Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Афинские убийства, или Пещера идей
Шрифт:

– Но как?

– Нам нужно доказательство. Все известные нам члены секты мертвы или скоро погибнут: Трамах, Эвний, Анфис, Менехм… План был ловок. Но, возможно, у нас есть еще один шанс… Если бы мы могли вынудить Менехма признаться!..

– Я могу попробовать поговорить с ним, – предложил Диагор.

Гераклес на минуту задумался.

– Хорошо, завтра ты поговоришь с Менехмом. Я попытаю удачи с другим человеком…

– С кем?

– С тем, кто, быть может, является их единственной ошибкой! Увидимся завтра, любезный Диагор. Будь осторожен!

Луна была женской грудью; палец облака приближался к соску. Луна была входом во влагалище; заостренное облако вот-вот проникнет в него. [102] Полностью чуждый этой небесной деятельности, не пытаясь следить за ней, Гераклес Понтор

прошел через свои сад, покоившийся под надзором Селены, и открыл входную дверь. Темный тихий провал коридора казался следящим оком. Гераклес проследил за рассуждением о том, что его рабыня Понсика могла бы быть более бдительной и оставить лампу для слежения на ближайшей к крыльцу полке, но Понсика явно не проследила за этим наперед. [103] Так что он вошел в сумрак дома, как нож входит в плоть, и закрыл дверь.

102

Я слишком долго сижу взаперти. На мгновение мне показалось, что можно было бы перевести эти два предложения гораздо более пристойно, к примеру: «Луна была грудью, которой касался палец облака. Луна была впадиной, к которой стремилось заостренное облако» – что-то в этом роде. В любом случае вышло бы нечто намного более поэтичное, чем выбранный мною вариант. Но дело в том, что… О, Елена, как часто я вспоминаю о тебе, ты мне нужна! Я всегда считал, что физические желания просто служат благородной умственной деятельности… а теперь… чего бы я ни дал за то, чтобы хорошенько перепихнуться! (Я говорю вот так, без обиняков, ибо признаем честно: кто будет все это читать?)О, перевод, перевод: бессмысленный подвиг Геракла по приказу абсурдного Эврисфся! Значит, да будет так! Разве здесь, в этом темном заключении, я не властен над тем, что пишу? Так вот вам мой перевод, хоть он и шокирует!

103

Что это? Здесь явно внезапное эйдетическое изобилие слова «следить». Но… что это значит? Неужели кто-то следит за Гераклесом?

– Ясинтра? – позвал он. Ответа не было.

Он пронзил темноту глазами, но напрасно. Медленно направился он во внутренние комнаты. Казалось, его ноги ступали по остриям ножей. Стужа темного дома пронзала его плащ словно кинжал.

– Ясинтра? – снова позвал он.

– Здесь, – донеслось в ответ. Слово пронзило тишину. [104]

Он подошел к спальне. Она стояла в темноте, спиной к нему. Она обернулась.

– Что ты здесь делаешь в темноте? – спросил Гераклес.

104

Ножи! Эйдезис вдруг разрастается, как ядовитый плющ! Что о за образ? Слежка… Ножи… О, Гераклес, Гераклес, осторожно: ты в опасности!

– Жду тебя.

Ясинтра поспешила зажечь на столе лампу. Он в это время разглядывал ее спину. Перед ней нерешительно родилось сияние, разлившееся по спине потолка. Ясинтра на мгновение замешкалась, а Гераклес все рассматривал сильные линии ее спины: на ней был длинный мягкий пеплум до лодыжек, схваченный на обоих плечах фибулами. На ее спине одежда образовывала складки.

– А моя рабыня?

– Она еще не вернулась из Элевсина, – сказала она, все еще стоя к нему спиной. [105]

105

А теперь «спина»! Это предупреждение! Быть может: «следиза спиной,ибо… там нож».О, Гераклес, Гераклес! Как мне предупредить тебя? Как? Не подходи к ней!

Затем она обернулась. Она была прекрасно накрашена – веки удлинены тушью, скулы снежно-белые от белил, симметричное пятно рта ярко алело; грудь свободно трепетала под голубоватым пеплумом; пояс из золотых колец сжимал и без того узкую линию живота; ногти ее босых ног блестели двумя цветами, как у египтянок. Когда она обернулась, воздух наполнился легчайшими бусинками духов.

– Почему ты так оделась? – спросил Гераклес.

– Я думала, тебе понравится, – ответила она, не сводя с него следящего взгляда. На каждой сережке в мочках ее маленьких ушей была изображена со спины обнаженная женщина из металла, острая, будто нож. [106]

106

Повторение

всех трех эйдетических слов в этом абзаце усиливает образ! Следи за спиной, Гераклес, у нее нож!

Разгадыватель ничего не сказал. Ясинтра стояла неподвижно, и свет стоявшей за ней лампы создавал вокруг нее сияющий ореол; тени чертили на ней изогнутую колонну, тянувшуюся ото лба до того места, где складки пеплума сбегались на лобке, и делившую ее тело на две ровные половины. Она заговорила:

– Я приготовила тебе ужин.

– Я не голоден.

– Пойдешь спать?

– Да. – Гераклес потер глаза. – Я совсем устал.

Она направилась к двери. При движении ее многочисленные браслеты зазвенели. Наблюдавший за ней Гераклес сказав:

– Ясинтра. – Она остановилась и обернулась. – Я хочу с тобой поговорить. – Она молча кивнула и, шагнув назад, неподвижно встала напротив него. – Ты говорила мне, что какие-то рабы, утверждавшие, что их послал Менехм, угрожали тебе смертью. – Она снова кивнула, теперь побыстрее. – Ты видела их после этого?

– Нет.

– Как они выглядели?

Ясинтра на секунду замялась.

– Очень высокие. С афинским акцентом.

– Что именно они тебе сказали?

– То, что я тебе рассказала.

– Напомни мне.

Ясинтра заморгала и отвела свои влажные, почти прозрачные глаза от Гераклеса. Розовый кончик языка медленно освежил алые губы.

– Чтобы я никому не говорила о моих отношениях с Трамахом, а то пожалею. И клялись Стиксом и богами.

– Понимаю…

Гераклес поглаживал серебристую бородку. Он начал вышагивать перед Ясинтрой: влево, вправо, влево, вправо… [107] а потом, раздумывая вслух, пробормотал:

107

Не поворачивайся спиной!

– Сомнений быть не может: наверняка они тоже были членами…

Он вдруг повернулся и оказался к девушке спиной. [108] Падавшая перед ним на стену тень Ясинтры, казалось, стала расти. С внезапной мыслью Гераклес обернулся к гетере. Ему показалось, что она была к нему на несколько шагов ближе, но он не придал этому значения.

– Постой-ка, ты не помнишь, не было ли у них какого-нибудь приметного знака? Скажем, татуировки, браслетов…

Ясинтра нахмурила лоб и снова отвела взгляд.

108

ПРОКЛЯТИЕ, НЕТ!!!

– Нет.

– Но, конечно, это были не юноши, а взрослые мужчины. В этом ты уверена…

Она кивнула и сказала:

Гераклес, что происходит? Ты говорил мне, что Менехм уже не сможет причинить мне никакого зла…

– Так оно и есть, – успокоил он ее. – Но мне бы хотелось поймать этих людей. Ты узнала бы их, если б снова увидела?

– Думаю, да.

– Хорошо. – Гераклес вдруг почувствовал прилив усталости. Он взглянул на манящее ложе и вздохнул. – Теперь я отдохну. День был очень тяжелый. Если можешь, разбуди меня, как рассветет.

– Разбужу.

Он безразлично махнул ей на прощание и опустил свою мощную спину на кровать. Постепенно его бдительно следящий за всем разум сомкнул глаза. Сон проник в него, как нож, вспарывая сознание. [109]

Сжатое пальцами сердце пульсировало. Вокруг было темно, и слышался голос. Гераклес перевел взгляд на солдата: сейчас он говорил. Но что? Было так важно это узнать! Заточенный в дрожащую серую впадину, солдат шевелил ртом, но сильное биение сердца мешало Гераклесу расслышать его слова. Однако его форму он видел ясно: кираса, юбка доспеха, поножи и шлем с нарядным гребнем. Он распознал его ранг и, казалось, разобрал что-то из слов, но вдруг биение сердца стало сильнее: оно походило на приближающиеся шаги. Менехм, естественно, улыбался из глубины туннеля, из которого выползали на четвереньках нагие женщины. Но самым важным было вспомнить то, что он только что забыл. Только тогда…

109

Опасность не миновала: все три слова все еще здесь, предупреждая нас посредством эйдезиса!

Поделиться с друзьями: