Адмирал Л. М. ГаллерЖизнь и флотоводческая деятельность
Шрифт:
Накануне противник занял Псков, отряд балтийцев под командованием Дыбенко сдерживал его части на подступах к Нарве.
В то время можно было лишь догадываться о планах Германии. В послевоенных воспоминаниях генерал Гофман писал: «…я стал на ту точку зрения, что правильнее было бы… отказаться от мира, пойти походом на Москву…» [82] Германский посол Гельферих, сменивший Мирбаха, убитого в Москве эсером Блюмкиным, дополняет Гофмана: «…перед нами появился новый опасный враг: большевизм. В Финляндии и на Украине мы находились с ним в открытой борьбе» [83] .
82
Гофман. Война упущенных возможностей. М., 1925. С. 195.
83
Кровяков Н. С. Ледовый поход Балтийского флота, М., 1955.
Обстановка в Гельсингфорсе и на кораблях была тревожной. Что предпримет далее противник? Разведсводки сообщали о выходе из Данцига в Северную Балтику отряда контр-адмирала. Майера. В его составе были три линкора, крейсера… На транспортах, входивших в отряд, как стало вскоре известно, находилась балтийская дивизия генерала фон дер Гольца. Предположения делали разные, но все сходились на том, что следует ожидать высадки в Финляндии. Так думали командиры кораблей Минной дивизии, с которыми встречался Галлер, так думали те, кто стоял во главе Балтийского флота. Под руководством Военного отдела Центробалта началась работа по выполнению директивы Народного комиссариата по морским делам (НКМД) № 292 от 17 февраля о спасении Балтийского флота от захвата германцами, переданной по указанию В. И. Ленина [84] . Кораблям флота предстоял путь из Гельсингфорса на восток, к Кронштадту — иного выхода не было. А ведь стояла зима. Никогда еще в это время корабли флота не ходили на восток сквозь льды Финского залива.
84
См.: Советская военная энциклопедия. М., 1977. Т. 4. С. 590.
Февраль — начало марта полны событиями. В последних числах февраля немцы занимают Оландские острова. Но важнейшим, определяющим все происходящее было подписание 3 марта 1918 года мирного договора в Брест-Литовске. С какой болью читал Галлер его статьи… От России отторгалось практически все побережье Балтийского моря, за исключением малой части на востоке Финского залива — между Сестрорецком и Нарвой. Морские границы — как при Иване Грозном… Под «покровительство» Германии переходили острова Моонзундского архипелага. А статья VI договора гласила: «Эстляндия и Лифляндия также незамедлительно очищаются от русских войск и русской Красной гвардии» [85] . Что ж, Ревель уже оставлен нами, но вот дальше… Дальше шло непосредственно влиявшее на положение Балтийского флота: «Финляндия и Аландские острова также будут немедленно очищены от русских войск и русской Красной гвардии, а финские порты — от русского флота и русских военно-морских сил. Пока лед делает невозможным перевод военных судов в русские порты, на них должны быть оставлены лишь незначительные команды».
85
Документы внешней политики СССР. М., 1957. Т. 1, С. 122.
Галлер знал, что в переговорах в Брест-Литовске участвовал в качестве эксперта В. М. Альтфатер. Неужели Василий Михайлович не мог объяснить главе советской делегации, что договор ставит Балтийский флот под угрозу гибели? Или ничего нельзя было сделать? Ведь русские войска в 15 марта покинут Финляндию. Войска финляндской Социалистической Рабочей Республики, заключившей 1 марта 1918 года о Советской Россией договор «об укреплении дружбы и братства», отступают под натиском армии Маннергейма. В руках красных финнов остается лишь Южная Финляндия. Что если в Гельсингфорс войдут войска Маннергейма, достигшие чуть ли не ста тысяч? Или немцы… Наверняка они попытаются захватить вмерзшие в лед корабли. Тем более что численность их команд не превышает в среднем и трети штатной.
Трудное, тяжелое время. Обстановка резко меняется со дня на день. 4 марта Гельсингфорс объявлен на военном положении. Галлеру казалось, что все это сказывается и на верхних ступенях то и дело меняющейся системы управления флотом. Похоже, что в ее органах в Петрограде и Гельсингфорсе имеет место некая растерянность. Не это ли вызывает чехарду в высшем командовании здесь, в Гельсингфорсе? В самом деле, 3 марта Совет Народных Комиссаров вынес решение о роспуске Центробалта. Власть от него перешла к Совету комиссаров Балтийского флота — Совкомбалту. Было объявлено, что во главе его — главный комиссар Н. Ф. Измайлов. Военный отдел А. А. Ружека перешел в подчинение Совкомбалту, продолжал готовить флот к перебазированию. Но уже 13 марта на Минной дивизии узнали о приглашении вице-адмирала А. В. Развозова на должность начальника Военного отдела с правами начальника Морских сил Балтийского моря. Развозова, которого в начале декабря снял Центробалт! Впрочем, командовал он флотом лишь неделю. Уже 20 марта в штабе Минной дивизии зачитали приказ Наркомата по морским делам, подписанный Ф. Ф. Раскольниковым, С. Е. Саксом и И. И. Вахрамеевым, о его отстранении от должности и о демобилизации за нежелание считать для себя обязательными декреты Совета Народных Комиссаров и за отказ подчиниться Коллегии Морского комиссариата [86] . На смену ему пришел А. М. Щастный, капитан 1 ранга, давно ведавший в штабе флота распорядительным отделом. Он уже именовался начальником Морских сил Балтийского моря — по «Временному положению об управлении Балтийским флотом», утвержденному СНЕК 29 марта. Галлер читал его в штабе флота, воссозданном в соответствии с этим же «Положением…», Щастного он видел не раз, даже встречался по каким-то
служебным вопросам. Энергичен, неглуп, но, похоже, себе на уме.86
См.: Балтийские моряки в борьбе за власть Советов. Ноябрь 1917 — ноябрь 1918 гг. С. 86.
Разработку плана перебазирования Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт и Петроград возглавил А. П. Зеленой. Он-то и привлек к работе над ним Л. М. Галлера, полагая, что на «Туркменце» сейчас обойдутся без него. Под главенством начальника оперативного отдела штаба М. А. Петрова, с которым вместе заканчивал Морской корпус, Лев Михайлович разрабатывал варианты маршрутов перехода, продумывал использование оставшихся ледоколов и меры, на случай если на захваченных белофиннами островах Гогланд, Соммерс Лавенсари и Нерва окажутся береговые батареи. Ведь не исключено, что они откроют огонь по кораблям. В те дни он резко выступил против представленного в Совкомбалт доклада командира «Ермака» В. Е. Гасабова. Из доклада следовало, что каждый корабль на переходе в Кронштадт нужно обеспечить двумя ледоколами. План Гасабова заранее обрекал на неудачу перебазирование флота.
Первой Гельсингфорс покидала 1-я бригада линкоров контр-адмирала С. В. Зарубаева. На корабли грузили имущество порта, винтовки и патроны, станки, мешки с мукой… Трюмы и жилые палубы забили грузами, чтобы ничего не оставить белофиннам или германцам. 12 марта линкоры «Петропавловск», «Гангут», «Севастополь» и «Полтава», крейсера «Рюрик», «Адмирал Макаров» и «Богатырь» дали ход. Их вели ледоколы «Ермак» и «Волынец». Через пять дней отряд самых лучших кораблей флота достиг Кронштадта.
Теперь пришла очередь второго отряда. В его состав включили линкоры 2-й бригады «Андрей Первозванный» и «Республика», крейсера «Баян» и «Олег», три подводных лодки. Но выход задерживался. «Ермак» не смог вернуться в Гельсингфорс — его обстреляла батарея с Лавенсари, а затем путь преградил белофинский ледокол «Тармо». Второй мощный ледокол, остававшийся в составе флота, «Волынец» захватили белогвардейские заговорщики и увели в Ревель. Пришлось для проводки второго отряда, вышедшего утром 5 апреля, использовать небольшие портовые ледоколы «Силач» и «Город Ревель». Головным выходил «Андрей Первозванный». На мостике его стоял Лев Михайлович Галлер, исполнявший обязанности командира линкора… [87]
87
См.: Мордвинов Р. Н. Курсом «Авроры». С. 72; Кровяков Н. С. Ледовый поход Балтийского флота. С. 45.
За два дня до этого, 3 апреля, в штаб флота поступило донесение из Гангэ: подходит вражеская эскадра. В 8 ч 30 мин город и порт занял десант. К этому времени были взорваны оставшиеся в гавани подводные лодки, команды отошли. Все понимали — скоро германцы появятся у Гельсингфорса, медлить с уходом второго отряда нельзя. В этот день главный комиссар флота Н. Ф. Измайлов и вызвал к себе Галлера. В его каюте находились Ружек, Зеленой и контр-адмирал Н. И. Паттон, начальник 2-й бригады линкоров. «На „Андрее“ нет командира, — сказал Измайлов. — Александр Павлович вас рекомендует. Николай Иванович Паттон не возражает. Мы решили назначить временно вас…» Так Лев Михайлович вновь оказался на «Андрее Первозванном», но уже командиром…
Накануне в последний раз видел он Жоржа Клодта. Барон сам пришел на «Туркменец», когда Галлер, сдав дела старшему офицеру, собирал в чемоданчик вещи. Клодт настойчиво советовал остаться, не уходить в Кронштадт; намекал на какие-то дела с «продажей» госпитальных судов. Лев Михайлович понял: затевается позорное для русского офицера дело — торговля флотом. И похоже, не только госпитальными судами. Вступать с Клодтом в спор, объяснять ему что-либо — бессмысленно. Так Галлер утвердился в своем выборе.
В марте — апреле, как сказано в лоции, сплошной лед обычно сохраняется на большей части Финского залива, простираясь на 200 миль к западу от Кронштадта. В середине залива постепенно образуется плавучий битый лед. При штормовых ветрах появляются торосы, достигающие нескольких метров высоты. Особенно крупные торосы бывают между островами Гогланд и Родшер. Толщина льда в этом районе от 10 до 60 сантиметров. Передвижение льда к востоку от меридиана Гельсингфорса обычно начинается во второй половине марта, распространяясь до острова Родшер. Вот в таких нелегких условиях повел за собой «Андрей Первозванный» на восток второй отряд. Обстановка осложнялась указанием штаба флота воздерживаться от ответного огня по батареям на захваченных белофиннами островах. Немцы могли обвинить в срыве мирного договора. Но ведь на Лавенсари четыре 6-дюймовых и четыре 10-дюймовых орудия! Корабли же во льдах идут со скоростью пешехода…
Снялись с якорей после полудня. А уже через час, лишь вытянулись на рейд уходящие корабли, снова отдали якоря — надвинулся туман. Такой, что с мостика «Андрея Первозванного» не было видно идущих впереди ледоколов. Наконец снова дали ход. Ни «Город Ревель», ни «Силач» преодолеть толстый лед не могли, вскоре это стало ясно находившимся на мостике линкора. Галлер подошел к Паттону, рассматривавшему в бинокль форты Свеаборга. Начбриг опустил бинокль, с грустью сказал: «Прощаюсь, Лев Михайлович, ведь жизнь здесь прошла». Но командиру линкора не до сантиментов. «Николай Иванович, прошу „добро“ идти без ледоколов. Думаю, „Андрей“ осилит. А „Силач“ — силы не имеет», — закончил он невольным каламбуром. «Действуйте, друг мой…» Паттон спустился к себе в каюту, а Галлер, подойдя к телеграфам, поставил их на «самый полный вперед».