Адмирал Нахимов

34 человека, из которых шестерых убило и 17 ранило, меня даже

и щепкой не тронуло.

Корабли наши очень много потерпели, в особенности наш. Нам

надобно все новые мачты, стеньги, нижние реи, надобно переменить

многие перебитые бимсы, кницы, заделать пробоины и прочее.

Надобно почти весь новый стоячий такелаж, многие нижние ванты и

штаги перебиты даже в нескольких местах. Ты посмотрел бы,

любезный Миша, какая у нас была работа в продолжение пяти дней,

которые мы оставались в Наваринской гавани. Нужно было все

мачты, нижние реи укреплять шкалами, переменить стеньги, паруса,

исправлять такелаж, заделывать пробоины, многие перебитые борта

заделывать вовсе и тому подобное, но при всем том наши мачты

были так худы, что брамстенег мы не смели поднять. На переходе

нашем в Мальту ничего интересного с нами не случилось, кроме что

в один довольно сильный шквал мы потеряли наш надбитый грота-

рей и подняли вместо стеньги брам-стеньгу и вместо грот-рея —

марса-реи и под таким вооружением доплелись к 27 октября в Мальту,

где уже нашли английского адмирала со своей эскадрой. Теперь

стоим спокойно здесь, исправляем понемногу повреждения и

ожидаем дальнейших приказаний.

Не хочешь ли прочесть приказ, отданный английским адмиралом

после сражения в Наваринской гавани.

Корабль «Азия» в Наварине

«Прежде нежели соединенная эскадра оставит место,

ознаменованное ею столь решительной победой, главнокомандующий поставил

себе приятною обязанностью изъявить всем гг. офицерам и нижним

чинам, на эскадрах сих находящимся, высокое свое понятие о

чрезвычайной храбрости и деятельности их, очевидцем коих он был 8

октября. Он совершенно уверен, что ни в каком флоте,

принадлежащем даже одной и той же нации, не могло быть оказано более

единодушия в действии, как то ознаменовано было на эскадрах трех

наших союзных держав в сем кровопролитном и гибельном для

неприятеля сражении. Он в особенности приписывает сие славным

подвигам своих сподвижников, господ контр-адмиралов, подвиги которых

послужили примером многим кораблям их к столь скорому и

искреннему вспоможению, доставленному от одного другому, в самом

жару и смятении сражения. Таковое единодушие к общей цели, таковое

хладнокровие и храбрость среди сильного огня и столь примерная

точность в действии орудиями была следствием 1 одержанной победы

над благоразумно приуготовленными в превосходнейшей силе

неприятелем и кончилось тем, что турецкий и египетский флоты получили,

должное наказание за неисполнение данного ими обещания.

Надменный Ибрагим-паша обещался не оставлять Наварин, и не

препятствовать действиям союзного флота, но бесчестно изменил

данному им слову. Союзные же начальники дали обещание истребить

турецкий и египетский флоты, ежели хоть один выстрел будет

сделан по которому-либо из их флотов, и с помощью храбрых тех

людей, коими счастье они имели командовать, в полной мере исполнили

обещание свое. Из 60 военных судов, флот их составляющих,

остался один только фрегат и до 15 мелких судов и те в таком

положении, что едва ли когда в состоянии будут вступить под паруса.

Таковая победа не может быть одержана без пожертвования

жизнью многих людей и главнокомандующий в полной мере

соболезнует о потерях некоторых из лучших и храбрейших воинов, флот наш

составляющих. Одно лишь утешение находит он в том, что они пали,

исполняя долг свой в избавлении страждущего человечества.

Главнокомандующий изъявляет искреннюю свою признательность

высоким своим сподвижникам господам контр-адмиралам за

благоразумное и отличное управление своими эскадрами, а также капитанам,

офицерам и нижним чинам за точное исполнение возложенных на

них обязанностей и мужество, с которым истребили они своих

противников».

Ну вот тебе, любезный Миша, полное описание всего нашего

плавания и всех происшествий, случившихся с нами. Очень рад, что

успел написать тебе письмо. Ах, зачем ты не можешь разделить с

нами нашей победы? Зачем судьба играет нами так своенравно, что

мы при сильном желании быть вместе бываем всегда разлучены.

Я не пишу к Панфилову, ради бога извини меня перед ним;

писавши к нему, сделай ему выписку из моего письма и отошли. Я

знаю, что он будет на меня сердиться, но что ж делать? Право, я не

'имею времени. Кланяйся Станицкому, Алексею Михайловичу Тре-

скину, Подушкину, Гебауеру и Аполлону Иванову. Попроси

Аполлона Иванова, увидевшись с ним, чтобы он поклонился от меня

хорошему моему приятелю Антоньеву и сказал бы ему, что я очень

жалею, что он не может разделить с нами нашей славы.

Прощай, любезный Миша, не забудь истинно, всей душой тебе

преданного друга.

Павел Нахимов

P. S. Пишу к тебе с Траверсе. Он едет курьером с подробным

донесением, в каком положении находятся наши суда. Я позабыл

тебе сказать, что план, который тебе посылаю, не совсем верен *.

Фрегаты наши хотя и поставлены в линию, но это совсем не их места

и вообще они не так хорошо действовали, как корабли. Когда уви)~

жусь с тобой, тогда сам все на плане поясню. Я ничего тебе не

сказал о малом отряде, который назначен был для отвода брандеров;

он действовал превосходно во время сражения. Английский и

французский адмиралы потеряли бизань-мачты.

Корвет «Гремящий» совсем не был в деле, ему было приказано

держаться у входа до тех пор, пока его не потребуют. О, любезный

друг, я до сих пор не знал цены нашему капитану2. Надобно было