Адмирал Л. М. ГаллерЖизнь и флотоводческая деятельность

Начинается кампания 1908 года. Вахтенный начальник мичман Галлер усердно несет службу, добиваясь четкой работы рулевых и сигнальщиков, всей вахты. Он всегда вовремя замечает, когда начинает дымить труба, и строго выговаривает вахтенному механику. Летом линкор плавает в составе отряда, выполняет положенные артиллерийские стрельбы…

На пороге осени «Слава» в составе Балтийского отряда переходит из Кронштадта в Биоркезунд. Флагман отряда контр-адмирал В. И. Литвинов держит флаг на «Цесаревиче», рядом с которым по диспозиции отдает якорь «Слава». Тут же стоят еще два корабля отряда — крейсера «Богатырь» и «Олег». Нынче это, пожалуй, все, что могут выделить Морские силы Балтийского моря в дальнее плавание.

На кораблях начинается усиленная приборка и покраска. Перед отплытием отряда в Средиземное море предстоит «высочайший смотр». Об этом Галлер узнал еще до выхода из Кронштадта. Его однокашник и уже лейтенант барон Клодт фон Юргенсбург, адъютант начальника отряда, с важным видом поведал об ожидаемом приходе в Биорке (Приморск) Николая II на яхте «Штандарт». Начала похода с нетерпением ждут и офицеры, и командиры. Стоит, вероятно, отметить, что среди них старший офицер «Цесаревича» капитан 2 ранга Е. А. Беренс, тот самый, что был старшим штурманом на крейсере «Варяг» в бою у Чемульпо, будущий начальник Морских Сил Республики Советов в 1919–1920 годах. На «Цесаревиче» же служит вахтенным начальником мичман В. А. Белли, будущий преподаватель, а затем в начальник кафедры оперативного искусства Военно-морской академии. Не одно поколение советских флагманов будет обязано ему своими знаниями. Да и на других кораблях немало офицеров, которым предстоит служить в Красном Флоте. Но это еще далеко впереди. Никто из этих офицеров, разумеется, ни в малейшей степени не может представить себе, что ожидает его через десятилетие…

После «высочайшего смотра» Балтийский отряд уходит в Либаву. Отдельно переход совершает лишь «Олег», задержавшийся из-за неисправности рулевой машины. Напрасно, однако, сигнальщики стоящих в аванпорту Либавы кораблей ищут его на горизонте в назначенные часы прибытия. Командир «Олега» капитан 1 ранга А. К. Гире преждевременно повернул к берегу, крейсер с полного хода вылетел на низкий курляндский берег. На следующий день его стягивают с грунта, ставят в док. А в кают-компаниях мичманы уже читают стихи про гвардейца, бывшего командира парохода «Онега» гвардейского экипажа, служившего «для поручений дворцового ведомства» и редко покидавшего место стоянки в Петербурге у Николаевского моста.

Галлер в письме к сестрам, рассказывая о начале плавания «Славы», не преминул приложить и незатейливые вирши:

Но капитан, рожденный в неге, Он долго плавал на «Онеге», А тут случись большое горе: Он вдруг повел «Олега» в море…

Да, разные офицеры служат в российском флоте — и по профессиональной подготовке, и по способности к восприятию нового, прогрессивного.

1 октября 1908 года Балтийский отряд выходит из Либавы в заграничное плавание. Норд-вестовый ветер несет мокрый снег, разводит волну. Серый с синевой корпус линкора, сливающийся по цвету с водой и осенним небом, то вспарывает носом встречный вал, то, опускаясь меж гребней, зарывается в воду до первой башни главного калибра. Вахтенный начальник мичман Галлер время от времени вытирает с лица соленые брызги, подносит к глазам тяжелый цейсовский бинокль — подарок отца. Он напоминает сигнальщикам, чтобы, смотрели в оба. Видимость мала, а чем дальше к западу, тем больше встречных грузовых пароходов, идущих к российским портам или Кенигсбергу.

Первый порт захода — британский Плимут. Буксиры с тонкими высокими трубами подводят угольные шаланды к бортам кораблей отряда. «Славе» нужно погрузить пятьсот с лишним тонн до положенного полного запаса — тысячи трехсот. Меньше чем за восемь часов не управиться. Авральная работа под марши корабельного оркестра, расположившегося на спардеке, идет дружно, начавшись вечером, заканчивается под утро. В перерыв, после четырех часов работы, матросы получают любимое блюдо — макароны с мясом и компот (об этом позаботился ревизор Галлер), с новыми силами продолжают погрузку. «Отдых до 11.00», — приказывает Баженов. Но Галлер предпочитает воспользоваться приглашением командира военно-морской базы в Плимуте и присутствовать при спуске на воду нового линейного корабля, построенного Девонпортской верфью. Оркестр играет «Правь Британия морями», рядом с английскими офицерами стоят группой русские, любуясь громадой «Нептуна» — очередного дредноута водоизмещением 19 000 тонн.

Мгновения скользит его корпус по уходящим в воду деревянным дорожкам-склизам и вот уже качается на воде. Двенадцать 12-дюймовых орудий, стволы длиною 50 калибров… Галлер с горечью сравнивает: на «Славе» всего четыре 12-дюймовых орудий, да и дальность их огня меньше. Наконец, турбины, заменившие в качестве главных двигателей паровые поршневые машины, позволят новому линкору развивать ход в 21 узел, «Слава» же больше 16–17 узлов не выжмет…

Что ж, пожалуй, хорошо, что крепнет английский флот, отвечая спуском двух линкоров на каждый новый германский. Великобритания приняла вызов Германии, грозящей ее господству на морях. Галлер помнит, что еще в 1906 году рейхстаг принял закон «об укреплении» вновь закладываемых броненосцев, т. е. о строительстве дредноутов. Через год после этого с германских верфей спустили пять дредноутов. И в дальнейшем планируется ежегодно закладывать не менее четырех таких линкоров. В 1908 году Германия сделала новый шаг в гонке морских вооружений. Адмирал Тирпиц, возглавлявший германское морское ведомство, добился принятия рейхстагом очередного закона об ускоренном строительстве линейного флота. В августе 1908 года, когда Балтийский отряд выходил с Транзундского рейда, английский король Эдуард VII нанес визит Вильгельму II. Попытку договориться об ограничении морских вооружений кайзер отверг. Вот тогда-то британское правительство заявило, что будет закладывать «два киля против одного» германского. А ведь Германия вероятный противник и России.

В кают-компании «Славы» не раз вспыхивали споры о будущем российского флота. В какой-то мере это было продолжением дискуссий, которые велись в «Петербургском морском кружке» (некоторое время его возглавлял Н. О. Эссен), в «Лиге обновления флота». На заседаниях этих и других подобных им общественных организаций, возникших после поражения при Цусиме, в жарких прениях искали причины неудач минувшей войны, пути возрождения морской мощи России. Галлер бывал в первом из названных обществ. В него входили офицеры вновь образованного Морского генерального штаба, офицеры флота, прошедшие сквозь позор японского плена, пережившие горечь поражений.

Довелось мичману как-то присутствовать и на диспуте «Общества офицеров флота» в Кронштадте. Он внимательно слушал, сопоставляя противоречивые точки зрения, записывая «рецепты» чуть ли не мгновенного возрождения флота. Галлер понимал, что это возрождение не может быть скорым: нужны миллионы рублей, необходимо обновить существующие и построить новые верфи, новые заводы и доки. С другой стороны, упущенное время не компенсировать ничем: Англия и Германия, Япония и Франция, Италия и даже Австро-Венгрия строят дредноуты. Что, если Германия, вступив в войну, бросит свой линейный флот против России? Остановить линкоры-дредноуты в устье Финского залива нечем. Значит, вероятен прорыв вражеской эскадры на восток, за меридиан реки Наровы, высадка десанта в Лужскую губу или на финляндский берег у самых подступов к столице империи… Такая угроза, даже только угроза, вынудит держать для обороны Петербурга многочисленную армию. Итак, на Балтике необходим мощный флот, который не допустит врага в Финский залив. И тогда Россия, отвлекая на себя часть германского флота, станет выгодным союзником для Англии. Ее значение в Антанте возрастет…

Необходимость восстановления флота хорошо понимали и новые его руководители, и в министерстве иностранных дел. Для получения необходимых ассигнований требовалось, однако, одобрение Государственной думы. Между тем еще недавно военный министр генерал А. Ф. Редигер заявил, что «флот представляет не элемент силы, а элемент государственной опасности. Требования государственной безопасности вынуждают флот раскассировать, оставив из его состава лишь совершенно здоровую и небольшую часть, состоящую из отборных элементов» [17] . С мнением Редигера, боявшегося участия флота в революции, солидаризировались и большинство членов комиссии под председательством великого князя Николая Николаевича, созданной специально для решения вопроса «что же делать с флотом». Неудивительно поэтому, что и пресловутый В. М. Пуришкевич, глава крайне правых в Государственной думе, заявил на заседании 24 мая 1908 года: «Каждый раз, когда отходит в плавание наша Черноморская эскадра, я боюсь, чтобы в ней не нашлось „Потемкина“, а на „Потемкине“ не оказалось бы Матюшенко» [18] . Сомневались «правые» в верности престолу и Балтийского флота. Депутаты «правых» заявляли в Думе, что давать деньги на строительство флота — значит «только увеличивать число бунтарей». Борьба за выделение средств на воссоздание флота шла в высших эшелонах власти империи. Пока же в МГШ решили, что не будет лишним доказать походами Балтийского отряда существование флота как военной силы, показать, что флот вновь стал опорой и защитником империи. Стремление подтвердить этот тезис — вот одна из причин длительного плавания «Славы» и других кораблей отряда в Атлантике и Средиземном море.

17

Центральный государственный военно-исторический архив (далее ЦГВИА), ф. 400, оп. 290, д. 126022, л. 4.

18

Стенографические отчеты Государственной думы. Созыв III, Сессия I, Спб., 1907. Ч. 3, стб. 1388.

После Плимута — штормовой Бискайский залив. Атлантика встретила отряд восьмибалльным ветром, волной. Особо туго приходится крейсеру «Богатырь». Галлер, стоя на мостике, видит, как накатываются на него пенные валы. На мгновение ему кажется, что на поверхности остались лишь стеньги мачт. Галлер, однако, знает, что беспокоиться не следует, что в море, если наблюдаешь со своего корабля, всегда кажется худшим положение другого. И действительно, минута-другая, и на волнах вдруг вздыбливаются бак и носовая надстройка крейсера, дымят все три высокие трубы…

Несколько дней корабли отряда стояли на рейде испанского порта Виго. Галлер не съезжал вместе с другими офицерами, чтобы провести вечер в клубе «Тертулиа» за рулеткой. Еще в гимназии, прочитав «Игрока» Достоевского, поклялся себе не играть. И когда в первый раз оказался в Виго на «Герцоге Эдинбургском», позволил товарищам себя уговорить лишь взглянуть на «битву страстей». Галлеру куда приятнее ходить на двухмачтовом катере по бухте под парусом. Матросы его плутонга вначале были не очень-то рады, когда получали приказание готовить шлюпку к спуску. Но вскоре вошли во вкус: в Виго солнце грело, несмотря на осеннее время, катер скользил по подернутой рябью воде, мичман долго не подавал команды к повороту — галсы длинны… И матросы после первого настороженного молчания начинали переговариваться, шутить, забывая на время о тяжкой семилетней службе. Галлер молчал, попыхивая трубкой, незаметно посматривал на матросов. Лица живые, открытые, и разговоры указывают на острый ум и сметку, склонность к юмору. Он все больше убеждался, что на корабле то ли перед офицером, то ли кондуктором или сверхсрочником-унтер-офицером матросы напускают на себя некую придурковатость, выказывают слепую готовность исполнить все, что прикажет всезнающее начальство. А сами себе на уме… Но во время работ в башне или погребе — при каком-нибудь ремонте, требующем сметки и специальных знаний, матросы забывают об избранной роли (Галлер про себя называл это матросской «мимикрией»), начинают говорить толково и свободно и, если надо для дела, вступают и с ним, офицером, в вежливый спор.