Афанасий Никитин. Время сильных людей

За большим столом пировали деревенские. Десятка полтора мужиков, в большинстве те, что были на берегу. Староста сидел во главе, держа в одной руке ендову [14] с питием, а в другой — хрусткий малосольный огурчик. Завидев купцов, он так и замер, не донеся его до рта. Остальные тоже оглянулись, недоуменно уставившись на нежданных гостей.

— Удачное завершение дела отмечаете? — спросил Афанасий.

— Вы это… Чего пришли-то? — первым опомнился староста.

14

Ендова — низкий ковшеобразный сосуд с одной или двумя ручками для разливания или питья кваса, браги, пива за столом большой семьи.

— Свое пришли забрать, а то и вашего слегка попросить, за обиду, — спокойно ответил сын кузнеца.

Староста понял, что изворачиваться и отрицать бессмысленно, но смелость и наглость Афанасия его разозлили. А когда он сообразил, что отбирать имущество пришли всего два человека, — и позабавили.

— И как же ты решил это сделать, путник? — В голосе старосты послышалась издевка.

— Если сами отдадите, то добром, если нет… — Афанасий многозначительно покачал перед носом старосты пудовым кулаком.

Из-за стола поднялся огромный, как медведь, детина, ликом похожий на главаря. Сын али племянник. Приблизился к Афанасию, дыша квасным перегаром. Ухватил купца за ворот:

— А если мы тебя сейчас…

Договорить он не успел. Афанасий коротко, без замаха ударил его кулаком в подреберье. Дух со свистом вышел через стиснутые зубы. Парень упал на бок и закрутился по полу, елозя ногами и выпучив глаза. Рот его беззвучно открывался в тщетной попытке вдохнуть хоть немного воздуха. Другой детина неожиданно вынырнул откуда-то сбоку и тут же отлетел назад, получив локтем в лицо. Ударился затылком о стену и затих.

Афанасий шагнул вперед, опрокидывая скамейку, на которой сидело полдюжины мужиков, и, переступая через руки и ноги, добрался до старосты. Положил ему на затылок ладонь и с хрустом вдавил его лицо в блюдо с квашеной капусткой.

Несколько мужиков, опомнившись, навалились на Афанасия, как гончие на медведя. Не отпуская старосту, купец повел плечами, и они разлетелись в стороны. Другие мужики, похватав кто что, поднялись из-за стола. Мишка встал спиной к спине друга и выхватил саблю. Она засверкала в его руке, выписывая сверкающие восьмерки.

— Не доводи до греха, православные! — крикнул он, срываясь на визг.

Мужики поспешили отодвинуться, образовав плотный, воняющий потом и страхом полукруг. Афанасий склонился к заросшему черным волосом уху старосты:

— Надо что-то объяснять али сам сообразишь?

— Отпусти, а то живыми вам отсюда не выйти, — пробубнил староста в миску, пуская пузыри и расплескивая вокруг брызги рассола.

— А тебе-то, мертвому, с того корысть будет?

Афанасий надавил, староста тихонько пискнул, чувствуя, как гнется хребет.

— Ладно, ладно, отпусти только.

— Э нет, сначала скажи что надобно, потом уж отпущу. — Афанасий надавил еще.

— Сашко, — прохлюпал в миску староста, — бери людей, сколько надо, и пусть тащат на двор все, что мы сегодня у купцов забрали. Да точно все. Чтоб до шкурки. Узнаю, что утаили, — убью!

Названный Сашко кивнул нескольким мужикам, что менее всех пострадали в драке с Афанасием, и повел их на двор.

— Вот это лепо, — похвалил старосту Афанасий. — Теперь вели остальным из горницы убираться. А лучше из дому, да идти от крыльца подальше.

Староста зло прикрикнул на столпившихся у дверей мужиков. Те попятились, вздыхая и топоча ногами, как стало коров. С ними ушли и все домочадцы.

Михаил вышел в сени и заложил дверь крепким брусом. Щелкнул засовом и вернулся обратно.

— Ну, что теперь делать будем? — спросил он.

— Так к своим пойдем, — пожал плечами Афанасий, отпуская старосту.

Тот вскочил на ноги, взъерепенился, заругался матерно. Купец отвесил ему полновесную затрещину, отчего староста заткнулся, поперхнувшись нечестивыми словами. Афанасий бросил ему расшитое полотенце:

— На, утрись, а то на лешака болотного похож.

Староста, бурча что-то под нос, принялся выбирать из бороды стрелки рубленой капусты.

— Ну, как там оно? — спросил Афанасий Михаила, пытавшегося разглядеть что-то сквозь слюдяное окошечко, высотой и узостью более походящее на крепостную бойницу.

— Да вроде вынесли товар да у крыльца положили. Не знаю, весь ли.

— А ты не считал, пред тем как пошли?

— Не. На ум не пришло.

— И мне не пришло. — покачал головой Афанасий. — Будем надеяться, что жисть воеводы своего они ценят выше, чем мягкой рухляди мешок. — Он тяжело глянул на старосту. — Коль уж так виноваты вы перед нами, то вели своим людям еще и снеди нам заготовить. Чтоб до Астрахани на дюжину едоков знатных хватило.

— А как же… — начал было Михаил.

Афанасий подошел к оконцу без рамы и хрястнул кулаком. Осколки слюды полетели вниз, осыпая дождем толпившихся внизу, те отскочили от неожиданности. Взяв старосту за ворот, купец подтащил его к проему и высунул харей в проем:

— Командуй, пес. Если не хочешь, чтоб голова там осталось, а все остальное тут.

— Мяса принесите, того, что с вчерашней коровы нарезали. Да хлебов, да огурцов и лука… — краснея от натуги и унижения, закричал староста, кривя стиснутое границами окна лицо.

— На телегу грузят пусть, — вполголоса подсказал Афанасий. — И добро туда же сложат.

— …погрузите на телегу, вместе со скарбом…

— И отгоняют к воротам. Да больше четырех мужиков пускай не ходят.

— …и к воротам гоните. Сашко пойдет, Гаврила, Андрей и Мышата…

— Остальные по домам, — командовал от имени старосты Афанасий. — И чтоб носу на улицу не казали.

— …остальным дома закрыться и тихо сидеть, пока я не вернусь.

— Экий ты прыткий: «не вернусь», — развеселился Афанасий, чуть придавив старосту.

Тот крякнул, но смолчал.

— А не обманут? — спросил Михаил. — Мы отправимся, а они за нами следом и подкараулят на тропе? Вон, и темнеет уже, так им даже сподручнее.

— Непременно обманут, — сказал Афанасий, оттаскивая старосту от окна. — Но на их хитрость мы свою хитрость учиним.

Он достал из сапога короткий, но острый даже на вид нож. Снял кушак и примотал свою руку к шее старосты так, чтоб острие смотрело обомлевшему мужику точно в кадык.

— Ну вот, — полюбовался он делом рук своих. — Теперь, ежели что, ежели прыгнут из кустов али стрелять надумают, ты первым покойничком станешь. Так что людям твоим надо птиц ночных разгонять и ветки с дороги убирать, чтоб я не оступился нечаянно. Чуешь?