Адвокат на час

– Что поделать? Ну, не умеют у нас работать без постоянного контроля. Скажу честно, это так утомляет!

Плюхин прокашлялся:

– А что, Анастасия Евгеньевна, вы и вправду затеяли всю эту заваруху с собственной юридической фирмой?

– Правда, милый, – ответила Настя, с удовлетворением отмечая, что этот прохвост назвал ее впервые по имени-отчеству. Кроме того, она успела ему вернуть его дурацкую присказку. «Милый», «милок», – вот как она будет его теперь называть.

– А откуда у вас такие средства? – Артур решил задать особо волнующий его вопрос.

– Фи, Артур! – поморщилась Дроздова. – Где твои манеры? Неужели тебе неизвестно, что такой вопрос задавать крайне неприлично?

На лысине Плюхина появились мелкие бисеринки пота.

– А что тут такого неприличного, если интересно?

– Ну, если интересно. – Настя задумалась, что бы такое ей соврать. – Видишь ли, на меня в скором времени обрушатся очень большие деньги. Вот сейчас уже прикидываю, куда их можно будет деть. Знаешь, тратить деньги – это тоже утомительное занятие!

Плюхин сглотнул слюну.

– А что, вы получаете большое наследство?

– Может быть, – хитро улыбнулась Настя. – Но наследодатель пока только при смерти.

Она порывисто встала.

– Впрочем, заболталась я с вами. У меня еще куча дел.

Она подхватила сумочку и, не прощаясь, выпорхнула из кабинета, оставляя в воздухе шлейф дорогих духов. Коллеги видели, как, блестя перламутровыми боками, от крыльца отъехал роскошный «Мерседес»…

Настя была в прекрасном настроении, когда почти бегом поднималась вверх по знакомой лестнице. Здесь все ей уже казалось своим, близким и домашним: каждая ступенька, каждый поворот. Она тихонько улыбалась, вспоминая выражение лиц ее коллег. Они были не просто удивлены, они были раздавлены той метаморфозой, которая приключилась с молодой неопытной девушкой, несколько недель назад распахнувшей двери их юридической конторы.

Настя чуть замедлила шаг на втором этаже, чтобы перевести дух, и в который раз залюбовалась величием своего нового дома. Да, ее милые коллеги и не представляли, как она теперь живет. Если бы им довелось увидеть хоть краешком глаза хоромы ее покровительницы, у них бы наверняка пропали сон и аппетит.

Она направилась к кабинету Дворецкой и, подойдя ближе, услышала голоса – один громче, чем другой. Дверь была неплотно закрыта.

– Неважно, кто мне об этом сказал, это не имеет значения. Я надеюсь, что информация об этом скандале еще не просочилась в прессу. Это уму непостижимо, о чем ты думала, устраивая свой драгоценный прием! – гремел голос Вероники.

– Клянусь, мама, – оправдывалась Элеонора, – это было ужасное недоразумение. Но я уже предприняла меры: уволила заместительницу и лишила поваров премии.

– Предприняла меры, – передразнила ее Дворецкая. – А не подскажешь, какие меры теперь предпринять мне? Может, уволить тебя, и вся недолга? Ты, кстати, не думала, чем будешь заниматься, если я отдам кресло в «Жемчужине» кому– нибудь другому, более сообразительному и расторопному?

– Этого больше не повторится, мама. Я обещаю тебе.

– Думаю, что так, – хмыкнула Вероника. – А пока, чтобы впредь ты думала своей головой, а не головой помощников, я лишаю тебя заработка за этот месяц. Думаю, что я поступаю гуманно.

На несколько секунд в комнате повисла тишина, но потом раздался голос Элеоноры, в котором уже звучали истеричные нотки:

– Как же так? А на что я буду жить этот месяц?

Кажется, она даже топнула ногой.

– Не устраивай сцен, – потребовала Дворецкая. – Напомню, если с твоей памятью что-то произошло: ты находишься на полном моем иждивении: ешь, спишь в моем доме, паришься в моей бане. На что тебе деньги? Кроме того, душа моя, у тебя есть муж. Ты еще не забыла об этом? Содержать тебя – его святая обязанность.

– Но ты раздаешь деньги всяким проходимцам, – рыдала Элеонора. – Взять ту же Дроздову, в конце концов. Ей ты увеличила зарплату в три раза, а свою родную дочь оставила без копейки. Это, на твой взгляд, справедливо?

– Оставляю последнее твое замечание без комментариев!

– Вот-вот! Не слишком ли много тумана ты напустила вокруг этой девчонки? Она живет в нашем доме, сидит с нами за одним столом. Ты ей организовала карьеру, положила на блюдечке денежки. Не много ли чести? В конце концов, ты позволяешь ей контролировать работу своих детей. Это уж ни в какие рамки не укладывается!

– Позволь мне самой решать те вопросы, в которых ты ничего не смыслишь, – резко заявила Вероника.

– Мама! – причитала дочь. – Ты никогда не слушала ничьих советов. Даже сейчас, я не могу до тебя достучаться. Ну, хорошо, ты не доверяешь мне. Но как же Иван Васильевич? Ведь ты с ним знакома тридцать лет. Может, стоит прислушаться хотя бы к его словам? Он же тебе зла не желает.

– Пирогов чертовски зол на меня, поскольку я лишила его соблазнительной возможности влиять на мою жизнь. Стоит ли теперь обращать внимание на то, что мелет языком этот старый греховодник?

– Между прочим, он прав! – не сдавалась Элеонора. – Она погубит тебя, эта твоя дорогая помощница. Неужели ты не видишь, что с ее появлением в нашей семье обострились отношения. Она сеет вокруг себя раздор и смуту!

– Не болтай ерунды! Ссоры случались в нашем доме всегда. Дроздова здесь совершенно невиновата. И вообще ступай к себе. Признаюсь честно, меня здорово утомил этот разговор.

– Так всегда говорят, когда не могут дать объяснений. Ты просто не знаешь, как оправдаться.

– В чем, по-твоему, я должна перед тобой оправдываться?

– Я уже сказала в чем.

– Довольно, ступай к себе! – В голосе Дворецкой слышались металлические нотки. – У меня был очень трудный день. Переговоры и долгие переезды кого угодно свалят с ног. Не хватало еще, чтобы меня доставали в моем собственном доме. Ну же, не заставляй меня повторять дважды! Кстати, насчет твоего заработка. Мое распоряжение остается в силе. Завтра попрошу секретаря оформить это соответствующим приказом. Люди должны нести ответственность за свои проступки.

За дверью послышались поспешные шаги. Настя быстро скользнула к лестнице и спустилась на несколько ступеней. Дверь в кабинет открылась, и оттуда вышла Элеонора. Девушка вжалась в нишу в стене, где стояла высокая напольная ваза с композицией из сухих цветов. Дочь Дворецкой прошла через галерею в другое крыло. Лишь на секунду мелькнуло перед Настей ее лицо. Оно посерело от злобы и казалось отталкивающим, неприятным.

Девушка подождала минуту, затем медленно поднялась по лестнице и, пытаясь ступать бесшумно, проскользнула в свою комнату. Там она оставалась до ужина…