Адвокат империи

Правда, долго галдеть им не дали. Мать быстро спровадила детей обратно в комнату, а сама отвела нас на кухню, где мы и устроились за поцарапанным деревянным столом. Несчастный предмет мебели повидал уже много на своём веку, как и скрипящие от малейшего движения стулья.

— Если честно, то я даже не ожидала, что вы и правда приедете, — произнесла Света, ставя перед нами чашки с крепким чёрным чаем.

— Это мы должны извиниться, — сказал я, с благодарностью беря чашку в руки. — На нас свалилось так много работы, что мы смогли вырваться только сейчас.

При этом я посмотрел на Марину, и та покраснела так, что даже кончики ушей стали алыми.

— Итак, Света. Расскажите нам свою историю еще раз, пожалуйста. То, как вы её видите…

Рассказ получился печальным. Мать-одиночка, воспитывающая троих детей. Муж погиб в результате несчастного случая на вахте. Компания, в которой он работал, признала свою вину и в качестве компенсации обеспечила Светлану жильём, приобретя ей новую квартиру…

…в жилом комплексе Штайнберга.

На первый взгляд, всё выглядело настолько хорошо, насколько только могло. Конечно же, это не могло вернуть ей любимого супруга, но полученное жилье хотя бы гарантировало, что женщина и её дети не останутся без крыши над головой. Плюсом она всё ещё получала пусть и небольшие, но всё-таки деньги, предназначавшиеся её мужу. Всё это вкупе давало с трудом оправившейся от потери вдове надежду на хоть какое-то будущее для неё и её детей.

До тех пор, пока Штайнберг не начал выселять людей из принадлежащих ему домов без нормального объяснения причины. Дома являлись частной собственностью и принадлежали его фирме, плюс его аристократический титул. Всё это вкупе с довольно-таки хитро составленным договором позволило в довольно короткие сроки выкинуть на мороз практически всех его жителей.

На первый взгляд всё это выглядело абсолютно противозаконно. Да только вот я смотрел контракты. Тот, кто их составлял, сделал свою работу на отлично. Нет, честно. Работа мастерская. Живущие там люди именно что снимали жильё. Да, контракты подписывались на очень долгий срок. В случае Светы, например, этот срок составлял пятнадцать лет, а сумма аренды оплачивалась компанией, где работал её муж. Но несколько пунктов оставляли за бароном и его компанией право на преждевременный разрыв контракта с арендаторами. Естественно, по этому договору он обязался предоставить им жильё в другом месте, да вот только качество и условия этого жилья не были указаны.

В итоге мать и её троих детей из хорошего и благоустроенного района просто выкинули в этот гадюшник. Без какой-либо приемлемой компенсации и помощи. Светлана пыталась возражать, но продлилось это недолго. Просто в какой-то момент к ней пришли люди. И не говоря, кто они и откуда, доходчиво пояснили, что может случится в том случае, если она продолжит создавать проблемы.

И нет. Ничего противозаконного. Просто они так запугали её возможными судебными тяжбами, что практически убили в Светлане любую надежду на положительный исход её дела.

— Я обратилась в фирму, где работал мой муж, но они ничего не смогли сделать, — грустно закончила свой рассказ Света. — Лишь предложили подать иск в муниципальный суд. Я так и сделала. Думала, что это что-то изменит, но…

Она всхлипнула. Невысказанные слова застряли в горле у женщины, но я и так знал, что именно она собиралась сказать. С момента подачи иска прошло почти шесть с половиной месяцев. Им никто так и не стал заниматься. Учитывая баронский титул Штайнберга, оно и неудивительно. Обычные государственные служащие просто не захотели с ним связываться. Себе дороже может оказаться.

К счастью или нет, но в итоге это дело попало в нашу фирму.

И я этот случай упускать не собирался.

— Света, теперь этим делом занимаемся мы. Марина — прекрасный адвокат. И я обещаю вам, что она справится. Так ведь, Марина?

Указанный мною «прекрасный адвокат» уставилась на меня грустными глазами и кивнула. Рассказ нашей клиентки тронул её. Особенно в тот момент, когда Света заговорила про детей и о том, как тяжело ей здесь приходится. В эмоциях моей коллеги плескались одновременно печаль, возмущение и чувство острого сострадания.

А ещё жгучая вина.

Мы ещё немного поговорили, обсуждая ситуацию. Под конец, когда мы уже собирались уходить, я сделал то, чего никогда не позволял себе в прошлой жизни.

— Не переживайте, — сказал я ей. — Мы не просто добьёмся для вас положительного исхода. Вы получите компенсацию. Справедливую.

Неправильно давать людям надежду, когда не можешь её гарантировать. Но мне хотелось поддержать её.

— Я даже не знаю, как вас благодарить, — пробормотала Светлана, провожая нас.

— Мы ещё пока ничего не сделали, — вежливо отметил я, но она покачала головой.

— Вы первые за шесть месяцев, кто вообще решился помочь мне. Уже за одно это я вам благодарна.

— Света, я обещаю, что мы сделаем всё, чтобы помочь вам, — пообещал я. — Даже не сомневайтесь в этом.

Да, давать своим клиентам надежду — это большая ошибка. Но только не в том случае, когда ты уверен в себе и своей победе.

Мы с Мариной вышли наружу и спустились обратно на первый этаж. Пока шли, я не без удовольствия отметил изменившиеся эмоции своей напарницы. Её больше не переполняло раздражение от того, что я испортил ей день, который она планировала провести «на расслабоне». Нет. Теперь внутри неё горела злость.

То, что мне нужно. Уж я-то знаю, как подобные встречи могут влиять на человека. Всегда проще относится к работе, когда за твоими знаниями о клиенте стоит лишь написанное на бумагах имя и голос в телефонной трубке. А вот личная встреча быстро превращает абстракцию в живого человека.

— Ну как? Проняло? — спросил я её.

— Я даже не знала, в каком положении она находится, — шмыгнула та носом.

— Теперь знаешь. Ты вообще раньше встречалась со своими клиентами?

— Нет, — не без труда призналась она мне. — Очень редко. В основном ограничивалась телефонными разговорами. Говорю же, мы практически не занимались этими делами. Обычно я договаривалась с… с кем-0нибудь постарше, чтобы они заключили мировую от имени фирмы, и всё.

Ну хоть честно ответила. Уже хорошо.

— Как по-твоему, что бы в таком случае ждало эту женщину, сделай ты так снова? — задал я следующий вопрос.

— Наверное, небольшая компенсация, — пожала она плечами, достала из сумки пачку сигарет и закурила.

— Небольшая — это ты преувеличила. Уверен, что ей бы выбили минимум, а она, находясь в подобном положении, даже не стала бы возражать. А как только дело бы закрыли мировой, то Света лишилась бы любой возможности сделать что-то ещё. Подобное дело обратной силы не имеет. Всё. Баста, как говорится.

— И? Что ты предлагаешь? — спросила она, затянувшись сигаретой.

Ответ на этот вопрос у меня уже имелся. Я залез в рюкзак и достал оттуда несколько листов бумаги. Протянул ей.

— Вот что.

— Что это. — Марина взяла бумаги и начала их просматривать. — Саша, ты чего?! Нам никто не даст…

— Пока ты хернёй два дня страдала, я просмотрел все материалы, которые есть в открытом доступе по этому дому. В нём на момент выселения жили еще девяносто шесть семей. Всех их расселили в такие вот дешманские и поганые клоповники.