном, — снова заговорил Мещерский. — Как вам понравилась церемония награждения?
А вот этот вопрос определенно был с подвохом. Сравнивать мне, конечно же, было не с чем, и по вполне очевидным причинам медали вручались без помпы и чуть ли не тайно, однако старика наверняка интересовало вовсе не это.
— Полагаю, именно так и должны выглядеть церемонии… Впрочем, одна деталь меня все же заинтриговала. — Я развернулся и неторопливо зашагал по галерее в сторону центрального вестибюля. — Однако не уверен, что нам стоит говорить об этом здесь, ваше сиятельство. В таком месте у каждой колонны могут быть глаза и уши.
Мещерский молча кивнул и последовал за мной. Дожидаться товарищей, очевидно, смысла уже не было, как и им меня, так что его светлость любезно предложил подвезти меня до Корпуса.
— Ее высочество изъявила желание наградить нас с товарищами лично, — продолжил я, когда рослые фигуры в темно-красных мундирах, дежурившие у входа со стороны набережной, остались
позади, — и как будто была не против задержаться в нашей компании. Однако его сиятельство Николай Васильевич поспешил напомнить, что у нее еще много дел, и весьма срочных.— Как я и ожидал… Вы позволите, Владимир Федорович?
Мещерский оперся на мою руку и, прихрамывая, спустился по ступенькам к набережной, где нас уже ожидал автомобиль. На этот раз не лимузин, а попроще — здоровенный темно-синий седан немецкой марки. Разумеется, представительского класса и в запредельно крутой комплектации, как подобает личному транспорту титулованного аристократа. Брони в дверцах, судя по весу, как будто не имелось, но Конструкты я почувствовал: над железом явно поработали Конфигураторы.
Куда больше смены авто меня удивило, что внутри никого не было: учтиво открыв мне дверцу, Мещерский неторопливо обошел капот и сам уселся за руль. И если старику вдруг не приспичило вспомнить молодость и погонять по городу на моторе в неполные пять сотен лошадиных сил, содержание нашей беседы он не мог доверить даже собственному водителю, скрытому за звуконепроницаемой шторкой.
— Морозов оберегает свой главный актив. — Мещерский коснулся ладонью лапки КПП, и машина тронулась. — И не только от убийц. Как вы понимаете, в его интересах сейчас не подпускать к Елизавете никого. Особенно тех, кто может ненароком иметь собственное мнение по поводу происходящего.
— Меня? — усмехнулся я. — Или вас?
— Нас обоих. В том числе, — невозмутимо отозвался Мещерский. — Сейчас многие пытаются заполучить хоть крупицу внимания ее высочества, и им есть что предложить взамен. А его сиятельство не любит делиться.
— Он все равно не сможет держать взаперти наследницу рода… Долго — не сможет.
— И именно поэтому Морозов постарается ускорить помолвку Елизаветы и своего сына. — Мещерский щелкнул рычажком под рулем и свернул направо к памятнику Суворову. — И, полагаю, сразу же после нее проведет коронацию.
Чего-то такого и следовало ожидать. Даже день промедления так или иначе играл на руку врагам, а Морозов уже продемонстрировал всем, что хотел — и откладывать исполнение планов в долгий ящик наверняка не собирался. Правда, во всей этой незамысловатой и надежной схеме было слабое место, о котором старик по определению не мог забыть. И уж тем более не мог не знать.
— Впрочем, все изрядно осложняется тем, что ее высочество фактически не имеет права на корону. — Мещерский будто прочитал мои мысли. — В соответствии с…
— С актом о престолонаследии, который император Павел Первый обнародовал в одна тысяча семьсот девяносто седьмом, — закончил я.
— Верно. Вы на удивление хорошо знаете историю, друг мой.
— Полагаю, в данном случае речь идет вовсе не о ней, ваше сиятельство. Акт, разумеется, пережил около дюжины редакций и дополнений, однако его так и не упразднили. — Я на мгновение задумался. — Если мне не изменяет память, с тех самых пор на российском престоле не было ни одной женщины. Принцип австрийского первородства подразумевает наследника мужского пола. И лишь в случае полного отсутствия таковых… Одним словом, у Елизаветы немногим больше законных прав получить трон, чем у нас с вами.