Администратор

– П-прощаю, – спустя пару секунд профессор Спраут осталась у теплиц в совершенном одиночестве, размышляя над тем, как это она не заметила дурной одежды и синяков? Ничего не надумала, решив приглядеться по ходу уроков. Если ничего нет, так Альбус ей потом ответит! Она уж не поленится лично к нему подняться и все высказать в бесстыжие синие глаза!

С остальными школьными сотрудниками беседы проходили примерно в том же ключе. Отступления от сценария возникли лишь в двух случаях. Нет, это были, в принципе все те же реакции, только в очень уж крайних формах проявления.

Домовые чуть не убились насмерть от умиления – волшебник попросил у них прощения! Эльфы, кстати, с самого Рождества находились в эйфории. Сперва их очень пугали директорские разносы, но вот на изломе зимы до ушастых, наконец, дошло – их не просто матерят. Их матерят наравне со всеми. То есть относятся не как к рабам, а как к равным, обладающим достаточным интеллектом и самоуважением личностям. Завтрак в Утро Понимания оказался безбожно пересолен, а Альбус Дамблдор вошел в легенды и сказания эльфийского народа, как величайший светлый маг тысячелетия.

Северус Снейп чуть не сгрыз собственные зубы, так ими скрипел, выслушивая формальные извинения от директора. На какую-то секунду окклюменту даже показалось, что он вновь смотрит на мир сквозь перископ псевдоличности – с такой силой ярость нахлынула, сминая все выставленные в сознании барьеры, сужая обзор до цели. Был бы магглом, как мечтал отец, наверное, на этой самой цели еще и появилось бы перекрестье прицела винтовки. А так только дрогнула рука, высвобождая волшебную палочку из крепления на запястье.

– Но-но! – тут же подобрался директор. Но к бою не изготовился, как обычно. Его, наверное, убивать будут, а он только увещеваниями прикроется. Старый козел!

Простить? За смерть Лили? За оборвыша-Поттера? За свою жизнь??? Как – простить? Как такое прощают? Разве что на могиле.

Винить? Человека, который не дал умереть? Который помогал, поддерживал, защищал, наставлял, стал другом и едва ли не отцом? Как такого обвинять? Разве только в минуты чернейшего отчаяния.

– Директор, шли бы вы... экспериментировать, как собирались. Взяли у меня котел на время, так и пользуйтесь, пока я вернуть не попросил.

– Нет, Северус, ты не понимаешь. Хочу, чтобы все как надо было. К серьезному шагу готовлюсь, вот и...

– Я не готов вас простить. И обвинять не в чем – сам кругом виноват. Директор, Альбус, послушайте, я...

– Не готов? Так я подготовился! – и директор потянул из кармана бутылочку Огденского. – Простишь, куда ты денешься!

– Уж прости меня, Романов, но что ты творишь? А?

Дамблдор, по старой привычке окклюмента щуря глаза, смотрел на маггла, решившего почему-то, что его должность позволяет ему лезть во внутренние дела училища, которое, пусть и временно, принадлежит Альбусу. Министерство образования... что ему Министерство Образования? Тут в Министерство Магии бы попасть!

Хорошо, что и здесь у прежнего владельца тела обнаружились нужные связи и дружеские отношения, скрепленные литрами марочного коньяка.

– Опять без мяса? – Рон уныло ковырнул пюре вилкой.

– Рыба и овощи очень полезны, Рон Уизли, – тут же вылезла гриффиндорская заучка.

Гарри, не слушая стоны соседей, наворачивал все, что дали. Дурсли, конечно, не постились перед Пасхой. Зато его “постили” с удовольствием. Особенно если он был неосторожен и говорил слово на “в”. Хогвартский стол вообще постным можно было не считать. Да, не было традиционных сосисок и пирогов с почками. Жаль было исчезнувших куриных бедрышек. Зато овощных салатов, тушеной капусты, жареных и маринованных грибов, запеченой и жареной рыбы было в достатке. И никто не смотрел к нему в тарелку, напоминая, кто в доме бесполезный нахлебник (хоть Гарри, вообще-то считал себя нахлебником полезным – кто, как вы думаете, моет дядюшкину машину и пропалывает клумбы?!), никто не ограничивал порции, не запрещал подкладывать добавки, еще и десерт всегда подавали! Хогвартс – определенно, самое волшебное место на земле!

Шел тридцатый день поста.

Школьники роптали, но терпели – директор обещал обновить и расширить сарайчик для метел, обеспечить квиддичные команды шлемами и защиткой, купить новые метлы для первачков и наложить заклинания от дождя и ветра на квиддичные трибуны, чтобы там не приходилось больше сидеть с зонтом, укутавшись в шарф, как только возможно. Короче, дело стоило того, чтобы немного попоститься.

К тому же, магглорожденные что-то такое ужасающее рассказывали о своем мире. Что там, якобы такой пост не один. И даже когда нет поста, по средам и пятницам он все равно есть. И еще всякие другие ужасы, в которые отказывались верить маговоспитанные детишки.

Директор, насвистывая, возвращался с квиддичного поля. С детьми так легко договориться! Стоило пообещать чары на трибуны – и вот уже можно поприжать поставщиков мяса, а то совсем обнаглели, так цены драть. Главное – с чего?! Все равно же нужны тонны шкур на пергаменты. Не будет школа закупать мясо и что делать-то с ним будут? Сами жрать? Так лопнут!

Конечно, любимые бутерброды с колбасой приходилось едва ли не под подушкой есть, зато метлы и в самом деле уже доставлены новые, сарайчик подправлен, раздевалки квиддичных команд отремонтированы и дополнительно укреплены.

И что приятнее всего в договоре со школьниками – чары-то на трибуны накладывал он лично, а значит – совершенно бесплатно!

Приближалась Пасха.

Что там на нее положено делать? Что б уж до конца все по-правильному сделать.

Егорыч на миг сдвинул седые брови и тут же просветлел лицом. Вспомнил.

– Вот, Гарри, и их могилки. Вареные яйца не забыл? Ну, клади.

Деревянной походкой мальчик приблизился к могильным холмикам и, неловко путаясь в складках мантии, потянул из кармана два вареных яйца с коричнево-пятнистой скорлупой. Было странно. Он не знал и не помнил родителей.

Он не был привычен к походам на кладбище (Дурсли никогда не ходили на похороны и не “навещали могилки”, и уж тем более они никогда не взяли бы его с собой, опасаясь как минимум восстания мертвецов и нашествия зомби, наверное. Представив страх Дурслей, Гарри хихикнул).

Особого облегчения или озарения, как он втайне ждал, не снизошло.

Но все же, Поттер был очень благодарен директору, в это воскресение проводившему на кладбище и сочувственно присоединившему к его подношению свои конфетки в ярких обертках и пузатую стопку Огденского, прикрытую кусочком хлеба и оставленную на могиле Джеймса.

Было дико и необычно, как очень многое в волшебном мире.

А часовенка при кладбище пахла ладаном и воском. Вот там мальчику очень понравилось.

Магглы суетились и галдели.

Они были избыточно яркие и неправильные. Не такие, как русские магглы, к которым уже успел привыкнуть Дамблдор.

И машины ехали не с той стороны. И карту в метро надо было прикладывать на вход и на выход. И давка в общественном транспорте после личного авто изрядно раздражала.

Но он смог, сделал, добился и достиг!