Адвокат – невидимка

Кирилл казался бледным и измученным.

– Ты должна потерпеть, – говорил он. – Это недоразумение скоро разрешится. Все знают, что за рулем была Алиса.

– Но что мне делать? – плакала она, размазывая по щекам слезы. – Посмотри на это убожество. Меня держат здесь как какую-то преступницу. Все эти следователи. Они задают такие странные вопросы. Я ничего не понимаю. Они на самом деле считают, что я умышленно пыталась задавить милиционера?

– Все это бред! – сердито бросил Кирилл. – Никто так не считает. Просто нужно время, чтобы разобраться.

– Но его у меня нет! – рыдала Клавдия. – Я собиралась подавать документы в педагогический.

– Ты поступишь, – уверял он ее. – Просто немного потерпи и во всем слушайся адвоката. Уверяю тебя, он свернет горы!

Лещинский и вправду произвел на нее самое благоприятное впечатление. Он был молод и нетерпелив.

– Мы победим негодяев, – обещал он. – Дело непростое, но мы добьемся правды. Ты веришь, что справедливость восторжествует?

– Верю, – говорила она только для того, чтобы сделать ему приятное. – Но почему тогда все мои одноклассники наговаривают на меня? Ведь они слышали, что покататься на машине предложила Алиса. Разве они могут обманывать? Ведь они же комсомольцы!

– Видишь ли, – с запинкой объяснял он. – Это жизнь. Они просто боятся. Немногие могут идти наперекор обстоятельствам.

– А ты? Ты не боишься? – спрашивала она с опаской, заглядывая ему в глаза.

– Ни капельки! – улыбался он. – Что со мной может сделать какой-то председатель горисполкома? Лишить квартиры? А у меня ее и так нет. Не дать возможность заниматься адвокатской практикой? На это у него кишка слаба. У меня уже есть диплом юриста.

– Тогда все в порядке? – улыбалась Клавдия сквозь слезы.

– Получается так, – ободряюще кивал он. – Ты знаешь, у меня уже есть свидетель, который утрет нос обвинителю!

– Это Кирилл? – с надеждой спросила она.

– Нет, – почему-то смутился Лещинский. – Это бывший завгар Петрович. Он знает, что за штучка эта Алиса, и видел, как в тот вечер она прыгнула на место водителя.

– Он так и скажет?

– Без проблем…

– Итак, свидетель, вы поняли, что обязаны говорить только правду? – спрашивал строгий голос судьи.

– Да, товарищ судья, – отвечал Кирилл, цепляясь за свидетельскую трибуну, как за последний оплот своего спокойствия.

– Тогда я повторю вопрос. Кто сел за руль автомобиля?

Молодой человек набрал в грудь больше воздуха.

– Я не помню, поскольку был пьян.

– Настолько пьяны, что не соображали, кто ведет машину? – насмешливо спрашивал судья, листая материалы дела. – Смотрите-ка, а следователю вы говорили о том, что за руль села Самойленко. Тут ваша подпись в протоколе. Вам показать?

– Нет, – отчаянно замотал головой Кирилл.

– Значит, вы попросту забыли свои показания?

– Значит, так, – говорил он, стараясь не встречаться взглядом с той, которая с изумлением смотрела на него из-за железных прутьев.

– Очень плохая память у вас, – сетовал судья. – А ведь вы, как мне помнится, учитесь на юриста?

– Это так, – кивнул головой Кирилл. – Собираюсь пойти в прокуратуру.

– Похвальное желание. Тем более странным кажется ваше поведение, – заметил судья, смотря на него исподлобья. – Итак, вы вспомнили что-нибудь? Надеюсь, вы не будете утверждать, что следователь сочинил ваши показания?

– Нет, не буду, – проглотил комок в горле Кирилл. – Подсудимая на самом деле забралась на водительское сиденье. Клавдия говорила, что у нее отец – шофер и она водит машину с двенадцати лет. Она была пьяна и никого не слушала. Мы с Алисой тщетно пытались ее…

– Ты – лжец! – раздался громкий, как пощечина, окрик.

Он криво улыбнулся и отвел взгляд.

– Вы должны меня понять, товарищ судья! – заговорил он торопливо, словно опасаясь ее новых обвинений. – Самойленко была моей подругой, и мне нелегко сейчас давать против нее показания.

– Я все понимаю, – ответил судья. – Но вы – комсомолец и, конечно, знаете, что личные симпатии и антипатии только мешают выполнять нам свой долг перед государством. Спасибо за откровенность. Вы можете быть свободны…

«Вы можете быть свободны!» – эту фразу она услышала не в том зале суда, а уже после, спустя долгих десять лет. А пока она, молоденькая девчонка, с испуганными глазами, ждала чуда. Понятно, что надежды она могла возлагать только на своего адвоката.

Лещинский и сам, растеряв свой былой апломб, выглядел теперь не лучшим образом. Он быстро пробирался на свое место, а после окончания очередного судебного дня стремился как можно скорее покинуть зал.

– Что-то случилось? – спрашивала Клавдия, протягивая ему руку из-за решетки. – Где тот свидетель, о котором вы мне говорили?

– Все идет, как надо, – неизменно отвечал он, пряча взгляд. – Свидетель скоро придет. Он пока болен…

Так все и шло. Менялись на свидетельской трибуне лица, изучались материалы дела, а ей становилось все тревожнее. Справедливость не спешила торжествовать, а между тем судебное следствие уже подходило к концу.

– У защитника будут какие-нибудь ходатайства, заявления, характеристики? – спрашивал судья.

– Нет, товарищ судья, – отвечал, жалко улыбаясь, Лещинский.

– У вас, подсудимая, есть что дополнить?

Клавдия поднялась с места, беспомощно глядя на спину своего защитника. Он даже не поворачивал головы.

– У меня нет, но мой адвокат обещал пригласить важного свидетеля, который докажет мою невиновность, – говорила она, еле шевеля губами.

– Защитник, какого свидетеля вы собирались пригласить в процесс? – спрашивал судья, поднимая брови. – Вы можете, если хотите, заявить ходатайство.

– Нет, товарищ судья, – говорил он. – Я не понимаю, о ком идет речь. Подсудимая наверняка что-то путает.

Уши Клавдии точно заложило ватой.

– Ну как же? – удивлялась она. – Вы же сами мне обещали.

– Подсудимая, скажите фамилию свидетеля, – обращался к ней судья. – Мы можем вызвать его и по вашему ходатайству.

– Фамилию? – переспросила она. – Я знаю только, что его зовут Петрович. Он видел, кто садился за руль машины.

– Подсудимая, вы осознаете, сколько людей с отчеством Петрович живут в нашем городе? – укоризненно спрашивал судья. – Нам жизни не хватит найти того, о ком вы сейчас толкуете.