Адвокат вольного города 11

— Ну банк налажен, бабки есть. Снабжение налажено, логистика тоже. Москитный флот работает, топливо таскает. Скоро ещё и кадры хлынут. Короче, моё участие — это считай, приказ.

Де Жерс закряхтел. Ему явно хотелось спросить меня, в каком звании я нахожусь что приказываю генералу.

В глубине души я считаю, что если я приду, то обязательно смогу победить. Конечно, я играю нечестно, смываюсь при помощи Шило, плюс у меня броник и полученный от де Жерса шлем, да и стрелять я не намеревался.

* * *

Над тайгой была ночь, но ночь странная и беспокойная.

Она была наполнена вознёй, в ней не было пения лесных птиц, зато был раздражённый кашель обитателей лагеря и стуки топоров.

Не сказать, чтобы англичане, а лагерь организовали они, были совсем уж дураки.

Во-первых, тут был артефакт магического подавления второго уровня.

Он торчал в центре лагеря, и я его чувствовал, как чёрную дыру, которая поглощала свет.

Во-вторых, лагерь стоит на острове, сформированном разделением реки.

В нападении, раз уж я навязал себя, решил принять участие и де Жерс. Мы с ним сидели в какой-то яме, и он координировал перемещение отрядов, формируя три ряда точек и чёткое распределение сфер влияния таким образом, чтобы наши отряды, а были они небольшими, по три-пять бойцов, не стали стрелять друг в друга.

— Ну и что бы вы без меня делали? — спросил я генерала.

— Снимали штаны и бегали, — огрызнулся он. — А что такого в Вас?

— Ну, я кое-что могу.

Кроме нас в «яме» было ещё двое его помощников из франтирёров, один наёмник и один алтаец. Наёмник освещал грубо перерисованную карту, на которой генерал делал пометки.

Враги защитили лагерь естественной преградой. По словам француза, а мы с ним общались, пока добирались сюда, ногайцы тоже не лопухи и не останавливались посреди опушки с тем, чтобы к ним можно было подойти с любой стороны. После самых первых нападений они оборудовали лагерь так, чтобы туда было максимально сложно подойти.

Река, холодная и глубокая, отлично должна была помешать подойти вплотную.

По плану де Жерса по лагерю вдарит артиллерия, и ограниченное пространство лагеря, который сейчас жил своей обычной жизнью, станет его минусом, а дальше предстоит обстреливать его с берегов из положения лёжа из ружей и пулемётов.

— Прошу прекратить течение реки, — мысленно обратился я к водному элементалю, который в ответ на мою просьбу заворчал. Это было полтора часа назад, и, пока генерал расставлял своих солдатиков, он переместился ко мне, чтобы поменять игровую карту.

Элементаль на эту просьбу, после некоторых уговоров, согласился, но так, чтобы не взаимодействовать с людьми, для этого он на время переместил русло на десять километров западнее и по моей команде не только загонит воду в грунт, но даже и осушит его.

Де Жерс к моему обещанию применить магию и убрать воду отнёсся скептически.

— Я не маг, но вижу, что магия заблокирована.

— Всё так, и тем не менее река исчезнет.

…

А ещё за две минуты до команды «к атаке» я переместился при помощи Шило, который был способен преодолеть запрет такого уровня, и стырил их артефакт.

Когда лес ожил и десятки выстрелов (это были в основном алтайцы и чалдоны, де Жерс доверял им как снайперам) сняли часовых, общий шум в лесу увенчал выстрел из пушки.

Ну да, артиллерию удалось тащить мотоциклом. И это было бы круто, если бы не знать, что артиллерия представляла собой достаточно скромную короткоствольную пушку, для которой француз с трудом подобрал обслугу.

Пушка стреляла прямой наводкой, и большую часть времени подготовки ушло на то, чтобы её защитить от ответного огня.

Когда бахнула пушка, то она выстрелила и попала в вышку, вернее сказать, наблюдательный пункт на большой сосне.

От этого сосну разбило в щепу, а сидящий на ней английский пехотинец изобразил из себя петушка, сигающего с сарая на скотный двор, он орал, пока взрывная волна откинула его куда-то в стоящие под деревьями шалаши.

Моя работа была сделана, я сидел за камушком и смотрел, как нападающие старательно бьют по лагерю.

Буквально через пару минут защитники лагеря, а там оказалась ни много ни мало рота англичан и большая толпа ногайских конников, поняли, что реки вокруг лагеря нет, и этот факт их здорово опечалил.

Ногайцы ребята простые и дружбу с англичанами не ценят. Они разрозненно сигали на коней и давали дёру из лагеря.

Англичане, будучи пехотой, не могли выполнить такой манёвр, как «тактическое отступление», поэтому провожали союзников британской руганью.

Ногайцам дорого давался побег, из каждого куста в лесу по ним вёлся огонь.

— А что, неплохо, — улыбнулся генерал. — Сейчас выкурим всех степняков, половину положим. Сможем обстреливать англичан, пока они не кончатся. Можете вернуть воду, чтобы они не сбежали.

— Было бы неплохо поговорить с ними, — хладнокровно предложил я.

— Парламентёр? Переговоры? — возмутился де Жерс.

Глава 25 Свисток, рация и майка

— Все предупреждены, — прошипела рация голосом де Жерса.

— Ну хорошо, я пока иду, — светало, я действительно брёл по лесу в направлении вражеского лагеря на острове, которые временно перестал быть таковым.

— Ладно. Мы, если что, на связи. Можем пушкой бахнуть для эффекта. Я как раз возле неё.

— Я подумаю. Конец связи.

Достал мобилет. Мы припёрли с собой локальный ретранслятор. Вообще-то я прикупил его для стоянки кагана Юбы, чтобы звонить ему. Но ничего, его монаршее величество обойдётся пока и голубиной почтой. Мне нужнее.

Ретранслятор развёрнут и готов к использованию.

— Авиация, — вместо «здравствуйте» ответил Фёдор, — докладывает, та часть ногайцев, что ушла живыми, двигает на юг.

— Организованно?

— Нет, малыми группами, в среднем темпе. Место сбора пока не сформировалось.

— Выходит, единого командования у них нет?

— Не знаю, отсюда не видать. Так что, продолжать облёты?

Я прикинул, что степняки пошли так, как мы планировали. И на пути их миграции, а конкретно там, где было бы удобно сделать засаду (дорогу сжимала река и холмы), я поставил одинокого, но смертельно опасного Кабыра Онааковича с персональным заданием.