Адриана Таш ри Эйлэнна 2

– Нет!
– завопил заместитель, даже не дослушав.
– Я, я…

– Отдышись, - коротко посоветовал Лаурил.

Парень сделал несколько судорожных вздохов и затараторил:

– Я его не видел! Он пришел сразу к Хозяину, у них была договоренность! Стандартный контракт “украсть - поставить”…

– Куда поставить?
– уточнил Его Величество.

– Центральный офис генеральной прокуратуры Аррио, - выдохнул осведомитель.
– В Тугерт!

– Так, - озадачился Владыка.
– Положим. Контактные данные?

– Н-не помню, - заместитель почти сравнялся цветом со своим полупереваренным завтраком и поспешил сообщить: - Никто не запомнил! Даже секретарь! Как будто… как будто он из той династии, ну, как ее…

Его Величество пространно и нецензурно высказался, как ее, и уронил осведомителя на землю. Спохватился, добавил матерщины еще и ему и рассеянно махнул рукой над его головой:

– Очухаешься через полчаса, - наставительно сказал Владыка, - и приобретешь чудесную амнезию. Я понятно изъясняюсь?

Заместитель попытался истово кивать, но, само собой, не смог. Лаурил ушел не оборачиваясь - решил не уточнять, что амнезия и впрямь будет чудесной, и бедолага точно не вспомнит, с кем говорил: не хватало еще оставить свидетелей его тихого хобби. Узнает Адриана - обхохочется.

Полузадушенные откровения заместителя Хозяина Гильдии Воров общую картину только еще больше запутали.

Единственный представитель проклятой династии Ирейи, отметившийся на Хелле за последние две недели, - это будущий зять. Только на кой ляд ему делать такие подарочки прокуратуре Аррио?

Или старательные сотрудники из Тугерта умудрились опознать художника по картине, и отправили запрос именно на основании “подарочка”? Вполне возможно, только зачем это Эльданне? Фирс - единственный, кто добровольно вызвался защищать его невесту и честно поперся к Древнему на куличики, наплевав на все доводы церемониймейстера и рискуя не только рабочим местом, но и собственной шкурой… очевидно, что принцу такая самоотверженность не пристала - привязанности привязанностями, но вопрос сохранности шкуры для него отнюдь не личный.

А потом безупречный третий наследник, которому “не пристало”, пишет два до идиотизма абсурдных письма и отправляется следом за удравшей невестой. Что из этого следует?

Его Величество ненадолго задумался над этим вопросом и споткнулся на ровном месте, громогласно выругавшись, и тоскливо сообщил непривычно ясному небу:

– Он - труп!

Глава 14. День, когда все изменилось

Адриана

По ту сторону растет и умирает огромное дерево.

По ту сторону - тысячи дверей и миллиарды нитей, неисчислимые пути и жизни, которым не суждено сбыться.

По ту сторону - единственное убежище, мое тихое ущелье, откуда не выбраться наружу, - но это не имеет значения. Она справится лучше меня.

Я до сих пор пронзительно ясно помню день, когда все изменилось.

На Зельтийер как раз предательски напала привычная сероватая зима с ее извечными безголосо воющими метелями и монотонным небом; тени в моей старой комнате испуганно жались по углам, а хелльская вьюга, ворвавшаяся, как полночный грабитель, разбив окно, громко шуршала листами распахнутой книги, забытой на столе.

Но я этого уже не слышала. Там, по ту сторону, все было иначе, завораживающе, волшебно…

За Гранью тоже шел снег - но совсем по-другому: большими пушистыми хлопьями, ластящимися, как маленький котенок к матери; если поймаешь снежинку - она не растает, а начнет поудобнее устраиваться в ладони. Пульсирующие ниточки чужих жизней пронизывают пространство сверкающими карнавальными лентами; непроницаемая темнота вокруг напоена густой изначальной силой, сырой и чуть солоноватой, - только успевай дышать.

Я шла вперед, не оставляя следов; отяжелевший от снега подол платья тянул обратно и чуть царапал оледеневшими краями босые ноги. Я не замечала.

Мой самый первый, самый невероятный раз. День, когда я сумела пробиться к Древу Жизни и наконец поняла: неважно, что там лопочет наставник про мою посредственность и невнимательность. Не имеет значения, как часто отец отчитывает меня за безответственность и твердит, что нужно больше времени уделять занятиям, если не хочешь разориться на телохранителях. Есть магия, в которой я стану лучше него, лучше наставника. У меня все получится. Что бы ни говорили - я сильная.

И я могу стать еще сильнее. Еще лучше.

Тогда я и нашла Ее - сжавшуюся в комок на ветру, тщетно пытающуюся скрыться от ледяной вьюги. Ее - в моем рваном черном платье с мокрым подолом, с точно так же развевающимися темными волосами, в которые навечно вплетены жемчужинки снега, с таким же безумным, решительным взглядом. Моя волшебная, моя ненастоящая…

Годами я наблюдала, как она меняется. Как становится мудрее, упрямее, целеустремленнее. И изо всех сил старалась не отставать.

Тщетно.

Она всегда была лучше меня.

Я выпустила ее сама. И теперь могла только сидеть среди извечной метели и слушать, как вой в ее голове постепенно становится моим.

Та, Что Сильнее, шла по ледяным коридорам фейского дворца не таясь, сбросив чужую личину и гордо вздернув подбородок. Ее неподражаемое соло, ее лебединая песня. После сегодняшней выходки никто не отпустит ее живой, и она понимает это - и уйдет красиво. Уйдет отомщенной.

Прятаться было не от кого: да, местные обитатели без проблем опознают, что автор мощного сонного заклинания, опутавшего половину города, - тот же человек, что уничтожил щиты аномалии. Но ведь они сумеют заняться опознанием только после того, как проснутся, - а к тому моменту моя богиня рассчитывала быть уже очень далеко. Я надеялась, что с порталами у нее лучше, чем у меня.

Фирс остался в гостевых покоях, выделенных “ташиям”. На него усыпляющее заклинание действовало из рук вон плохо, и ей пришлось повозиться, вытягивая из-за Грани пучок тоненьких нитей и старательно выплетая из них подобие сонного духа. На мое счастье, Та, Что Сильнее, училась куда быстрее меня, и одного сна в обнимку с наваждением ей хватило, чтобы суметь воспроизвести коронное заклятье Мэтта. Придворный художник еще успел схватить мою богиню за плечи, хорошенько встряхнуть и рявкнуть: “Верни мне ее!”, - и благополучно задремал прямо на шикарном ковре нежно-голубого колера.