Адвокат Империи 8
Шрифт:
— Поняла, да?
— Да. — Её губы растянулись в довольной улыбке. — А ведь и правда, хитро. Ты хочешь выиграть дело сразу после того, как начнется второй процесс.
— Мы закончим всё одним ударом, — кивнул я ей.
Она обрадованно кивнула в ответ, а затем помрачнела.
— Нет. Не выйдет, — вдруг сказала она. — Лаврентьев заявит, что подобная проверка нарушает права на неприкосновенность личности… хотя нет. Это мы обойдём. Скорее, он поставит на то, что проверка требует предварительной подготовки и назначения официальной экспертизы. Плюс ещё есть формальные основания… Нет,
А вот теперь настала моя очередь улыбаться.
— Знаешь, что самое смешное? Я почти на сто процентов уверен, что он не просто хорош именно настолько, насколько хочет казаться. Я даже думаю, что он лучше. Гораздо лучше, чем нам кажется. И не только в юридическом плане.
— О чём ты…
— О том, что порой, как бы парадоксально это ни звучало, для того чтобы зло проиграло, нужно всего лишь, чтобы добро бездействовало.
— Давид Аркадьевич готов вас принять, — улыбнулась мне милая секретарша.
Ну что же. Всего двенадцать минут. Вполне достаточно, чтобы немного промариновать того, с кем разговаривать нет никакого желания, и в то же самое время не так уж и много, чтобы выглядеть грубо.
А может, он и правда был занят. Кто знает. Но свои предположения оставлю при себе.
— Спасибо, — улыбнулся я в ответ и прошёл к двери кабинета.
Кабинет, где работал Лаврентьев, оказался не столь пафосным, как тот, что, например, принадлежал Роману. Немного попроще в плане декора, стоимости меблировки. Да и размерами тоже уступал. Впрочем, мне ли об этом говорить? Он всё равно превосходил наш отдел.
Эх, тоже так хочу. Чтобы большой кабинет был. С диваном. Чтобы полежать можно было и подумать. Мечты, мечты…
Лаврентьев сидел за своим столом и, когда я вошёл в кабинет, поднялся, обошёл его и, подойдя ко мне, протянул руку.
— Прошу прощения, что не смог принять сразу. У меня был важный разговор, который я не мог перенести.
И ведь говорит искренне. Ну почти. Где-то в глубине есть крошечный огонёк желания просто выгнать меня взашей и раздражения от моего появления. Но оно понятно.
Тем не менее он засунул его поглубже и сейчас вполне дружелюбно пожимал мне руку, даже несмотря на наше предыдущее и, чего уж скрывать, проигрышное для меня противостояние.
— Ничего страшного, — сказал я. — Я даже не успел соскучиться.
Он понимающе хмыкнул и жестом пригласил меня к своему столу.
— Итак, — произнёс он, опускаясь в собственное кресло. — Мне почему-то кажется, что ты приехал сюда не ради того, чтобы просто посидеть в моей приемной и почитать журналы, ведь так?
Эти слова вызвали короткую усмешку с моей стороны.
— Особенно если учесть, что журналы я и пальцем не трогал, — заметил, достав из сумки первую папку, и положил её на стол прямо перед ним. — Мы подаём наш иск.
В его глазах скользнуло разочарование. Такое выражение обычно бывает у родителей, когда их чадо вопреки всем советам вдруг взяло и сделало глупость. Ну или собиралось сделать прямо у них на глазах.
— Признаюсь, я разочарован, — спустя пару секунд проговорил он. — Мне казалось,
что ты разумный человек.— Признаюсь, мне тоже так казалось, — почти повторил я его слова. — Тем не менее думаю, что у нас есть шансы…
— Да нет их у вас, Александр, — вздохнул он. — Ты и сам должен это прекрасно понимать. Твоя клиентка психически нестабильна…
— Что, заметь, ты показал весьма неэтичным образом, — парировал я. — Эта информация находилась под врачебной тайной.
— Только не тогда, когда её состояние напрямую касается моего клиента, — тут же ответил он. — А мы оба знаем, что всё, на чём строится ваш иск, — это её голословные заявления о том, чего на самом деле никогда не было. Заявления, которые, заметь, опровергнуть будет совсем не сложно. А затем подать встречный иск о клевете.
— Будешь подавать в суд на психически нездоровую девушку? — иронично спросил я его в ответ.
— Только в том случае, если она будет угрожать приюту, — серьёзно ответил он. — Так что не стоит пытаться. В эту моральную ловушку тебе меня не заманить.
— Забавно, что именно ты заговорил о ловушках после своего трюка с протоколом.
— Я использую то, что сработает, — пожал он плечами. — Потому что защищаю «Счастливый путь». И делаю это искренне. Права моего клиента для меня в приоритете.
— Мы не станем отказываться от наших намерений, — покачал я головой.
— Тогда мои действия тебе известны, — развёл он руками. — Я не стану церемониться с твоей клиенткой лишь из жалости, Александр.
— Попытаешься ссылаться на протокол прошлого заседания, и мы это опротестуем. Важно это или нет, но ты раскрыл конфиденциальную информацию…
— Это уже не важно. Поменять судью на этом процессе у тебя не выйдет. А я в любом случае смогу связать оба этих слушания и впоследствии добьюсь официального раскрытия этой информации. Тут ты ничего не сможешь сделать.
Он наклонился ко мне и продолжил с искренней серьёзностью в голосе:
— Александр, хочешь ты того или нет, но я не позволю вам выиграть это дело.
— Что, неужели личная заинтересованность? — сделал я удивлённое лицо. — А обвинения в предвзятости не боишься? Ты же там вырос. Благодарен этому месту за то, что оно подарило тебе шанс на лучшую жизнь. Кажется, у нас тут налицо конфликт интересов, нет? Не боишься, что я разыграю эту карту?
— Точно так же, как твоего глупого иска, — улыбнулся Лаврентьев. — Моё прошлое в приюте не влияет на мою юридическую объективность, так что нет. Не переживаю. А поскольку нет более никаких других доводов, ничего ты сделать не сможешь. Видишь ли, порядочность и благодарность не являются основанием для утраты профессионализма.
Ответил я не сразу. Чёрт, а ведь он реально хорош. Ну или хорошо подготовился к разговору, предусмотрев каждый возможный мой выпад. Что, впрочем, одно и то же.
Лаврентьев тоже молчал, явно ожидая, что я что-то скажу. Он выжидал, пытаясь понять, что происходит у меня в голове. Ведь его позиция мне понятна. Он уверен, что загнал меня в угол. От того и думает, что я тяну время.
А я именно это и делал.
Да. Вот так просто. Всего лишь тянул время, растягивая момент между тем, как он…