Адский поезд для Красного Ангела

Внутри на нас набросилась неподвижность мертвых вещей. От едва слышного голубиного воркования волосы у меня встали дыбом. Тесный коридор привел нас из прихожей в придавленную полумраком гостиную с облупившимися фресками и окоченевшей мебелью.

Мы крались вдоль стен, стараясь слиться с царящей здесь атмосферой. Лучи солнца, расколотые ветвями бука и приглушенные грязными стеклами, едва проникали внутрь, словно дом сопротивлялся вторжению света, дуновению жизни. В гостиной смешение болезненных оттенков: размытого черного, блеклого серого… Напротив нее каменные ступени винтовой лестницы вели наверх, в еще более густую тьму.

— Обыщем первый этаж… Иди за мной, — пробормотал я.

Мы одну за другой прошли все комнаты, когда внимание Кромбе привлекла подключенная к компьютеру маленькая видеокамера в ванной.

— Видали, комиссар? Веб-камера, направленная на ванну!

Такие же мы обнаружили в кухне, гостиной, у начала лестницы. Лейтенант предположил:

— Эта женщина выкладывала свою жизнь в Интернет! Сутки за сутками! Малейшее, самое сокровенное мгновение, транслируемое для тысяч соглядатаев!

— Возможно, по этой причине он ее и покарал. Во всяком случае, эта выставленная на всеобщее обозрение жизнь облегчила ему задачу. — Я подошел к компьютеру. — Выключен… Должно быть, электричество отрезано… Ты видел общий рубильник?

— Нет.

Вернувшись в кухню и открыв несколько ящиков, я обнаружил работающий фонарик.

— Вот черт, надо было взять «маглайт»! Ладно… Проверим подвал, а потом займемся верхними этажами.

В сводчатый подвал вела лестница из двух десятков ступеней. Луч слабенького фонарика светил чисто символически, и сразу за нашими спинами темнота вновь вступала в свои права. Невероятно низкий потолок вынудил нас пригнуться. Зеленая влага с запахом грибов сочилась из кирпичей и, казалось, оседала на наших плечах. Стремительно отпрыгнув, я в последний момент избежал встречи с паучьим гнездом, но Кромбе, не обладающий такой реакцией, ткнулся лицом в кишащую крошечными тварями паутину.

— Вот сука, что за чертов бардак! — ворчал он, стряхивая насекомых с волос. — До чего отвратительное место!

У подножия лестницы фонарик высветил острый взгляд лисицы, повернувшей к нам агрессивно ощеренную морду. Мы стиснули челюсти. Я был готов выстрелить, но зверь не пошевелился.

Чучело.

— Это еще что за цирк? — прошептал Кромбе, сгоняя со лба строптивых пауков.

Позади лисицы, чуть глубже, томилось в тишине молчаливое скопище лесных зверей на деревянных подставках. Набив соломой, палач навеки обрек их на неподвижность. Хорьки, зайцы, совы, кабанчики почти умоляли. В луче моего фонарика их стеклянные глаза горели, как светлячки, блестящие зубы скалились, словно ища, кого бы укусить.

Посветив влево от лисицы, я решил было, что нахожусь в экспериментальной лаборатории доктора Франкенштейна. На металлическом столе были разложены все виды инструментов для вскрытия: пинцеты, скальпели, ножницы, хирургические пилы, ножи разных размеров… Под столом инструментарий другого рода, также, по-видимому, используемый для зловещих дел: дрель, струбцины, механические рашпили, столярные фрезы…

— Вправо, — прошептал Кромбе, — посветите вправо…

Я повиновался. Луч фонарика уперся в веб-камеру.

— Боже мой! — шепотом воскликнул я. — Она и это снимала!

— Давайте поднимемся, — дрожащим голосом едва выдохнул мой лейтенант. — Что за гнусное логово…

Обернувшись, мы при свете фонарика разглядели сложенные у несущей стены клетки разных размеров. Узилища, предназначенные для живых зверей… А прямо над ними — вторая веб-камера… Какое жуткое существо таилось в Жасмине Мариваль? Какое удовлетворение испытывала она, вверяя себя взглядам камер? Кто хуже? Те, кто наслаждались этими картинами пыток и таксидермии, или она, Мариваль, которая предлагала им смотреть свой гнусный спектакль?

Подобно Приёр, она упивалась пороком. Подобно Приёр, ей доставляли удовольствие ужас, причиняемые страдания… И, подобно Приёр, она была наказана…

Теперь наверх. Плечом к плечу мы преодолели лестничные пролеты под гулко разносящийся в пустоте тишины перестук собственных шагов по каменным ступеням. Завеса тьмы скрывала нас непроницаемым плащом. Мы на ощупь двигались по коридору от одной тяжелой деревянной двери до другой. Готовые к худшему…

— Не могу поверить, что она здесь жила, — содрогнулся Кромбе. — Будто поезд-призрак, дом с привидениями. Вы верите в существование дьявола?

— Займись этим этажом. А я посмотрю наверху… Если что, ори…

— Можете на меня положиться… Заору… Я весь трясусь, как овечий хвост…

У меня было впечатление, будто я блуждаю в кишках спящего монстра, готового проснуться от малейшего неловкого движения. Я смутно различал рамки на стенах, застывшие навечно на живописных портретах лица; я ощущал, как эти взгляды проникают в меня, разглядывают; мне казалось даже, что я слышу, как вращаются в своих орбитах эти восковые глаза.

Еще один лестничный пролет. Такой же коридор. Веб-камер нет. Наверное, сюда она никогда не ходила.

Я открыл опутанную паутиной дверь, и мощный поток света залил комнату через сводчатое окно. Мебель, покрытая белыми простынями, ветхая, разваливающаяся от старости кровать — все источало тяжелый запах прошлого, того, что было и чего больше не будет. Я подошел к окну, с любовью посмотрел на кроны вытянувшихся передо мной снаружи деревьев.

Сквозь листву я разглядел зеленоватое полотно прудов и, окинув глазом пейзаж, заметил яркую точку, затерянную в плотной гуще леса, к востоку. Соединение металла и полированного стекла ошеломило меня; это был автомобиль, цвет которого я не мог различить.

Выброс адреналина, ощущение горечи во рту. В доме, в этой каменной ловушке, кто-то прятался, загнанный нашим присутствием в какой-то неизведанный закоулок этого проклятого жилища…

Я выскочил из комнаты, прокрался по коридору вдоль дверей; я бесшумно двигался в оцепенелой душе здания. Добравшись до лестницы, я, перескакивая через ступеньки, бросился в почти бесконечный коридор второго этажа.

Раздался резкий щелчок, дверь заскрипела, боковая комната извергла вырванную из тьмы приземистую тень. В последнюю секунду, уже готовый нажать на гашетку, я узнал кряжистый остов Кромбе.

— Комиссар, я…

— Молчи! — Я подбежал, склонился к его уху. — Здесь кто-то есть! Там, снаружи, автомобиль!

По лицу моего лейтенанта пробежала нервная судорога.

— Боже… Я… я на этом этаже ничего не обнаружил… Все комнаты пустые, в некоторых из них мебель накрыта простынями, похоже на призраков…

— На третьем тоже…

В один голос мы выдохнули:

— Он на четвертом!

Крепкие тиски страха сжали мне горло. По мере нашего мрачного продвижения на меня нахлынули страшные воспоминания о бойне, и я ощутил, как в мой желудок впиваются острые кинжалы. В воздухе чувствовалось давящее присутствие, заброшенные стены коридора словно излучали какую-то поразительную мощь. Я заподозрил силу, притаившуюся за одной из дверей, готовую нанести удар, и приказал Кромбе действовать с удвоенной осторожностью…