Адвокат вольного города 12

— Да-да, слушаю.

— Вы формируете органы власти своей республики? Пардон, каганата, монархии?

— Есть такое дело. Война повлияла на события, но мы это делаем.

— Вот я рекомендую и прошу Вас принять на должность прокурора каганата и города Николай, он же так называется?

— Да.

— Колонкову. Она же везёт Вам запечатанный пакет с деньгами. Что внутри, она не знает. Мне будет приятно, что моя протеже станет у вас прокурором. Вы с ней знакомы лично, вели дела, она у нас отличается кристальной честностью и уважением к закону.

Кажется, я начал что-то понимать. В отличие от других работников прокуратуры, она реально верила в закон и была честной как идеалист.

Она даже верила, что Губачинский борется с коррупцией, а не то, чтобы он давит чиновников, как пиратский корабль более мелких пиратов, чтобы выпотрошить их, параллельно продвигая свой бизнес.

— Знаете, если такой уважаемый человек, как Павел Андреевич так говорит, то я соглашусь.

— Вот и ладненько.

— Предупрежу французов.

— Она будет с вещами. Всё же у девушки переезд. Вы уж встретьте, разместите. Уважьте меня.

Я, несмотря на то, что собеседник меня не видел, кивнул.

Это Губачинский ловко придумал. Наверное, она что-то как прокурорский работник нарыла не то, что надо. Он её перекидывает ко мне под благовидным предлогом, в результате у него знакомый генпрокурор и одним излишне честным человеком в прокуратуре меньше.

— Всё сделаю и доложусь.

— Спасибо. Тогда до связи.

Я выдохнул. Вот оно как. Ладно, мне надо готовиться к судебному. Для этого, как ни странно, пришлось катить в Патронный завод и ловить Игоря, подписывать доверенность, после чего перечитывать, что мне там англичане выкатили.

* * *

— Всем встать, суд идёт!

Судья Митрофанов прошествовал в зал заседаний, шурша полами мантии, как хищная птица перьями крыльев.

Он встал «на позицию», то есть за свой стол и осмотрелся.

— Слушается дело по иску Королевского завода стрелкового оружия «Энфилд» из Соединенного королевства, Лондон… к Патронному заводу в городе Николай о нарушении патентных прав. Прошу садиться.

От англичан было сразу трое представителей, которые поблёскивали в мою сторону очками и строили самоуверенные выражения лиц.

Набирали как из команды «Умники и умницы». Хотя один, с надменной неискренней улыбкой выделялся иностранной бледностью.

— Дело слушается в составе судьи Митрофанова, при секретаре Сазоновой. Отводы?

— Доверяем, отводов нет, — я был один, но говорил про себя многозначительное «мы».

Британская делегация тоже что-то проблеяла.

— Так, что там у нас по явке? От гостей из-за Ла-Манша у нас господин Яков Кнашевский, Иссак Ананьевич Берштейн и сэр Уильям Бэрри Ронстайн. Всех перечислил? Встаньте, пожалуйста.

Они послушно встали.

— Как добрались?

— Ээээ. Что?

— Языками не владеете? — с жалостью спросил судья. — Я могу из школы напротив привести вам учительницу английского, если переводчик нужен. Но учтите, Марфа Галактионовна будет вас ругать за произношение и неверное спряжение. Наверняка. Она у нас женщина учёная, но строгая. Она даже меня будет ругать.

— Нет, мы все говорим по-русски, — поправив очки, заговорил Кнашевский, — Разрешите пояснение? Это наш коллега непосредственно из Лондона, а мы двое — выдающиеся московские адвокаты.

— Куда вы выдающиеся? В каком-то конкретном месте? — бесстрастный судья спрашивал их без тени улыбки, в ответ делегаты проблеяли что-то неопределённое.

— Так, раз вы адвокаты, то, наверное, и права вам ясны, предусмотренное нашим бийским гражданско-процессуальным кодексом?

— Да, права известны и ясны.

— А Вам, коллега? — спросил меня судья.

Я встал и подтвердил, что тоже вполне себе ясны. Секретарь прошлась и собрала по этому поводу подписи в протоколе.

— Кстати, это представитель Патронного завода и всего города Николай заодно. Бугуйхан Аркадий Ефимович, — махнул в мою сторону судья.

— А можем мы взглянуть на его доверенность? — надменно спросил член британской группы, но судья лишь смерил его долгим строгим взглядом, в котором читалось, на что и в каком месте тот сможет взглянуть.

— Порядок такой… — Митрофанов взял дело раскрыл примерно на середине. — Ну, я как судья, предлагаю, а вы можете не согласится, поспорить, поплакать в конце концов, тут же суд, он видел много слёз. А потом всё равно будет, как я скажу. Согласны?

— Ээээ. Так какой же будет порядок? Общий порядок, доклад по иску, возражения? — поднял руку кто-то из москвичей.

— Нет. Для начала я вам открою глаза во всю ширину нашей реки Бия близ моста. У нас один инженер померял, триста пятьдесят четыре метра. Сразу видно, что человек, во-первых, учёный, а во-вторых, заняться ему нехером.

Англичанин не понял, к чему это, но на всякий случай кивнул.

— Так вот. Открываю вам вторую Америку. Вы подали иск с нарушением территориальной подсудности, и я готов его прекратить что называется, сей же час.

— Но как же, а в какой же суд нам идти?! — возмутился Кнашевский.

— У меня есть судебная практика, по которой Вы никак не можете прекратить дело, — самоуверенно заявил Берштейн.

На судью их слова не произвели особого отношения.

— Велика река Бия, — пафосно протянул он. — И всё же размер того фаллоса, что я возлагаю на ваши недовольства, больше. Поэтому. Я посижу тут, следующие дела полистаю, а вы промеж себя поговорите. Диалог. Если о чём-то договоритесь, то заключайте мировое. А если нет, не велика печаль. Если доехали легко, то так же легко и уедите в Москвысвои с Ландонами.

Английская делегация заверещала, как ведьмовской ковен, на который плеснули святой водой.

— Эй, болезные. К порядку! — рыкнул на них я. — Харе бакланить, давайте поговорим как почти что цивилизованные люди. Давайте с простого, кто из вас самый уполномоченный?

На пробу ткнул в англичанина пальцем, тот скрестил руки на груди и высокомерно задрал нос.

— Воспитанные сэры не указывают пальцем.

— Когда увижу их, передам обязательно. Давайте по существу? Ваша фирма владеет правами на винтовку Энфилд?