Адриана Таш ри Эйлэнна 2

– Владычица!
– потрясенно и испуганно воскликнула фея во главе делегации обеспокоенных магической атакой на дворец и резко упала на колени. Делегация поспешно последовала хорошему примеру, не прекращая, впрочем, таращиться во все глаза на столь специфическую постельную сцену.

– О, а это мои фрейлины, - невозмутимо прокомментировал подменыш, оставив бесплодные попытки справиться с узлами.
– Леди, безусловно, были так взволнованы твоим экстравагантным прибытием, что позабыли о манерах.

– Они… в курсе?
– растерялась я.

– Насчет манер?
– изящно приподнял левую бровь узурпатор.

– Сейчас я уже не столь уверена.
– Кажется, теперь стремительно трезвел он. Позволить себе гримасничать или отрицательно качать головой он не мог, но выразительно закатил глазки, и я поняла - его собственная свита искренне считала его женщиной. С ума сойти…

Феи безмолвствовали. Хлопали глазами. Нервно сминали тонкими пальцами дорогую ткань шикарных платьев. Но молчали, и по хелльским меркам, вообще говоря, уже тянули на идеальных женщин.

– Леди, - обернулся к ним Владыка, - ко мне прибыла Эданна Адриана Таш ри Эйлэнна. Думаю, вы о ней наслышаны.

Молчание. Не в меру проницательный взор старшей фрейлины намертво прикован к дыре в ночных одеяниях Владычицы. Двору определенно были обеспечены пикантные слухи о пристрастиях Светлой Леди. Интересно, дойдут ли они до Хеллы и как на них отреагирует папа?

– Леди Лианна, - рассеянно склоненная голова и стеклянный взгляд главы делегации, - леди Нарин и леди Ариэйн, - представил свиту подменыш и расчетливо сощурился.
– И вот они-то тебя и отвяжут!

…не отвязали, кстати. Но, по крайней мере, в отличие от нетрезвых властительниц, додумались, что можно просто разрезать путы.

Фирс все еще спал, беспокойно сжимая сплетенного из тоненьких нитей сонного духа, будто надеялся придушить, - и наконец проснуться.

Я села рядом, положив бесполезную книгу на колени, и бездумно провела пальцем по его нахмуренным бровям. Не удержавшись, прижалась щекой к груди и еще долго сидела, прислушиваясь к равномерному стуку сердца. Нужно было взять себя в руки, поднять голову и идти дальше, но…

Я убила ту, что заставляла меня быть сильнее и лучше, чтобы хоть как-то успеть за ней. У меня больше нет ясной цели перед глазами, некому показать мне, к чему нужно стремиться и чего избегать. Моя фурия, моя неповторимая, безумная богиня - мертва. Я не хотела ее смерти, но бессмысленная вакханалия магической истерии унесла всех, кто оказался поблизости, и мне не хватило воли, чтобы остановить ее вовремя.

Я не знала, как с этим жить, а жизнь внезапно стала долгой.

Леденящая уверенность в том, что Фирс будет рад ее гибели, давила на виски и сжимала на глазах раскаленные клещи. Он обрадуется, что больше никогда не увидит ее вместо меня, что я не смогу уйти у Древу, оставив здесь Ту, Что Сильнее. И с этим тоже придется как-то смириться.

Я тяжело вздохнула и потянула за ближайшую тоненькую ниточку, расплетая поддельного сонного духа. Фирс раздраженно поморщился и открыл глаза. И тут же вцепился мне в плечи мертвой хваткой, пригибая к себе и требовательно всматриваясь в мое лицо.

– Это всего лишь я, - губы искривила грустная улыбка. Кажется, я наградила своего придворного художника паранойей и страхом, что на моем месте может оказаться другая, и с этим тоже нужно что-то делать.

– Ее здесь нет.

Фирс облегченно выдохнул и незамедлительно сгреб меня в охапку, стиснув так, что я невольно посочувствовала сонному духу.

– Эй, ты сейчас единственную наследницу престола придушишь!
– кое-как прохрипела я, изо всех сил упираясь руками ему в грудь.

Хватку он ослабил с явной неохотой, но меня все равно никуда не отпустил.

– Ты меня напугала, - сознался художник.
– Владычица…

Тут я неуместно хихикнула, вспомнив милые девчачьи посиделки с фрейлинами, и Фирс сразу же подозрительно принюхался.

– Адри?!

– Да, мы напились, - повинилась я и с наслаждением понаблюдала за картиной под названием “Фирс Ройджин, потерявший дар речи”.
– Да, именно я и именно со Светлой Леди. Боюсь, сохранить визит в тайне уже не получится, и официальную версию про путешествие на астероид Лорианы придется чем-нибудь дополнить.

– И что ты ей пообещала?
– поинтересовался Фирс, бросив взгляд на книгу на моих коленях.

“Молчание в тряпочку”, - едва не брякнула я, но вовремя спохватилась.

– Вернуть книгу, как только наставник ее прочтет, - сказала я. Возврат фолианта “для дурачка” тоже входил в Договор, а врать Фирсу у меня бы язык не повернулся. Зато он охотно поворочался бы, вываливая на него все произошедшее, так что мне пришлось своевременно его прикусить.

– И все?
– подозрительно уточнил художник.

– Ну, еще я должна немедленно убраться из Сейвенхолла со всеми вами и не соваться сюда без предварительного согласия местных властей, - покорно выдала я еще один пункт соглашения.

– Тамаза и Безымянного тоже отпустят? Вот так просто?
– усомнился мой зубодробительно проницательный придворный живописец.

– Ну, не совсем просто, - созналась я.
– Прежде чем узнать меня и начать договариваться, она меня чуть не убила, и очень хотела бы замять факт нападения на Эданну Хеллы.

– А Эданна Хеллы, надо полагать, очень хотела бы замять тот факт, что она напала первой, - ничего не спрашивая, констатировал Фирс.

Я виновато улыбнулась и чмокнула его в щеку, а в ответ получила такой поцелуй, что едва не послала ко всем Темным требование подменыша выметаться из Сейвенхолла немедленно, но тут художник оторвался от меня и заботливо поинтересовался:

– А про ингибитор ты не забыла?
– и передо мной во всей красе встал вопрос: а можно ли мне пить ингибитор сейчас, когда яда в организме больше нет?

…Тамаз, увидев меня в дверях камеры предварительного заключения, открыл рот, посмотрел на книгу у меня в руках, снова на меня… и молча подобрал челюсть. Зато Безымянный принц оторвался за двоих.

– Моя леди! Я так рад, что вы в порядке! Когда на нас обрушилось заклинание… - Его Высочество вскочил на ноги, будто и не замечая цепей, приковавших их к полу, рванулся навстречу - и застыл на полушаге, когда за моей спиной показались феи-стражницы с ключами, слегка попортившие ему выступление в духе переволновавшегося влюбленного идиота.