Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал

– Хм, а один, похоже, ранен, следы не ровные, качало его. Эти огромные следы подошв пулеметчика, я их еще там, у дороги запомнил, где был оттиск приклада пулемета, а вот эти снайпера. Значит, снайпер ранен… Или нет, а чего это они так углублены? А-а-а, так он груз какой-то нес, вот его и шатало от усталости. А что за груз? Посмотрим по сути дела.

Судя по свежести следов, они минут двадцать назад тут проходили. Поспешим. Уже начало темнеть, а фонариком в этом случае не воспользуешься, когда я обнаружил временную стоянку немцев. У меня было предположение, что снайпер нес раненого ну или пленного, сколько точно было немцев и сколько осталось лежать в кузове и кабине грузовика, известно. Когда я, обойдя стоянку, подкрался к ним со спины, выяснилось, что тот нес большой десантный грузовой мешок, он стоял отдельно, прислоненный к дереву. А так оба немца, сильно усталые, все еще пытаясь отдышаться, негромко общались, больше прислушиваясь к лесу, ужинали. Вот гады, это же мои трофеи они доедают.

– Руки! – громко сказал я на немецком. – Бросить ножи на землю, поднять руки.

Почти сразу я выстрелил, и пуля взлохматила землю точно у яиц гиганта, того самого пулеметчика. Тут их нужно ошеломить, чтобы о сопротивлении не думали. Держал я в руках свой основной ствол, ТТ, что носил в котомке. Это волчары тертые, просто так в плен их не возьмешь, да и как-то не стремятся они в плен, если честно. Бывает, даже подрывают себя гранатами, я от Шальского слышал. Оказалось, не только у нас доходит до самопожертвования, но и раненые немцы остаются на пути преследователей, отбиваясь до конца, чтобы товарищи ушли. Так что диверсантов взять все же можно, но команды нужно отдавать постоянно и зачастую противоречивые, чтобы ошеломить и не дать подумать о сопротивлении. Пока получалось, те реально в шоке были несмотря на усиленную моральную подготовку, других в эти группы не брали. Еще бы, их брал в плен ребенок, мальчишка, как тут не зависнуть.

– Не стоит меня злить. Теперь встаем, осторожно, чтобы я видел, расстегиваем пояса и все снимаем с себя.

Снял я с немцев только оружие, разоружил их, вытащил затворы у пулемета и винтовки, пистолеты и гранаты убрал в котомку, после чего все, что было в грузах у немцев, заставил их навесить на себя и, подсвечивая фонариком, быстрым шагом повел их к нашему лагерю. Не там, где ждет майор и его начальник разведки, а к своему. Что я сам, что ли, трофеи таскать буду?

Дед нас встретил на опушке, сильно удивился, конечно, но, позвав на помощь Марину, стал изучать трофеи. Я попросил ее список написать. Немцев мы раздели до исподнего. Да что уж говорить, и исподнее сняли. Те не сопротивлялись, мы им жизнь гарантировали, сами расстреливать не будем. Пока шли, я их до такой степени запугал, вслух прикидывая способы казни, что те сами просили побыстрее передать их в руки представителям Красной армии. Потом дед привязал их друг к другу, а это руку к руке, ногу к ноге, так что, чтобы сделать шаг, им нужно делать это вместе, один левой ногой, другой правой. Перед тем как уйти из лагеря, я выщелкал все патроны из автомата, да и из сидора достал. Все это ссыпал в свой мешок с боеприпасами в телеге. Дед в это время немчиков охранял. В общем, все трофеи остались у меня в лагере, и я повел немцев, как и обещал, к майору. Да, забыл уточнить, в лагерь немцев я не заводил, на опушку крикнул подойти деду, и там мы с ним их и раздели до нитки, дед в лагерь трофеи сам перенесет, ну а я побежал докладывать о выполнении задания.

Немцы оказались на удивление нежными. Пока бежали по лесу, они то и дело ойкали и айкали. То ветка по не защищенной коже пройдется, то на сучок наступят. Однако ничего, вышли, где нужно, и я помигал фонариком. Почти сразу со стороны поста послышался шум моторов, и рядом остановилось два грузовика и уже знакомая легковушка.

– Не думал, что у тебя получится, но ты молодец, – сказал майор, выходя из «эмки». – Они?

– Они.

– А чего они голые?

– Обнаженные вообще-то. А как они должны выглядеть? Вы же сами обещали, что все отдадите со снайпера, вот я и забрал.

– А пулеметчик?

– А что пулеметчик? Когда снайпер почти добровольно мне все отдал, этот в ноги упал, забери его оружие и одежду. Я отнекиваюсь, зачем они мне, тяжело, тот в слезы, ну забери, прошу тебя. Ну я подумал, если так просят, почему нет? В общем, уважил немчуру, забрал. Кстати, оба русский знают, плохо, картаво, но знают. Я их уже опросил, говорят, им приказали вывести из строя железную дорогу. Причем не просто взорвать ее, а с ремонтным поездом, что так оперативно восстанавливает ее после бомбежек. Если не получится, навести авиацию. Рация в расстрелянной машине осталась.

– Да, была, я читал список трофеев. Все, спасибо за помощь, возвращай автомат, и свободен.

– Ага, – кивнул я и протянул автомат сержанту, что подошел ко мне. Так же и сидор снял, в котором было два запасных диска.

– А патроны где? – удивился сержант, потом и запасные диски осмотрел. – Патроны куда делись?

– О, у нас же целый бой был, все расстрелял.

– Как расстрелял?! – принюхался сержант к автомату. – Из него же не стреляли?!

– А я виноват, что у вас порох в патронах не пахнет. И нагара не оставляет. Да и вообще патронов мало дали, пришлось, когда патроны закончились, будучи раненным, подорвать себя гранатами. Как раз оба этих немца подошли, перевернули меня, ну гранаты и взорвались. Наповал и меня и их. Надеюсь, воинский салют мне будет, как павшему герою?

– Иди отсюда, клоун! – рявкнул майор со стороны, который прекрасно все слышал.

– Сами клоуны, не хрен глупые вопросы задавать, и злиться, когда такие же ответы на них получаете.

Махнув рукой, я заторопился нырнуть обратно в лес. Немцев уже погрузили в кузов грузовика, хорошенько связав, но уже отдельно друг от друга, и развернувшись, попылили в город. Я слышал гул моторов, удаляясь от них по лесу. Добежав до лагеря, тихо, чтобы не разбудить малышню, опросил деда с Мариной. Трофеи впечатляли, особенно радиостанция с запасным комплектом батарей. Оказалось, в мешке был не только запас продовольствия на десять дней для всей группы и боеприпасы, но также и запасная радиостанция с батареями. Живем. Однако Марину с дедом порадовало не это, а две коробки с патронами. С патронами к моему противотанковому ружью. У диверсантов на вооружении оказалось, и ружье противотанковое было. Я не знал, да и не давали мне почитать список трофеев, но зато мы обогатились на сотню патронов к ружью. В каждой коробке было по пятьдесят штук. Специальные, большинство бронебойные и зажигательные, откалиброванные.

Мы сложили все в сторону и поторопились лечь спать, я сказал деду, уходим с рассветом, то есть, когда рассветет, нас тут не должно быть. Дед понимающе хмыкнул в усы, но обещал поднять пораньше. Еще больше его радовали ботинки на шнуровке пулеметчика, как раз по его ноге, так что тот их отложил к себе в повозку. За время путешествия вторую пару по ноге подобрал, чудеса.

Телега негромко поскрипывала кузовом на ходу, мы ехали по ночному, хотя уже можно сказать по утрешнему лесу, солнце только-только появилось краешком над горизонтом, я видел просветление в небе, когда дед, передав поводья Марине, пешком быстрым шагом догнал нас и сел рядом со мной.

– Поговорить хочу, – сказал он, когда я вопросительно посмотрел на него.

– Давай поговорим, только тихо, будить малышню не будем.

Позади меня, обнявшись, лежали Димка, Ольга, Аня, Валя и Лука, плюс лайки и Шарик, остальные устроились на повозке деда, включая сонно клюющую носом Марину.

– Вчера военные за тобой приезжали… Мы из-за этого убегаем?

– Скажем так, я хапнул больше, чем мне давали, причем, по моему мнению, хапнул серьезно. Платой за отлов немцев было все вооружение снайпера, одежда и имущество. Про пулеметчика уговора не было. Не то чтобы мне указали на это, но как-то нехорошо посмотрели.

– Может, отдать нужно было?

– А зачем? Мы когда плату оговаривали, я наблюдал за майором, не отдал бы он мне ничего, забрал бы все, сказал бы, что военная необходимость. Ну СВТ, да, винтовка армейская, отличная, не знаю, за что ее ругают, а вот пулемет им ни к чему. Согласно внутренним распоряжениям по РККА, советским войскам не то чтобы запрещается, а скорее не рекомендуется использовать трофейное оружие. Если им пользуешься, то все, оно значит лучше, ты предатель и следует трибунал с расстрелом. Это я, конечно, сгущаю краски, но политруки и особисты внимательно следят, не схватит ли кто оружие противника. Так что пулемет они бы все равно не использовали, отправили бы его куда-нибудь на склад. Так зачем им, когда он у меня так же будет в порядке? Да и не смогут они у немцев боеприпасы для него получать, расстреляют их, а пулемет в кусты забросят. Пользуются советскими пулеметами, вот пусть и дальше с ними воюют. Так что гнилой тот майор, я его натуру сразу понял, связываться не хочу. Поэтому мы и не поехали по главной дороге, а вот по таким малоезженым тропкам покидаем этот район.

– Все понятно, возражать не буду, но ответь мне на такой вопрос. Зачем тебе столько оружия?

– Да мне ничего, кроме пары пистолетов и обеих снайперских винтовок, и не нужно, да и то больше для коллекции. А насчет остального оружия планы есть и планы большие. Сейчас для меня это оружие, а вот когда приедем в Москву, это будет доказательством. Потом поймешь, для чего. Я мемуары хочу написать. Чуть позже, когда взрослее будем. Как вот мы ехали по этой дороге, что видели, чему свидетелями были.