Афганский гладиатор
Шрифт:
– Если это говорит мой сын, то Татьяна, действительно, умеет следить и за собой, и за дочерью, и за жилищем. Хозяйственная. Да, неплохая девочка. Глаза печальные, но добрые, такие, как правило, не лгут.
– О чем ты говоришь, мама? Татьяна необыкновенная женщина.
– Ну и хорошо, держи фотографию. И девочка ничего, симпатичная, видно, послушная.
– Послушная!
– К тебе как относится?
– Привыкает.
– Смотри, дети – это лакмусовая бумажка отношений взрослых. Они сразу определяют, что к чему и кто есть кто.
– Да нет, говорю, все
– Приедешь покажешь. Клади фото на место и давай завтракать. Потом подруге позвоню, узнаю, как работает дочь. Ну а уж к ней пойдешь сам.
– Без проблем!
Александр вернул фотографию на место, позавтракал.
Антонина Сергеевна только подошла к телефону, как тот затрещал прерывистом сигналом вызова.
Она взглянула на сына:
– Междугородный звонок! Сестра, что ли?
Подняла трубку:
– Алло! Здравствуйте! ... Кара-Тепе? Давайте.
Протянула трубку сыну:
– Кара-Тепе! Со службы?
– Сейчас узнаем! Алло! Алло! Таня? ... Здравствуй, дорогая!
Тимохин повернулся к матери, прошептал:
– Татьяна!
Антонина Сергеевна кивнула:
– Да поняла уже! Воркуйте голубки!
– Таня? Как ты? Нормально? .... Отстала? Ну и хорошо, так и должно быть, Берды слово держит! Как Оля? Привет? Спасибо! Ей тоже. Ну, это обязательно! Что? ... Куклу? Сделаем! ... Хорошо! У меня тоже все по плану. У нас сейчас 7 часов. ... Ничего, ничего, мы с мамой давно на ногах! Почему так рано? Так дела делать надо! Что? ... Все хорошо! Не волнуйся и не переживай, она у меня добрая, как ты! Хорошо... да, конечно, звони. Можно в это время, можно... хотя вечером для тебя будет поздно. Что? От тети Лизы, а у них разве есть телефон? ... Конечно, звони. Я оплачу все расходы. Да! Да, люблю и скучаю! ... Тань?! Сказал же, все будет в порядке! И с мамой все нормально. Ну чего ты еще из-за этого так переживаешь? Да... хорошо. До свидания. Целую!
Александр положил трубку:
– Переживает Татьяна. Боится, не признаешь ее! Все расспрашивала, как ты отнеслась к знакомству с ней, к тому, что у нее ребенок, что она живет одна, даже то, что не из богатой семьи. Ну, а ответы мои ты слышала!
Антонина Сергеевна проговорила:
– Мог бы и поласковей быть! А то заладил свое армейское – все по плану, все нормально, звони, до свидания, целую. Дочь куклу попросила привезти?
– Да.
– А ты хорошо узнал, какую именно куклу хочет Оля?
– Да какая разница?
– Это тебе никакой, а ребенку большая. Сегодня же узнай, что за куклу ей привезти.
Александр взглянул на мать:
– Послушайте, уважаемая Антонина Сергеевна. А вам не кажется, что вы стали проявлять повышенный интерес к моей личной жизни? И к Татьяне с Олей? Не вы ли еще ночью сильно сомневались в правильности выбора, сделанного сыном, а?
– Эх, Саша, хоть и
дослужил ты до капитана, а все мальчишка мальчишкой. Разве твоя семья может не быть моей? Все учить тебя надо!– Вот этого не надо. Меня учить – только портить!
– Смотри, какое самомнение! С чего бы это у тылового офицера?
– Ты права! У тылового офицера собственного мнения быть не может.
– Хватит! Дай-ка телефон, подруге позвоню!
Александр передал матери телефонный аппарат.
Разговаривала Антонина Сергеевна недолго. Положила трубку, поднялась, поставила телефон на тумбочку, повернулась к сыну:
– Теперь, Саша, слушай меня внимательно!
– Есть, мой генерал!
– Не паясничай, а слушай! Бери документы и иди в районный суд. Там спросишь Старостину Ольгу Анатольевну. Это и есть дочь моей подруги, судья. Она скажет, что делать. Не забудь деньги, там пошлины какие-то платить придется. И поскромней. Все же судья перед тобой будет, а не школьная подружка.
– Я все понял, мама!
Он попытался дозвониться до Алевтины, но та не ответила. Тимохин пошел в районный суд.
Судья оказалась женщиной молодой, симпатичной и строгой. Впрочем, эта строгость была какой-то неестественной, словно Старостина брала ее на работу вместе с портфелем.
Александр вошел в ее кабинет:
– Здравствуйте, Ольга Анатольевна. Разрешите представиться, капитан Советской армии Александр Александрович Тимохин.
– Здравствуйте. Присаживайтесь.
Она сказала это, перекладывая какие-то листы, даже не взглянув на посетителя. Выдержав паузу, наконец оторвалась от явно бесполезной, показной работы:
– Слушаю вас, Александр Александрович!
– А вам разве обо мне, точнее, о моей проблеме не говорили?
– Говорили. Но я все хочу услышать лично от вас. Так что, будьте любезны, изложите суть своей проблемы.
– Что ж, слушайте.
Тимохин объяснил судье, ради чего он прилетел в отпуск.
Старостина, выслушав его, спросила:
– Значит, вы оказались плохим мужем? Пьянствовали, гуляли с другими женщинами, вели, так сказать, аморальный образ жизни?
– Так точно!
– Позвольте узнать, а когда же вы тогда служили?
– В оставшееся от пьянки и гулянки время.
– И за это вам присваивали очередные воинские звания?
– Всем присваивали.
– Всем! Супруга ваша в Венгрии все это терпела, а как только вас перевели в отдаленный военный округ, в отдельный гарнизон, терпению ее пришел конец?
– И опять вы абсолютно правы.
– Понятно. Два года вы живете один?
Александр улыбнулся:
– Ну, почему один? С другой женщиной. Вот решили оформить брак, а для этого надо развестись с прежней женой.
– Логично. До какого числа у вас отпуск?
– Второго июля я должен быть в части. Если не возникнет проблем с билетами на самолет, улечу из города первого июля.
– Сколько до Кара-Тепе на поезде?
– Трое суток. Плюс-минус несколько часов.
– Так, значит, убыть в часть вы должны 29 числа. Ведь проездные документы у вас на железнодорожный транспорт?