Адриана Таш ри Эйлэнна 2
Шрифт:
У нас обеих одинаково противно щиплет глаза, и мы обе недовольно щуримся. Раньше я часто плакала - мне все казалось, что я не справляюсь, что от меня требуют куда больше, чем я могу выдержать. Что такое настоящая усталость и отчаяние, я узнала только тогда, когда на слезы не осталось сил.
“У тебя и сейчас их нет”.
Что правда, то правда. Но больше ты не проснешься вместо меня. Прости, моя родная, моя волшебная. Кажется, я не так уж хочу становиться тобой.
“А какая разница?” - невесело усмехается она. На извинения ей традиционно плевать: что значат слова, не подкрепленные делом? Если бы мне действительно было жаль, она бы проснулась уже сейчас - и сделала все
“Что гораздо хуже, - заметила моя вторая, - пока мы тут впустую треплем языком, в реальности нас убивают - притом нас обеих. Тебе интересно, насколько длинными нам с тобой кажутся наши последние секунды?”
Ну, признаться, не очень.
Но моя дверь отсюда так далеко, что нечего и пытаться выбраться самостоятельно, а помощи ждать банально неоткуда - вряд ли Тамаз ринется меня спасать, рискуя своей драгоценной шкурой. Проще провалить контракт. И что тогда остается мне?
“Обернись”.
Что?
М-да, пора что-то делать со своей излишней доверчивостью. Слушаться, не задумываясь, своего придворного художника (который, как выяснилось, и не художник вовсе) - уже изрядная дурость, но чтобы подчиняться собственному альтер эго…
Я обернулась - и в неописуемом шоке уставилась в темно-карие глаза губернатора Дарлеи. Глаз было четыре штуки, губернаторов - две, обе какие-то оглоушенные и возмущенные одновременно. Рассчитывали на уединение, что ли?
– Добрый день, - ляпнула я и на автопилоте склонила голову в традиционном приветствии. Происходящее приобрело пряный и острый оттенок дичайшего абсурда.
Вряд ли для лорда Дуайта Даррогена день мог считаться добрым, раз его вышибло так глубоко за Грань. Не говоря уж о несколько странном количестве лордов - и двух пульсирующих ниточек, уходящих от каждого экземпляра куда-то вверх.
Адриана, включай мозги… хотя бы сделай вид, что они у тебя есть, а не перешли к твоему двойнику до последнего нейрона!
Случайно встретить кого-то за Гранью практически нереально. Единственный вариант - вызвать себе собеседника, выбрав его из числа спящих неподалеку от физического тела. Этот номер у губернатора не мог пройти по той простой причине, что на настоящий момент он находился на другой планете. Вывод - либо тут замешано божественное чудо (на редкость пакостное, должна заметить), либо есть какой-то некромантский фокус, о котором я не осведомлена (что весьма вероятно), либо…
Либо мы оказались тут в четырех экземплярах, потому что отравлены одной и той же дрянью - и в ближайшее время умрем.
Я переводила взгляд с одного губернатора на другого и пыталась понять, кто сильнее из них двоих.
Мы с моей несостоявшейся богиней были одинаковы только поначалу. Она изменялась, становилась решительнее, резче и безоглядней. А я всегда плелась в хвосте, отставала во всем. Может быть, потому, что не так уж хотела быть сильной?.. Как бы то ни было, в один прекрасный день она появилась в другом платье. Потом - с другой прической, которая шла ей куда больше, чем то безобразие, что так любила сооружать у меня на голове моя камеристка.
А однажды она пришла с другим лицом. Наверное, тогда все и началось…
Дуайт Дарогген и его двойник похожи до последней черточки. Даже морщинки у глаз, едва наметившиеся “гусиные лапки”, - те, что появляются у людей, которые часто улыбаются, - одинаковые. И причудливая родинка на левой щеке - как будто крохотный мотылек присел передохнуть.
– Родинка на пути слез - к несчастью в личной жизни, - сказал один из них, проследив мой взгляд.
Я коснулась собственной щеки и невесело усмехнулась. Никогда не верила в приметы - а вот поди ж ты.
–
Ты - тот, что сильнее, - обличительно ткнула я в него пальцем.– Настоящий губернатор ужасно меня стеснялся. Как ты появился?
У второго немедленно порозовели щеки, и он опустил взгляд, но все же ответил:
– Ритуальные благовония на похоронах Дерека были отравлены.
Мне болезненно сдавило горло.
Та, Что Сильнее, смотрела на меня без жалости и криво усмехалась.
“А ты думала, раз вы в своем идиотском рейде наткнулись на Мэтта, он не успел побывать в общине? Что, по-твоему, мешало ему повстречаться с тобой на обратном пути?”
– Но я ведь…
– …оказалась здесь только сейчас?
– закончил за меня тот, что сильнее, явно не желая выслушивать соболезнования.
– А это, по всей видимости, вопрос концентрации яда. Поэтому мы ищем Безымянного.
Я машинально охлопала наличествующие карманы и вытащила пузырек с ингибитором. Кажется, я опять забыла его выпить вовремя… ну, само собой, обычно мне Фирс напоминал, но сегодня он остался без права голоса в гостевых покоях. А теперь эта дрянь мне и вовсе без надобности, - какая разница, если нас обеих сейчас убьют?
– зато Дуайту, если повезет, еще поможет.
– Вот, держи, - я сунула пузырек с дневной дозой в руки оригиналу, и только тогда до меня дошло.
– Подожди-ка… а почему ты ищешь Его Высочество за Гранью?
Глава 17. Мизинец на левой руке
Ирейцы, согласно самому распространенному стереотипу, - хладнокровные, рассудительные и донельзя рациональные зануды, вмурованные в свои правила этикета, как трупы в бетон. Но, тем не менее, когда речь заходит о совершенно безумных поступках и диких душевных порывах, первым делом вспоминают почему-то именно их, а не бесшабашных, откровенных хелльцев. Старательно подавляемые эмоции вырываются на свободу только в момент отчаяния, когда становятся так сильны, что никакое дворянское воспитание не способно их скрывать, - и оттого их редкие вспышки кажутся такими яркими и безудержными.
Я бы совершенно не удивилась, узнав, что Его Высочество бросился за мной, с помощью фея прорвав Грань. В конце концов, что такое путешествие к Древу Жизни, когда этот сумасшедший уже додумался помчаться следом за мной в Светлейший Сейвенхолл из-за простого беспокойства, напрочь забыв о собственной благородной шкуре? После такого полета и прохода через мертвый портал идея ворваться в загробный мир с парадным палашом наперевес кажется почти здравой.
Я легко могла представить его на очередном балу, с безупречно вежливой гримасой на благородном лице, в ирейском традиционном мундире, чья идеально выглаженная чернота резко контрастирует с его светло-золотистой кожей. Еще легче - за столом переговоров, с каменной физиономией и нестерпимо хитрыми зелеными глазами, которые ужасно хочется подбить, не вставая из-за этого самого стола.
Но - принадлежать ему? Носить его ребенка?
Нет. Нет!
Никогда не считала себя особо чувствительной - скорее уж чисто по-хелльски толстокожей, - но от этой мысли все внутренности будто скручивались в тугой узел. Я не смогу!
Я смотрела, как оригинал губернатора Дарлеи давится ингибитором с непривычки, и бессильно сжимала кулачки. В животе склизко ворочался ледяной ком.
Наверное, даже такую, как я, кто-то может полюбить. Не за титул, не за наследственность, не за деньги. Так ведь тоже бывает? Простая привязанность, искренняя симпатия и чувство, что все правильно, все на своих местах… спокойная жизнь и возможность просыпаться рядом с человеком, который выбрал меня сам, добровольно.