Афганская война глазами военного хирурга
Шрифт:
Старший лейтенант перечитал письмо, остался доволен. Запечатал в конверт. Рука привычно вывела адрес в Челябинской области. Обратный адрес все медики писали одинаковый: Полевая почта в/ч 71 176 «А». ФИО… Теперь можно и внимательно послушать песню.
Служи спокойно, брат, мы ждем тебя, Мы помним — мама, я, сестренка Катя. А папа нам твердит, что у тебя Там вдалеке есть свой военный «Батя».…За тысячи километров от Кандагара, в небольшом военном городке под Челябинском молодая женщина уложила спать свою маленькую дочку, почитала ей сказку. Девочка
«Здравствуй, дорогой Саша! Как твои дела? Как здоровье? Как работа с больными? У нас с Леночкой все по-прежнему. Периодически «сопливит» — много по лужам бегает. Для того чтобы она лучше ела и спала, вожу ее почти каждый день в лес, благо, что городок наш стоит в двух шагах от него. Гуляем часа по 3–4, собираем грибы. К твоему приезду уже засолили две баночки грибов и две баночки таких же зажарили. Думали, что ты приедешь и, как опытный грибник, сам наберешь. Но теперь Леночка сама старается для папы. Ей очень нравятся рыжики и волнушки, она их собирает с особым удовольствием. Посылаю тебе от дочки нарисованный гриб на память. Ты знаешь, она, видимо, очень соскучилась по тебе. Недавно смотрели с ней фильм про проводников-альпинистов, она очень переживала за них. Я, чтобы ее успокоить, сказала, что у альпинистов такая работа. Лена наша как разрыдается. Не могу ее успокоить и не пойму, в чем дело. Потом выяснилось — она посчитала, что у папы тоже такая опасная работа. Ей папочку своего жалко — он ведь тоже по горам лазит и может сорваться. Ты ей как-то горы нарисовал и себя. Теперь дочь считает, что ты в горах живешь, можешь упасть в пропасть. Пришлось пообещать, что напишу папе письмо, и он ответит, какая у него не опасная работа. Так что пиши дочери, успокаивай! А вчера Леночка опять решила поплакать по папочке. Сидели и ели котлеты, вдруг у нее поток слез. Спрашиваю: «Что с тобой?» — «Папочку жалко! У него нет таких котлет…». Вот так весь последний месяц бурно дочь наша переживает за тебя. Приезжай скорее. Мы очень соскучились. Пиши письма. Не болей. Береги себя. Целуем. Леночка и Наташа. 15.08.83 г».
…Земля завершала свой оборот вокруг оси, в восточном полушарии наступала ночь, свет перемещался на запад. Планета продолжала свой бесконечный бег вокруг Солнца, продвинувшись чуточку по орбите к окончанию года. Но еще много дней и ночей было впереди до встречи с родными людьми…
№ 10. «Важнейшее из всех искусств…»
Клуб постепенно заполнялся. Все, кому позволяла служба, спешили посмотреть очередной фильм, тем более что другие развлечения (например, приезд артистов из СССР) бывали редко. Кино показывали два-три раза в неделю, обычно по субботам-воскресеньям, иногда выпадал и другой день недели. Согласно афишки, вывешенной при входе в помещение, ожидался художественный фильм «Последний дюйм». Впрочем, мало кто смотрел на название фильма — важен был сам процесс, ведь предстояло на время сеанса отрешиться от насущных забот и проблем, а порой и забыться таким образом от горестей. Кое-кто просто спал на просмотре.
Ординатор операционно-перевязочного отделения Кандагарской Отдельной Медроты старший лейтенант Невский легко уговорил сходить на этот фильм своего давнего и близкого друга, фельдшера приемного отделения прапорщика Тамару. Они забежали в Приемное отделение, предупредив дежурного врача (терапевта) старшего лейтенанта Володю Бурбанюка. Тот благосклонно кивнул головой, обещая не вызывать по пустякам дежурного хирурга Невского.
Что хорошо было в Афганистане, так это «жизнь при коммунизме»: не требовалось платить деньги ни за кормежку в офицерской столовой, ни за кино или концерты, ни за проживание в офицерском общежитии. Баня тоже была бесплатной. Чем не «райская жизнь»…
Вот и сейчас люди «не заморачивались покупкой билетов», а сразу рассаживались в зале клуба, каждый выбирал место «по душе». Невский и Тамару уселись в середине зала, заняв место с краю ряда (на всякий случай). Заняли (опять же на «всякий случай») одно место рядом, сложив на него свои головные уборы. Это уже вошло в привычку — вдруг появится кто-нибудь из своих коллег. Впрочем, так делали многие.
Большой белый экран на сцене был «девственно чист». Прямо над ним висел длинный матерчатый красный плакат с белыми буквами на нем. Эта цитата, наверное, висела в подавляющем большинстве кинотеатров и клубов необъятного государства,
а теперь перекочевала из СССР в соседний «дружественный» Афганистан. Надпись гласила:«Из всех искусств для нас важнейшим является кино» (В.И. Ленин).
Невский дернул Сашу Тамару за рукав и указал на этот лозунг, попутно пояснив, что помнит это высказывание Ленина с глубокого детства, ведь любил ходить в кино с «младых ногтей».
— Это не точное выражение, — сразу откликнулся товарищ. — Уж можешь мне поверить. Я много работ Ильича проштудировал. Знаю множество цитат. Так вот, эта звучит так:
«Пока народ неграмотен, из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк». Так что, как видишь, смысл меняется. Ленин не отрицал другие виды искусств, а лишь говорил о временности этого положения. Да и то верно. Как неграмотному населению донести программу переустройства страны? Вот и показывали документальные и художественные фильмы. Если мне не веришь про это высказывание, сам посмотри. Это полное собрание сочинений, 5-е издание, том 44. Страницу не помню. А называется «Беседа В.И. Ленина с А.В. Луначарским».
— Ну, что ты, Саша! Я, конечно, тебе верю. Но, я думаю, что и в привычно запомнившемся виде это выражение подходит. Хоть теперь народ в нашей стране стал поголовно грамотным, но кино по-прежнему любят почти все. Я — так уж точно!
Тамару кивнул, подтвердив и свою любовь к фильмам. Хотя частенько сам он отказывался идти на просмотр, ссылаясь на занятость: Саша по-прежнему регулярно писал конспекты по работам Владимира Ильича Ленина, ставя себе трудоемкие задачи. Всех медиков в Медроте это сильно изумляло. Слава Богу, здесь никто этого официально не требовал. Но у коммуниста Тамару было на этот счет свое мнение. Впрочем, все скоро к этому привыкли, но тайком посмеивались. Вот и сегодня старший лейтенант буквально «оторвал» усидчивого прапорщика от конспектирования работ вождя мирового пролетариата.
Между тем зал был набит почти до отказа. Мимо них, в поисках свободного места, продвигался фельдшер операционно-перевязочного отделения сержант Кривобок Николай. Невский, сидевший с самого края, ухватил парня за бушлат и указал на свободное место рядом с Тамару — решили, что больше ждать не стоит. Фельдшер радостно заулыбался, усаживаясь на скамью.
Свет погас. И в 21.00 началось это волшебство под названием «кино». Есть фильмы, которые хочется смотреть в разные периоды своей жизни, в разном возрасте. Для Невского, именно сегодня, был такой фильм. Он смотрел его в раннем и позднем детстве, в юности и уже в молодости. Вот и сейчас с удовольствием окунулся в эту волнующую историю. Казалось, сюжет был довольно прост: отец и малолетний сын отправились на маленьком самолете на небольшой островок в океане. Отец занимался подводными съемками акул, а сын ждал его на суше и волновался. А далее случилась беда: отца искусали акулы, сын оказал ему первую помощь, перевязав, а затем с трудом смог втащить тяжеленное тело в самолет. А далее… А далее, по настоянию отца ребенку пришлось самому вести этот самолет. Отец в конце пути потерял сознание, а садить самолет пришлось уже парнишке самостоятельно. Все просто и понятно. Но каждый раз эта разыгрывающаяся на экране драма трогала до глубины души.
Похоже, эта история не оставила и сегодня равнодушных в зале: зрители активно сопереживали происходящему. Неожиданно сидящий рядом Саша Тамару, приблизив лицо у к уху Невского, спросил полушепотом:
— Саня, я не понял — «это наши или немцы»?
Старший лейтенант прямо прыснул. Ему было приятно, что его шутка так прижилась. Почти на каждом просмотре кто-нибудь задавал подобный вопрос. Причем спрашивали не только Невского, но многих «посвященных медротовцев». Отвечать положено было одной и той же фразой: «Ну, ты прямо, как баба Груня!». Вот и сейчас он прошептал на ухо товарищу необходимый «отзыв». Оба прыснули еще громче, чем вызвали недоумение соседей — смеяться было не над чем.
Неожиданно для себя Невский «унесся» в воспоминания далекого детства, как бы отбросив прошедшие 18–19 лет.
Детство проходило в небольшом рабочем поселке «Красный Забойщик» в Иркутской области. Основная часть мужчин работала на угольном карьере, где огромные экскаваторы добывали открытым способом «чёрное золото». В поселке было два магазина, совершенно одинаковые, как близнецы, они стояли рядышком. Надпись на одном гласила «Продукты», на другом — «Промтовары». Была и своя восьмилетняя школа, директором которой был отец Невского, он же работал и учителем истории. Мама Александра в этой же школе преподавала русский язык и литературу. В этой школе и начали учиться с первого класса старшая сестра и сам Саша.