Adrenalin trash

Наступила суббота. Это был тот самый главный день, прожить который надо максимально бесцельно, чтобы в следующие шесть суток не было мучительно больно за неудавшуюся юность. Андрею такое удавалось далеко не всегда, но сегодня он, похоже, оказался на верном пути — пригородный электропоезд вез его в пугающую свежесть далекого подмосковного поля, на котором, если верить Внучку, росли грибы. Андрей, конечно, не раз слышал о них, но никогда не видел, не собирал и не ел. Он даже, по странному стечению обстоятельств, на двадцать втором году жизни не мог похвастаться конопляным опытом. Впрочем, у него все еще было впереди.

— Однако, — сказал Олег, по своей привычке без лишних предисловий продолжая оборванный давно разговор, — вряд ли такой поступок можно считать простым актом кражи с целью приобретения недоступного имущества.

Андрей улыбнулся. На скамейке напротив них сидела девушка. Она вошла в поезд не на вокзале, а на одной из небольших станций, там, куда еще можно добраться на метро. Как раз перед ее приходом Никита и Внучок ушли в тамбур. Никиту сильно тошнило, а Внучок ехал без билета, поэтому в вагоне они чувствовали себя неуютно. Сев на нагретую их задницами скамейку (Андрей еще подумал, что если девушка и заметила необычную теплоту сиденья, то, вероятно, списала ее на действие солнечных лучей), она достала из рюкзака книжку с изображением неприятного узкоглазого мужчины на обложке и стала читать. Андрей успел заметить, что автор книжки носит емкую японскую фамилию Мураками.

В общем, было ясно, что сообщение Олега адресовано не только Андрею, но и их безымянной спутнице. Суббота настоятельно требовала женского внимания.

— Ну, — сказал Андрей, пошевелив в воздухе пальцами, — в целом с этим высказыванием нельзя не согласиться.

— Ясное дело, — сказал Олег. — Основная наша цель состоит не в получении имущества, которым в данном случае оказалась банка с энергетическим напитком «Ред Булл». Кстати, совсем неплохим…

— Неплохим, — сказал Андрей.

— …а в получении адреналина, который выделяют железы внутренней секреции в минуты опасности.

— Безусловно, — сказал Андрей. — Однако не преувеличиваем ли мы…

В этот момент двери, отделявшие вагон от тамбура, с шумом распахнулись. Андрей повернулся — он испугался, что Никита и Внучок решили вернуться в вагон. Но, к счастью, это оказался просто пригородный коммивояжер. Он быстро осмотрел присутствующих. Их было человек десять. По сильному испитому лицу коммивояжера скользнула улыбка, отражавшая бесконечную усталость от жизни. Он поставил на свободную скамейку большую спортивную сумку и достал из нее пачку обложек для документов и пучок гелевых ручек. Дирижерским жестом разведя руки в стороны, коммивояжер зачитал короткую эмоциональную речь.

— Всем счастливого пути! — повесив в конце послания это оскорбительное пожелание, он подхватил сумку и быстро пошел в следующий вагон, не глядя по сторонам.

— Так вот, — сказал Андрей. — Не преувеличиваем ли мы масштаб опасности, которой подвергаемся? Учитывая стоимость похищаемого?

Девушка улыбнулась. Андрей отметил про себя эту реакцию. Она, вероятно, была бы более благосклонной, если бы до девушки не долетали волны перегара. Впрочем, могло быть и наоборот.

— Это, несомненно, ключевой вопрос, — сказал Олег. — И ответ на него не так прост, как кажется. К сожалению, опасность действительно пропорциональна цене товара. Если ты крадешь банку за пятьдесят рублей, ты рискуешь, скорее всего, получасом унизительного допроса и, возможно, парой сторублевых бумажек, которые придется отдать охраннику или дежурному милиционеру.

Олег ненадолго прервался. Андрей понял, что его друг борется с приступом тошноты.

— Так вот, — сказал наконец Олег. — Во-первых, никогда нельзя формировать облик угрозы в явном виде. Он должен существовать на периферии сознания, и только тогда ты сможешь испытать необходимый прилив адреналина.

Андрей задумался.

— А почему необходимый? — спросил он.

— Ну как, — сказал Олег. — Закон природы. Скажем, обезьянам, живущим в Лондонском зоопарке, с недавнего времени периодически включают запись рева леопарда. Или гепарда, не помню. Они, понятно, пугаются, и у них как раз выделяется адреналин.

— Зачем? — спросил Андрей.

— Ну, они теперь себя намного лучше чувствуют, — сказал Олег.

— Ясно, — сказал Андрей.

Наступила короткая пауза. Андрей смотрел на девушку. По большому счету, пора было привлечь ее к беседе, но никакие подходящие к случаю фразы не приходили в голову.

— Хрю Мудаками, — тихо сказал Олег, наклонившись к уху Андрея, и от неожиданности Андрей вздрогнул. — Пойдем покурим.

Курить совсем не хотелось. Хотелось подключить к разговору девушку, какие-то подходящие к случаю слова уже крутились на языке, но что-то мешало отправить их по назначению. Возможно, на Андрея так действовал ярко-красный цвет, в который девушка красила свои короткие волосы. Может, причиной было похмелье.

— Пойдем, — сказал Андрей.

В тамбуре сильно пахло рвотой. Никита постарался на славу, впрочем, следов его деятельности Андрей не заметил. Вероятно, Никита выходил в соединявший вагоны резиновый коридор. Внучок сидел на корточках рядом с Никитой, держа в руках пластиковую бутылку с пивом.

— Как жизнь? — спросил Олег, достав из кармана куртки сигареты.

— Не очень, — сказал Никита.

— Да уж, — сказал Внучок. — Пивка попей. Отпустит.

Никита принял из рук Внучка пластиковую емкость и сделал несколько больших глотков.

— Вы бы это, — сказал он, утирая губы рукавом, — не курили здесь. А то я опять сблюю.

— Ладно, — сказал Олег. — Долго еще?

— Минут десять, — ответил Внучок.

Олег и Андрей пошли через вагон в противоположный тамбур. По пути Андрей еще раз посмотрел на девушку. Она была одета в зеленую куртку, потертые джинсы и неновые кроссовки. Андрею в голову пришла неожиданная идея.

— Слушай, — сказал он, когда вышли в тамбур и закурили, — А девка, может, туда же едет.

— Куда? — спросил Олег, жмуря правый глаз, чтобы в него не попал дым.

— Куда и мы, — сказал Андрей.

— Может быть, кстати, — сказал Олег. — Похоже на то. Ну так круто.

— Ага. — Андрей кивнул и подошел к двери.

За окном тянулся типичный подмосковный пейзаж — пожелтевшее поле непонятного предназначения, пересеченное грязной грунтовкой с дежурным грузовиком, который полз к видневшимся вдалеке крышам дачного поселка. Справа от поселка виднелся темный хвойный лес. Композицию естественно завершала линия электропередачи, нырявшая в просеку.

Картина была, что называется, мирной, но кто-то по неизвестным мотивам поставил на нее печать «Не прислоняться». Андрей, конечно, видел такие пейзажи с такой же печатью и раньше, но только сегодня обратил внимание на резкое несоответствие одного другому. Новое открытие так увлекло его, что, когда электричка остановилась возле очередной платформы, он чуть не упал. Двери с шипением отворились. К платформе, видимо, прислоняться было можно.

Андрей бросил окурок в большую лужу, оказавшуюся прямо перед дверьми. Олег отправил следом свой, и они вернулись в вагон. Девушки там не было.

— Да, — сказал Олег, когда они сели на лавку. — Вышла твоя подружка.

Андрей усмехнулся.

— Но вообще, конечно, — сказал Олег, — чем дороже барахло воруешь, тем больше адреналина.

— Вообще, конечно, — сухо ответил Андрей и молчал весь остававшийся путь.

Название станции оказалось незатейливым. На желтом щите, поднятым к небу двумя покосившимися серыми столбами, было написано «65 км». Под щитом стояли облезлая лавка и угловатая урна, на которой было продублировано неброское имя остановочного пункта. Железная дорога прижимала платформу к мягкому боку густого хвойного леса. Когда электричка, фыркнув несложной пневматикой, уехала, с той стороны дороги появились точно такие же платформа, лавка, урна и посыпанные солнцем елки, и возникло ощущение, что между рельсами поставили огромное зеркало.