Адмирал Империи – 56
Шрифт:
Дата: 11 августа 2215 года.
Пять офицерских вельботов приземлились на правительственную площадку с той степенью синхронности, которая бывает либо результатом долгих тренировок, либо чистой случайностью. Зная наших пилотов, я ставил на второе.
Агриппина Ивановна вылезла из шаттла с выражением лица человека, который только что час провел в обществе особенно назойливой тещи. Пегов и Гревс по-прежнему смотрели на нее волками…
– Добро пожаловать в резиденцию временного правительства
– Временного – это оптимистично, – заметил я, оглядываясь по сторонам. – Судя по тому, что творится в Империи, мы тут можем застрять до второго пришествия. Или до победы Грауса, что случится, скорее всего, раньше.
– Не каркайте, Александр Иванович, – буркнул Гревс. – Хотя… что это там, черт возьми, строят?
Все повернулись в направлении его удивленного взгляда. На холме в паре-тройке километров от нас разворачивалось нечто грандиозное. Гигантские строительные принтеры – эти технологические мастодонты размером с небольшой крейсер – методично наплевывали слой за слоем белоснежный синтетический мрамор. Результат их трудов больше походил на дворец из сказки про принцессу, которая слишком много времени проводила в соцсетях, чем на практичную резиденцию военного времени.
– Это что, цирк? – нахмурившийся вице-адмирал Пегов озвучил мою мысль. – Или опера?
– Новый императорский дворец, – пояснила Агриппина Ивановна тоном человека, который сам не очень верит в то, что говорит. – Детище профессора Гинце, заделавшегося главным архитектором двора.
– Густава Адольфовича? – я чуть не подавился воздухом. – Того, который неделю назад торговался с Бобом и его техниками за каждый империал? Который считал заклепки на «2525», чтобы сэкономить на ремонте?
– Представьте себе, – кивнула Хромцова. – Теперь он советник Его Величества и, держитесь крепче, министр финансов временного правительства.
– То, что Гинце министр финансов, это я знаю, – кивнул я, не отрывая взгляда от стройки. – Но то, что он строит мраморный дворец. В разгар гражданской войны. Логично как… как… Черт, я даже сравнения подходящего не могу придумать.
– Как назначить восьмилетнего мальчика императором? – предложил Арсений Павлович Пегов с легкой усмешкой.
– Сравнение так себе, – покривился я.
Источник финансирования этого архитектурного безумия был мне, конечно, известен. Миллион без малого бриллиантовых империалов, которые мой хитрый дружок Яким Наливайко успел стянуть из хранилища на «Кронштадте», пока мы отбивались от флотов наших противников. Тогда это казалось удачей – теперь, глядя на мраморное безумие, я был не так уверен.
– Дворец в разгар войны, – философски заметил Гревс. – Знаете, что строил Нерон, когда горел Рим?
– Карьеру музыканта? – предположил я.
– Золотой дворец, – мрачно ответил вице-адмирал.
– Ну, хоть наш не золотой, – попытался я найти позитив. – Просто мраморный. Скромненько.
– Символы важны, – вмешалась Зимина, явно пытаясь быть голосом разума. – Народ должен видеть,
что власть уверена в завтрашнем дне.– Или что у власти завтрашнего дня может и не быть, поэтому тратим деньги сегодня, – парировал Пегов.
Я мысленно добавил в список дел пункт «поговорить с Гинце о приоритетах». Желательно с применением тяжелых предметов для убедительности. Хотя, зная профессора, он наверняка уже подготовил часовую лекцию о важности архитектурных символов в государственном строительстве. С диаграммами.
– Ладно, господа, – я решил прекратить созерцание мраморного кошмара. – У нас есть три вражеских флота на подходе, разваливающаяся на куски Российская Империя и восьмилетний император. Думаю, дворец – наименьшая из проблем.
– Согласен, – буркнул вице-адмирал Гревс.
Мы двинулись к губернаторскому дому – солидному особняку в колониальном стиле, который выглядел уютно-провинциально на фоне футуристических правительственных зданий.
У парадного входа нас уже поджидала внушительная, знакомая мне до боли, фигура. Генерал Генрих Христофорович Борисевич, а точнее генерал-губернатор Борисевич был из тех людей, которые опровергают законы физики самим фактом своего существования. В свои семьдесят лет, с комплекцией, которая заставила бы присвистнуть борца сумо, он излучал энергию термоядерного реактора средней мощности.
– Господа адмиралы! – прогремел он голосом, от которого, казалось, задрожали стекла в окнах. – Добро пожаловать в мою скромную обитель! Или как говорили наши предки: «Не красна изба углами, а красна пирогами»! Правда, пирогов у меня нет, но коньяк имеется!
– Генрих Христофорович, – я попытался уклониться от неизбежного, но было поздно.
Губернаторские объятия обрушились на меня как цунами на прибрежную деревушку. Ребра жалобно скрипнули, легкие решили взять краткосрочный отпуск, а позвоночник напомнил о себе всеми своими проблемными местами одновременно.
– Александр Иванович! – ревел Борисевич мне в ухо. – Спаситель! Герой! Последняя надежда Российской Империи! Как же я рад вас видеть, голубчик!
– Взаимно, – просипел я остатками воздуха. – Но если вы меня сейчас удушите, придется надежде Империи искать замену.
Борисевич расхохотался и разжал хватку. Я с облегчением вдохнул, мысленно проверяя, все ли внутренние органы остались на местах.
– Все такой же шутник! – губернатор переключился на остальных адмиралов, и я с сочувствием наблюдал, как они проходят через тот же ритуал удушения. – Госпожа Хромцова! Красавица! Хотя что это я – вице-адмирал! Извольте простить старика!
Агриппина Ивановна стоически перенесла объятия, хотя по ее лицу было видно, что она предпочла бы атаку вражеского линкора.
– Господа балтийцы! – Борисевич не унимался. – Все как на подбор! Молодцы! Как говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло»! Юзефович помер – вы к императору примкнули! Все правильно!
Пегов и Гревс обменялись взглядами, явно не зная, как реагировать на такую трактовку событий.
– А вы, сударыня, просто ягодка, – губернатор повернулся к Настасье Николаевне. – Скинуть бы мне годков двадцать… Ох!