Адмирал Ее Величества России
Шрифт:
То же барону Остен-Сакену, по случаю прибытия главнокомандующего князя Горчакова, от 12 марта 1855 г.
«Докладной запиской от 9 марта я имел честь просить ходатайства вашего высокопревосходительства о возвращении мичману Ш[коту] чина капитан-лейтенанта со старшинством, которым он пользовался до исключения из службы; будучи неутомимым и ревностным моим сотрудником, он, несмотря на рану свою, продолжает облегчать мои занятия; но чин мичмана, в котором он находится, лишает службу тех результатов, которые обещают его сведения и опытность, а потому я снова осмеливаюсь беспокоить ваше высокопревосходительство покорнейшей просьбой об исходатайствовании ему
Несмотря, однако, на такие лестные обо мне отзывы Павла Степановича, я был произведен только 6 апреля, и то в следующий чин лейтенанта, что тем страннее, что даже разжалованным за преступления часто возвращают разом все, а я не был, собственно, разжалован и в отставке мне был сохранен прежний чин капитан-лейтенанта. В Севастополе же, как известно, даже арестантам на бастионах все прощалось и давались награды. Нужно сказать, что меня, как бывшего в исключительном положении, главнокомандующий не мог сам награждать, а должен был представлять в Петербург.
Еще в марте месяце в Севастополе ощущался недостаток в артиллерийских снарядах, в апреле был объявлен приказ, чтоб употреблять снаряды только в крайних случаях и на десять неприятельских выстрелов отвечать одним; этот недостаток доходил до того, что адмирал Нахимов, услыша большую перестрелку, тотчас же отправлялся туда, и несколько раз он оставался весьма недовольным тратой снарядов; он говорил даже этим героям-севастопольцам, что такая пальба показывает трусость и что снаряды нужно беречь для штурма: «Ведь вы знаете, что снарядов нет!» Такие слова адмирала и упомянутый приказ его по гарнизону ясно показывают, до какой степени мы нуждались в снарядах.
В первых числах апреля адмирал возвратился очень поздно от главнокомандующего кн. Горчакова и ночью же, позвав меня к себе, сказал: «Теперь же отправляйтесь на Луганский завод (Екатеринославской губернии), чтоб усилить отливку снарядов; устройте доставку с завода обозов с ядрами; вообще распорядитесь, чтоб снаряды шли как можно скорее и как можно в большем количестве; от поручения, которое вам делается, зависит жизнь или смерть Севастополя.
Вы понимаете, какое важное поручение на вас возложено? Вот вам открытый лист главнокомандующего, по которому все власти должны оказывать вам свое содействие для исполнения возложенного на вас поручения. Вот вам подорожная. Теперь же идите в казначейство, где вас ожидает казначей, и получите 2000 руб. на расходы для исполнения поручения; ежели вам понадобятся еще деньги, обратитесь в первое казначейство и потребуйте сколько нужно по открытому листу главнокомандующего.
Ежели встретите в чем-либо затруднение, присылайте ко мне эстафету. Опять повторяю, что на вас возложено весьма важное поручение. Получите деньги, отправляйтесь на Северную сторону, где вас ожидают курьерские лошади. Итак, прощайте, вот вам мое благословение на все хорошее».
Таким образом, через несколько часов после того я ехал на курьерской перекладной по степи к Симферополю, где губернатором назначен был чиновник губернского правления для приведения в исполнение моих распоряжений. Проезжая по степи, на всех станциях и станицах собирались сведения, как идут обозы со снарядами, и оказалось, что они идут без всякого порядка, а потому следить за их движением не было возможности; видели только по пути разбросанные снаряды, изломанные телеги со снарядами и дохлых волов; то же самое было и в Екатеринославской губернии, для проезда по которой и административных распоряжений был также дан чиновник губернского правления.
Положено было отыскивать в степи идущие караваны и направлять их на один путь, и чтоб в станицах наблюдали за скорейшим их ходом;
по возможности собирать разбросанные снаряды и складывать их в станицах, и ежели караваны идут медленно по большой тяжести или [из-за] излома телег, облегчать их, складывая также в станицах излишнюю тяжесть, – и когда наберется в станице снарядов на несколько фур, то нанимать и отправлять их особо, ничего не ожидая, в Севастополь. На каждой станции и станице оставлялось письменное распоряжение от имени главнокомандующего.Эти распоряжения заняли несколько дней, и я спешил на Луганский завод, так как важнейшая часть поручения состояла в усилении отливки снарядов и сокращении времени их перевозки в Севастополь, что обыкновенным путем брало два или три месяца, а часто снаряды вовсе не достигали своего назначения и пропадали, т. е. разбрасывались в степи, как объяснено выше.
Приехав на Луганский завод (отстоящий от Севастополя около 900 верст) на курьерской перекладной прямо к дому начальника завода, горному полковнику Летуновскому… мы рассчитали вместе с Летуновским, что обозы должны приходить в Севастополь из Луганского завода на 14-й день; но чтобы более заинтересовать в этом деле фурщиков, в накладных было сказано, что фурщикам, доставившим снаряды на 14-й день, будет выдаваться в Севастополе каждому по 50 коп. наградных…
Снарядами мы разжились; теперь нужно было подумать, как их отправить в Севастополь. Послали гонцов в разные стороны, в станицы, чтобы приходили фуры, что работы будет всем, сколько бы ни пришло их, чтобы станицы от себя послали бы гонцов в разные стороны оповестить о работе, что будут получать хорошую плату, которая будет выдаваться немедленно, без всяких задержек.
Прошло дня два в нервном ожидании действия нашей прокламации; результат ее превзошел наши ожидания: на третий день начали приходить фуры в значительном числе, и замечательно, что фуры весьма мало возвысили цену доставки, и без всякого затруднения приняли те условия перевозки ядер, о которых было сказано выше.
На такое соглашение имело большое влияние то, что фурщики имели в виду наградные деньги, по 50 коп., ежели снаряды будут доставлены в 14 дней, и что расплата будет немедленная без всяких задержек; в случае же каких-либо недоразумений, могут прямо обращаться к адмиралу Нахимову, имя которого гремело и в степи. Таким образом, началось отправление снарядов ежедневно по 2 тыс. и по 4 тыс. пудов.
Наладя так дело и присутствуя при отправлении снарядов дней пять и видя, что дело пошло благодаря содействию начальника завода полковника Летуновского, я поехал обратно в Севастополь и в пути удостоверился, что дело идет отлично; через каждые 70 или 80 верст объезжал идущий со снарядами караван, разбросанных по степи снарядов не было. Таким образом, я объехал восемь караванов, отправленных с Луганского завода в продолжение пяти дней.
Подтвердя сделанные распоряжения и уверясь, что дело приняло должный порядок, я возвратился в Севастополь. Адмирал был очень доволен сделанными распоряжениями. На вопрос его, сколько же денег было взято по пути от местных властей для исполнения поручения, на что разрешал открытый лист главнокомандующего, я отвечал, что от местных властей денег не было взято, а издержано на наем нескольких фур и другие надобности около 500 рублей, из 2000, принятых из Севастопольского казначейства при отправлении. Такой незначительный расход на такое важное дело вызвал особое удовольствие Павла Степановича.
– Ну-с, благодарю, – сказал он, – отлично распорядились, и ежели все это осуществится, вам будет честь и слава спасения нашего Севастополя.
Разумеется, такие лестные слова адмирала не были приняты мною за чистую монету, а только как выражение особенного его удовольствия.
– Теперь нужно-с дело это оформить; составьте отчет, потребуйте шнуровую книгу и сдайте в казначейство оставшиеся 1500 руб. Я прикажу, чтобы вам дали чиновника, понимающего контрольное дело, для исполнения всего этого; благодарю-с, можете отдохнуть и покончить это…